Олловейн и Рейлиф шли к ней. Ганда выругалась. Господин в капюшоне ни в коем случае не должен заметить, что произошло. Книга на столе перестала выглядеть прозрачной. Лутинка протянула руку, и та свободно коснулась столешницы. Иллюзия! Нужно отвлечь хранителя знания от этой проклятой книги. Лисьехвостая поспешно вышла из палатки.
— Тебе лучше, Ганда? — вежливо поинтересовался Рейлиф.
— Немного кружится голова, — и глазом не моргнув солгала лутинка. — Наверное, следует немного отдохнуть.
— Ты не могла бы быстро показать мне труды, которые давал тебе Галавайн?
Ганда застонала.
— Мне действительно нехорошо.
Олловейн обеспокоенно поглядел на нее.
— Это быстро. — Рейлиф пригнулся, проходя под откинутым пологом, и вошел внутрь. Он направился прямиком к столу.
Ганда поплелась за ним.
— Вот свиток, которого не было, когда я приходила сюда в последний раз. Похоже, в нем что-то особенное. — Она выхватила свиток с черными печатями и протянула Рейлифу.
Губы хранителя книг превратились в узкую обескровленную полоску. Положив свиток в рукав, он обследовал остальные тексты.
— Тебе больше никакие свитки в глаза не бросились? — через некоторое время спросил он. — Кожаные футляры с черными или золотыми печатями?
— Нет, — ответила Ганда, протискиваясь между Рейлифом и столом, на котором лежала книга. — Что-то не так? — Если бы только можно было видеть его лицо!
— Этому свитку здесь делать нечего. Он… Он не в компетенции Галавайна, и мне совершенно непонятно, как он мог попасть сюда. Он должен находиться под замком!
Олловейн подошел к столу для игры в фальрах. Низко склонившись, он встал над столешницей и принялся рассматривать фигуры.
— Наверное, вам стоит поразмыслить о хранении опасных текстов, — произнесла Ганда. — Можешь быть уверен в том, что Эмерелль будет доложено о состоянии дел здесь, в библиотеке. Секретные документы крадут, происходит смертоубийство. Возможно, стоит хранить книги, которые слишком ценны, где-нибудь в другом месте.
Уголки рта Рейлифа дрогнули.
— Мы не рассчитывали на это… То, что произошло, просто чудовищно. Я… Я созову хранителей знания. Мы учимся на своих ошибках, лутинка.
Ганде вовсе не доставляло удовольствия загонять в угол именно того, кто больше всех, не считая Олловейна, заботился о ее выздоровлении. Но она должна была отогнать Рейлифа от книги. Чем дальше, тем лучше.
— Ваши ошибки едва не стоили мне жизни. Ты ведь не ожидаешь, что я буду молчать об этом, когда предстану перед королевой.
— Библиотека находится в Расколотом мире, а значит, не подчиняется власти Эммерель, — возразил хранитель знания.
— Так ты пытаешься оправдать ваши ошибки?
Уголки губ Рейлифа теперь дернулись сильнее.
— Нет, не пытаюсь, — подавленно ответил он. — Мне искренне жаль, что случилась неприятность. Если бы я мог, я бы…
— Тебе не кажется, что определение «неприятность» несколько слабовато? То, что я еще жива, — лишь счастливая случайность. Обнаружить в постели ядовитую змею — это сильно отличается от того, что я понимаю под неприятностью.
— Конечно.
— Что это за текст? — набросилась на него Ганда.
— Здесь раскрыты самые темные виды магии. Не знаю, что именно там написано, и добровольно ни за что не стану читать. Свитки, на которых стоят три черные печати, насквозь гнилые. В них идет речь о вещах, способных лишить душевного спокойствия того, кто ведает о них. Они хранятся в тайном месте, которое известно только нам, хранителям знания. Этот свиток следует немедленно вернуть туда.
Ганда не ожидала получить столь искренний ответ. Похоже, она вывела Рейлифа из равновесия серьезнее, чем тот стремился показать. Он сказал ей больше, чем она хотела знать.
— Я не стану мешать тебе, если ты решишь отнести этот свиток туда, где ему полагается быть. Я считаю, что такие тексты следует сжигать.
— Довольно уже, Ганда, — вмешался Олловейн. — Мастер Рейлиф извинился. Прекрати наконец обвинять его! Все равно это ничего не изменит.
Хранитель знания коротко поклонился.
— Прошу меня извинить.
И он поспешно удалился.
Ганда устало прислонилась к столу. Силы оставили ее. Нужно уходить отсюда. Как можно скорее. Она утомленно закрыла глаза. Любой находящийся в библиотеке мог быть убийцей. Невозможно понять, каков его истинный облик. Кроме того, он мог завладеть любым телом.
— Ты хочешь мне что-то сказать?
Олловейн вдруг оказался прямо перед ней. Должно быть, она отключилась.
— Что ты имеешь в виду?
Он указал на ее левую руку, наполовину погрузившуюся в призрачную книгу, отражение без содержания. Ганда вздохнула. Если она попытается объяснить эльфу, что произошло, на пути у них обоих встанет его честь.
— Сейчас это не важно, — решительно ответила она.
Мастер меча поднял бровь, но вопросов больше задавать не стал. Вместо этого он попросил лутинку посмотреть на стол для игры в фальрах.
Ганда уступила. Но она едва держалась на ногах от изнеможения. Фигурки плясали у нее перед глазами. Фальрах ничего не значил для кобольдессы. Она не могла понять, что хотел показать ей Танцующий Клинок.
— Игровое поле изображает этот момент, — произнес он странно отрешенным голосом.
«Только бы он снова не спятил, — в отчаянии подумала Ганда. — Проклятье, ты нужен мне. Неужели я никогда не смогу положиться на тебя?»
— Черная королева стоит в одиночестве. Это Эмерелль. Ее волшебница вышла из игры, ее герои рассеяны по доске. Похожую расстановку я видел на игровом поле несколько дней назад, в замке Эмерелль. Думаю, это было предупреждение. Доска стояла так, что я непременно должен был увидеть ее. Впрочем, здесь Эмерелль не находится в непосредственном окружении врагов. Зато фигуры белой стороны в правильном порядке стоят на своей половине игрового поля. А я надеялся, что войско троллей уничтожено.
— Может быть, так и есть. — Лисьехвостой надоел мистицизм игры в фальрах. — Кто сказал, что белые фигуры обозначают троллей? Это всего лишь игра. Не действительность!
— Думаешь?
Таким циничным она Олловейна еще не видела.
Он указал на две опрокинутые черные фигурки, лежавшие отдельно на игровом поле.
— Полководец и воришка, Ганда. Это мы. Мы выбыли из игры.
Лутинка прижала пальцы к вискам. Это последнее, что ей было нужно сейчас.
— Я падаю в обморок от изнеможения, а ты мне такие вещи Рассказываешь. Может быть, кто-то наткнулся на игровой стол. То, что некоторые фигурки опрокинулись, могло быть чистой случайностью.
