— Да, — сказал я. — Мне в этом деле все время везло. А вам — нет. Увы, голубушка, и на старуху бывает проруха!
Она опустила руки на колени, лицо перекосилось от жгучей ненависти.
— Повезло вам лишь в том, что вы успели обзавестись «рубашкой» прежде, чем я взялась за вас! А дальше везение обеспечивала уже сама «рубашка». — Ненависть как вспыхнула, так и угасла: мгновенно. — У Савицкой были бы очень счастливые дети…
— У нее еще не все потеряно, — сказал я.
Альбина ничего не ответила и вновь принялась теребить рукав халата.
— Это вы подсказали полковнику Раскатову, что я жив?
Она подняла голову:
— Три дня назад. Его люди нашли меня. Он тряс меня до тех пор, пока я ему кое-что не выложила. Потом заявил, что вы спрятали кейс с «рубашками» на каком-то из вокзалов, но, к сожалению, были убиты. Я заверила его, что он ошибается. Тогда он пообещал найти вас и вернуть кейс. Велел мне сидеть дома и оставил охрану. Решил использовать меня в качестве приманки, сволочь! Та еще была скотина! Честно говоря, я не жалею, что он умер. Все равно рано или поздно мне самой пришлось бы устроить ему разрыв сердца.
— Погодите! — Я опешил. — Ведь он тоже носил «рубашку»!
Альбина презрительно усмехнулась:
— Разве это «рубашка»? На халяву сокровище получишь только в сказке!.. Обделать партнера в карты… Удачно сыграть на бирже… От серьезных бед его «рубашка» не охраняла. Не то что ваша! Из Савицкой могла бы выйти очень сильная ведьма.
— Не понял, — сказал я. — Из Кати — ведьма?
Презрительная усмешка Альбины теперь относилась ко мне.
— Где уж понять! В мире иногда рождаются очень необычные женщины. Такие, как я или Савицкая. Разница между нами лишь в том, что во мне сила проснулась, и я стала ведьмой. А в Савицкой не проснулась, и ее удел — рожать детей в очень хороших «рубашках».
В моей Кате спала ведьма!.. Я оторопел. Но потом вспомнил, что за последние дни узнал и более сногсшибательные вещи.
— Кстати, — сказал я. — Вы утащили «рубашку» второго ребенка Савицкой. Где она? Альбина хотела соврать. И не соврала.
— Там, в спальне.
— Идемте! Я забираю ее. Вам она уже не понадобится.
Она встала с дивана, одернула подол, прошла в спальню. Я последовал туда же, держа пистолет наготове.
Это была не спальня. Это была самая настоящая химическая лаборатория. На покрытом стеклом столе — спиртовка и набор колб разного калибра. Тут же реторта и змеевик. Какие-то горшочки на полках, рядом с горшочками пучки засушенных трав. На другом столе — шесть подсвечников с погашенными свечами. На окнах — тяжеленные черные шторы. Правда, сейчас они были раздернуты.
Я представил себе, что будет, если их задернуть.
Химическая лаборатория немедленно превратилась в настоящее логово ведьмы. Не хватало только потрошеных жаб, совы на жердочке да окровавленных человеческих внутренностей.
Впрочем, все-таки это была и спальня — в дальнем углу стояла узкая подростковая кровать. Незастеленная — видимо, когда я пожаловал в гости, Альбина спала после ночных колдовских трудов. Рядом с кроватью стояла тумбочка. На ней лежала вылепленная из черного пластилина куколка, в грудь которой была воткнута вязальная спица.
Я спрятал пистолет в кобуру, подошел поближе.
К пластилиновой голове были прилеплены три волоска.
— Это я?
— Вы. — Альбина виновато развела руками. — Я пыталась достать вас каждую ночь. У меня не было иного выхода, поймите вы!
Я взял фигурку в руки. Было странно держать в руке себя самого, родимого. Выдернул спицу. Конец ее оказался черным от копоти.
— Несколько раз мне снились гигантские пальцы, пытающиеся проткнуть копьем сердце. Но этой ночью я спал спокойно.
— Да. — Альбина кивнула. — Вы совсем перестали откликаться на мой зов. «Рубашка» приросла к вам, как ваша собственная кожа, и я уже ничего не могла с нею поделать.
Меня вдруг осенило.
— Подождите-ка! Но умри я, как бы вы с полковником Раскатовым нашли кейс?
Она опять презрительно усмехнулась:
— Вы полагаете, что я, умея снимать «рубашки», не смогу найти их без вашей помощи?
— И вы не сказали об этом Раскатову?
— А зачем?
Я хмыкнул. И в самом деле — зачем? У каждого свой интерес, у каждого свои козыри. Нет, этой женщине надо отдать должное: хватка у нее мужская.
Я оторвал от пластилиновой головы свои волосы, а фигурку превратил в бесформенный ком. Бросил его на тумбочку, волосы спрятал в нагрудный карман.
— Где шкатулка?
— Здесь. — Альбина шагнула к тумбочке.
— Стоп!.. Сам возьму. Сядьте на кровать.
Она села, поджала ноги.
Не выпуская ее из виду, я открыл тумбочку.
Хрустальная шкатулка стояла внизу, среди флакончиков с туалетной водой и духами. Я достал ее, нажал кнопочку. Крышка открылась. Внутри лежал знакомый перламутровый шарик.
— А почему вы не надели ее на себя?
— Не могу. Это «мужская» рубашка. А над женскими я и вовсе не властна.
— Да, помню. Вы — ведьма-половинка.
Мне вдруг страшно захотелось коснуться шарика, почувствовать его теплую, мягкую, живую упругость. И я не удержался, тронул его указательным пальцем.
По затылку на этот раз меня не било, просто встали дыбом волосы. Как давеча у полковника Раскатова…
Альбина вскочила с кровати.
— Вы… вы… Как вам удалось? Ведь он не инициирован! — Она подняла ко рту правую руку, прикусила пальцы. — Боже, значит, Савицкая все еще любит вас! Иначе бы вы не смогли…
— Сядьте! — сказал я. — Чему вы удивляетесь? Жена любит мужа. Она всегда меня любила. Во всем виноват был я сам.
Альбина не поняла, но объяснять я ничего не собирался: беседа близилась к концу. И вот это ведьма поняла сразу.
— Неужели вы меня убьете? — пролепетала она. — У вас теперь две «рубашки». Вам никто не страшен! Даже сам дьявол! Не то что ведьма-половинка…
Я вспомнил фразу, которую сказал своему командиру и с которой все началось.
— Солдату не пристало с п…здой воевать пистолетом. — Я отстегнул кобуру и положил на стол со свечами..
Альбина смотрела, раскрыв рот и хлопая ресницами. Но когда я расстегнул ремень и снял брюки, до нее дошло.
— Не-е-ет!!! — завопила она и бросилась к двери. — Ма-а-ама! Ма-а-амочка!
Я догнал ее в два прыжка, обхватил под мышками и зажал правой рукой рот. Потом оторвал от пола и понес к постели. Ведьма попыталась укусить меня за руку, но моя хватка была железной. Возле кровати я поставил ее на ноги, повернул к себе лицом и одним движением разодрал халат — только пуговицы горохом посыпались. Она тут же попыталась ударить меня коленом в промежность, но легким движением ноги я блокировал эту попытку. Альбина зашипела, как кошка, а я опрокинул ее на постель.
