— Раскатов.
— Что? А-а, ты уже знаешь?.. Да, Раскатов. Козел слюнявый. — Она вдруг отодвинулась в уголок дивана. — Я ведь была его любовницей, Максима. — Сказала и даже дыхание затаила.
Вот и еще одна женщина назвала меня «Максима»!..
— Не удивлен, — отреагировал я. — Но, думаю, мы с тобой как-нибудь это переживем.
Она вновь кинулась ко мне на грудь.
Нет, так не сыграешь!..
Я почувствовал, как перестает звучать внутри меня туго натянутая, звенящая струна. Поднялся с дивана, снял джинсовую куртку и кобуру с пистолетом. Ноги стали ватные-ватные.
Инга не сводила с меня сияющих глаз.
— Я с ума сходила! — вновь повторила она. — И вдруг звонок. А ты не пришел. И я не знала, что и делать. — Она провела рукой по моей щеке. — Жив, конь в малине!
Я положил оружие на пол. Отныне этой женщине можно доверять. По крайней мере, пока она смотрит на меня такими вот глазами. Бывали в истории случаи, когда охранницы помогали бежать заключенным, в которых влюблялись.
— Кто за тобой следит, Инга?
— Понятия не имею.
— В самом деле?
Она промолчала.
Между нами вдруг появилась металлическая решетка. Как между охранницей и заключенным… И я знал, что с каждым моим вопросом эта решетка будет становиться все толще.
— Слушай, Инга. Внимательно слушай, девочка. С нашей последней встречи многое изменилось… Я ведь не тот, кем себя считал. Арчи Гудвин — всего лишь литературный герой прошлого века… Кто я такой, Инга?
— Не знаю, Максима, — прошептала она.
— Правда?
— Правда. — На ее лице появилось умоляющее выражение. — Полив… Раскатов велел мне забрать тебя у одного человека и привезти в «Прибалтийскую». Сказал, что проводится эксперимент совместно с американскими коллегами. Они присылают своего человека…
Вот теперь она точно лгала. И будет лгать все больше и больше, и эта ложь встанет между нами непреодолимой стеной. И если я не хочу, чтобы так случилось, не следует задавать определенного типа вопросы. К примеру — «А кто ты такая, Инга?» Время для подобных вопросов еще не наступило, в этом я был уверен, как в себе.
— Послушай, малышка… Мне нужно знать, кто я такой. Верю, что тебя в мою биографию не посвятили. Но ведь наверняка есть посвященные!
Она вновь отодвинулась, вжалась в уголок дивана. Было хорошо видно, как борются в ней совершенно противоположные желания: любовь толкала на помощь любимому, служебный долг заставлял помалкивать.
Так продолжалось несколько минут.
Я молча ждал. Интуиция подсказывала, что любые слова будут сейчас лишними. Инга должна принять решение сама, без уговоров — только таким решениям можно верить.
Наконец она вздохнула и придвинулась ко мне. Но не прижалась: нас по-прежнему разделяла невидимая решетка.
— Наверное, Раскатову известно, кто ты такой.
— Наверное, — согласился я. — Но к Раскатову идти еще рано. Сначала надо узнать, кто он такой.
Инга покивала:
— Возможно, знает и тот человек, у которого я тебя забирала в прошлое воскресенье.
— Гипнотизер?
— Он не гипнотизер, он медик… — Инга сразу напряглась. — Я не хочу об этом говорить.
— Ну и ради бога, не говори!.. Кто он? Ты можешь вывести меня на него?
— Могу. Я знаю его имя. И кое-какие дополнительные сведения. Через адресную службу его будет нетрудно найти.
— Ты сообщишь мне эти сведения, рашен герл? — Больше всего я боялся сейчас давить.
— Нет, — решительно выпалила она и только теперь прижалась к моему плечу. — Мне страшно за тебя, Максима! Если я скажу имя этого человека, ты непременно отправишься к нему один, а мне кажется, что я должна быть при этом с тобой.
— Почему?
Она погладила рукой мой затылок:
— Не знаю. Мне просто так кажется. Я не могу пустить тебя туда одного!
Решетка между нами истончалась, таяла, испарялась.
— А я не могу взять тебя с собой! Неужели ты не понимаешь, чем это грозит?
— Конечно, понимаю! Если Раскатов узнает, что на того человека ты вышел с моей помощью, у меня будут неприятности.
— Если мои подозрения окажутся верны, у тебя будут очень и очень большие неприятности.
Она взяла меня за руку:
— Скажи, америкен бой, ты веришь в интуицию?
— Да, верю.
— А веришь ты, что я — опытный в своем деле человек?
— Смотря какое дело ты считаешь своим…
— Это пока не важно… Веришь?
— Верю, — сказал я.
Она грустно улыбнулась:
— Так вот эта самая интуиция говорит мне, что, ли я пущу тебя к тому человеку одного, у меня будут очень-очень большие неприятности. А потому я завтра сама узнаю его адрес, и мы отправимся туда вдвоем. Либо не отправимся вовсе.
— Но…
— Никаких но! Тут я тебе выбора не оставляю. Желаешь узнать, кто ты такой, едем вместе. — Грустная улыбка превратилась в лукавую. — Я, может, тоже хочу узнать, кто ты такой. Может быть, ты женат и успел завести четверых детей. Может, мне через день-два придется отбивать тебя у какой-нибудь красотки с вот таким бюстом, конь в малине!
— Не думаю, чтобы у тебя тут возникли хоть какие-нибудь проблемы, — сказал я и поцеловал ее в губы. Теплые Ингины руки обвили мою шею, и решетка рухнула окончательно.
— Останешься?
— Конечно, — сказал я и принялся расстегивать пуговицы на голубом халате.
А потом мы сплелись в клубок и не расплетались до тех пор, пока она не взмолилась: «Хватит, миленький, хватит!»
Когда она оторвалась от меня и встала с дивана, я спросил:
— Как мы завтра встретимся? За тобой все время хвост. И даже не один.
Она склонилась надо мной, чмокнула в щеку:
— Второго хвоста завтра не будет, я позабочусь об этом. А от первого — уйду. Не волнуйся, я, словно ящерица, умею сбрасывать хвосты.
— Ты очень милая ящерица.
Она счастливо рассмеялась и отправилась в ванную, а я подобрал с пола голубой халат, прикрылся и закурил.
Часы показывали без четверти час. На сердце было легко и свободно, как будто несколько минут назад, распиная податливую Ингину плоть, я разрядил не только тело, но и душу. Я размышлял о том, что случилось с «диверсантом»в последние два дня, и меня переполняла уверенность: все идет как надо! Главное, однако, чтобы уверенность не переросла в самоуверенность — на этом сгорали многие, безошибочные на первый взгляд расчеты. А потому надеяться на Ингино умение сбрасывать хвосты не будем. Береженого бог бережет!..
