— Ну, чепь-то Тых-пех энтот с ево снял…
— С неё!
— С ево, с нее… Тролль их, колдунов энтих, разберет! Снял чепь-то, златым ключиком махоньким отомкнул. А тут энтот… энта…
— Колдовка!
— Во-во, колдовка! Как пальцы растопырит веером, да как крикнет — вся-то кровушка у миня в жилах застыла. Думал, карачун мне пришел, — для пущего эффекта Мёллебёлле обвел глазами притихшую аудиторию, выдерживая паузу.
— И шо же, папаша Мёлле, шо же? — не выдержал зеленый еще гоблин с клоком мягкого щенячьего пуха на макушке.
— Шо-шо, — удовлетворенно продолжал рассказчик, — а нишо… Колдовка-то, видать, попалась никудышная. Ни волоска не колыхнулось ни на Мастере Тых-пехе, ни на мне, ни на Крёлле. А энтот… энта кошка дикая прыг на старого-то и ну ему бороду драть! Насилу мы с Крёлле ее оттащили.
— А шо же Мастер энтот, как ево, Пех-пых, огнем-то ее чародейским не шибанул, курву? — недоверчиво поинтересовался кто-то.
— А вот херр Хруч сказывал, — заторопился вставить хохлатый «сынок» Мёллебёлле, — шо темная-то энта навроде той чепи. В нее токма чародеи и бывают сажены, потому как стены у ней всю чародейскую силу у них высасывают, и всяк чародей в ней против гоблина шо кухонный крыс…
— Вот я вас щас ррразгоню, как кухонных крррыс, дарррмоеды! — Устрашающий рев легкого на помине «херра Хруча» мгновенно очистил помещение.
Вспомнившие о своих обязанностях гоблины рассосались в темных углах кухни и закоулках Замка. В круге света от очага и в радиусе тролльего гнева остался одинокий Кай, припорошенный мукой и в забрызганном кровью фартуке.
— Херр Мастер желает, шобы ты прислуживал за столом, — неодобрительно хрюкнув, изрек Хруч. — Пшел!
Мастера ужинали в Обеденной Зале, освещенной мерцающим красноватым светом огромного, во всю стену, камина. Высокие витражные окна были темны, неуемный ветер колотился в них струями дождя. Сумрак скрадывал размеры зала и создавал иллюзию уюта, несмотря на сквозняк, колебавший пламя высоких тонких свечей. Мастер Ар и его гость сидели за обращенным к огню концом стола. Противоположный край длинной столешницы терялся в тенях. По залу плыли мягкие волны тихой музыки, исходящие от резной арфы у камина, струны которой вибрировали сами по себе.
Кай тихо стоял в углу, ожидая знака трапезничающих подлить вина или сменить тарелки. Отсюда ему хорошо был виден профиль белобородого волшебника, с тощей костлявой спиной которого он познакомился несколько ранее. Как и у Мастера Ара, лицо его не тронула печать возраста. То, что маг был стар, выдавали лишь седина, выцветшая голубизна глаз и некоторая хрупкость фигуры и голоса. Старик сменил намокшую одежду. Его длинная белоснежная борода высохла и, тщательно расчесанная, спадала на колени. Вспомнив описанные Мёллебёлле события в «темной», Кай прыснул в кулак, стараясь рассмотреть, скольких прядей недостает в «тых-пеховом» украшении.
Словно услышав что-то, Мастер Ар быстро взглянул в его сторону и одним глотком осушил оставшееся в кубке вино. Слуга покинул свой угол и поспешил вновь наполнить тяжелый хрусталь, таинственно мерцавший в отблесках камина. Маги не прервали ради него своей тихой беседы, которую они вели на нулларборском — древнем языке волшебного мира, знакомом Каю по урокам Ментора Рыца. Такхейвекх уделял слуге не больше внимания, чем обглоданным костям на своей тарелке. Он, наверное, очень бы удивился, если бы узнал, что одетый в лохмотья мальчишка не только понимает по-нулларборски, но и прислушивается к содержанию речи волшебников. Мастер Ар казался целиком поглощенным разговором и созерцанием огня в камине. Но Кай мог бы поклясться, что время от времени он чувствовал на себе взгляд господина, насмешливый и испытующий.
До сих пор содержание застольной беседы не слишком занимало мальчика. Волшебники говорили о какой-то древней книге пророчеств, точнее, об одном из них, в толковании которого они не сошлись. У Кая так бурчало в животе, давно простившемся с утренней порцией объедков, что он быстро потерял нить разговора и перестал напрягать слух. Внезапно слова Такхейвекха привлекли его внимание и заставили забыть о пустом желудке.
— …недавние события показали, что мое прочтение пророчества единственно верно. Когда я представлю Анклаву пленницу…
— Разве мнение достопочтенного Такхейвекха не является официальной версией Анклава? — перебил Мастер Ар с невинной миной.
— Анклав?! Собрание глупцов и невежд! — Старик ткнул вилкой кусок буковины с таким раздражением, что из мяса брызнул сок. — Они поверят в подлинное значение Пророчества Триады, только когда доказательства сунут им под нос! Но теперь у меня есть такое доказательство, какое никто из этих высокомерных ослов не осмелится оспорить.
— Достопочтенный Такхейвекх выказал, несомненно, чудеса дипломатии, если при таком принципиальном разногласии Анклав решился снарядить экспедицию в Потерянные Земли… — Мастер Ар был само очарование и невинность, и именно это заставило Кая заподозрить, что престарелому магу готовят ловушку.
— Моих чудес, к сожалению, было недостаточно, так же как и долгих лет исследований, расчетов, наблюдений за ходом светил!.. Недостаточно, чтобы убедить этих зазнавшихся крючкотворов выделить мне, Мастеру Такхейвекху, стоявшему бок о бок с Иль Алой на стенах Вард-ну-Арда, элементарный эскорт!
Рука слуги, ставившего в этот момент на стол дымящийся соусник, невольно дрогнула, и несколько бурых капель упало на белоснежную скатерть. К счастью, никто этого не заметил. Кай был относительно несведущ по части истории Последних Волшебных Войн: эту тему они с Ментором Рыцем только начали проходить. Но все же знания мальчика простирались достаточно далеко, чтобы помнить имя легендарной предводительницы Темных магов Иль Алой и хронику падения Вард-ну-Арда, которое стало началом их конца.
«Вот это да! Если старик не привирает — а с чего бы ему врать? — то выходит, он был свидетелем, если не участником, Волшебных Войн? Сколько же ему лет? Или и вправду некоторым магам открылась тайна бессмертия?» Каю пришлось снова удалиться в свой угол, но теперь он весь обратился в слух, забыв и про усталость, и про сосущее чувство голода в животе.
— О, нет, мой гостеприимный Ар. Я отправился в Потерянные Земли на собственный страх и риск в сопровождении единственного верного ученика — и все ради торжества истины и научной мысли! Но этого момента уже недолго осталось ждать…
— Обстоятельства, вероятно, вынудили с ним расстаться, — Мастер Ар уютно переплел пальцы и мечтательно склонил голову к плечу, видимо наслаждаясь особенно мелодичными переливами арфы.
— С чем? С кем? — Немного сбитый с толку Такхейвекх замер с поднятой вилкой в руке.
— С верным учеником. Мне не довелось его поприветствовать. Или достопочтимому Такхейвекху было угодно скрыть еще одного спутника чарами невидимости?
— От молодых глаз моего друга ничто не может укрыться, — пожилой волшебник беспокойно заерзал на стуле. Кажется, ему не понравился поворот разговора, и последняя фраза прозвучала двусмысленно. — Обстоятельства… не были нам особенно благоприятны. Нас преследовали. Этот их СОВБЕЗ… — Такхейвекх презрительно поморщился. — Слабенькие маги-недоучки, но их много, и они повсюду, как тараканы. Мой ученик благородно пожертвовал собой, отвлекая их на себя. Мне же удалось укрыться в Церрукане, а затем перейти пустыню. К счастью, я оказался прав, рассчитывая на гостеприимство властелина Замка…
