Так я впервые узнала о "русских сатанистах". Я решила, что это – шайка местных пакостников. Знаешь, у нас много таких. Подростки временами сходят с ума от безделья. Курят марихуану, красят волосы в зеленый цвет, читают непотребные книги. Воображают себя поклонниками дьявола. Для таких прибить к дереву десяток кошек – невинное развлечение. И я немного успокоилась.
Но неприятности на этом только начались. Сначала в нашем доме появился отвратительный запах. Он шел отовсюду, изо всех щелей, никакое проветривание не помогало. Начало заедать замки, они закрывались намертво, хотя никто к ним не прикасался. Пришлось снять все внутренние замки и задвижки в доме. Двери начали отчаянно скрипеть и хлопать сами по себе. На полу в спальне отца появилось огромное кровавое пятно. Один раз утром я обнаружила, что тяжелый шкаф ночью бесшумно сдвинулся на шесть футов и забаррикадировал дверь. Мне пришлось выбираться через окно. Наконец, однажды ночью большой ворон влетел в мое окно, со страшным громом разбил стекло, и тут же сдох у меня на кровати. Мы с братом уже не могли жить так. За неделю дом превратился в скопище кошмаров! Я стала настоящей неврастеничкой, я пугалась любого шороха. Саша, человек сильный и выдержанный, стал спать с револьвером под подушкой. И у меня созрело вполне естественное решение – обратиться к священнику и окропить дом святой водой.
В то утро я направилась к церкви, полная решимости отстоять свой дом от кого бы то ни было – хоть от шайки преступников, хоть от нечистой силы. Погода была морозная, солнечная. Я шла и думала: "Все будет хорошо, ведь есть же Бог, и он защитит меня". Оставалось несколько минут ходу до церкви. Вдруг я запнулась на ровном месте и полетела носом в сугроб. Я встала и оглянулась. Дорога была абсолютно ровной, непонятно, обо что я умудрилась споткнуться. На улице никого не было. Я отряхнулась и пошла дальше. Но через несколько шагов я снова полетела вниз лицом – как будто невидимая рука дернула меня за ногу. Я очень испугалась и побежала к церкви изо всех сил. Но через несколько секунд меня буквально подкинуло и я упала – чуть голову не разбила. Я перевернулась на спину и увидела того самого оборванного старика. Он стоял рядом и гнусно ухмылялся. Я закричала: "Что вам от меня нужно? Оставьте меня в покое, ради Бога! Оставьте меня! Я ничего плохого вам не сделала!" Он посмотрел на меня презрительно – как на дохлую кошку. Знаешь, что он сказал? "Никуды ты теперя не денешься, голуба! Здеся ты у меня. Денежка-то, вот она!" Он раскрыл ладонь и я увидела тот злосчастный двадцатипятицентовик, который я кинула ему как милостыню. Потом он нагнулся ко мне, положил руку на грудь и заговорил. Я попыталась встать, но не могла даже пошевелиться. Потом мне стало больно, очень больно, и я потеряла сознание...
Очнулась я уже в постели, в больнице. Рядом сидел Саша. Милый мой брат! Он так выручал меня и поддерживал. А главное, он мне верил! Мне ведь никто не верил, Демид! Ты, наверно, и сейчас считаешь, что я плету какую-то небылицу?
– Да нет, что ты, Яночка, милая. Я тебе верю. Честное слово.
– Саша сказал, что меня нашли на улице, в полумиле от церкви, я лежала без сознания. Сколько я так пролежала? Никто не знает. Конечно, я сильно простудилась. Врачи поставили мне диагноз: пневмония. Я очень плохо себя чувствовала. Я умирала. Меня лечили антибиотиками, кололи много раз в день. Инфузии в вену. Но ничего не помогало. Я задыхалась. А главное, я боялась спать. Стоило только мне заснуть, как начинали сниться жуткие кошмары. Врачи говорили, что я скоро миную кризис, поправлюсь, но в их глазах я видела: "Бедная девочка! Мистер Эджоу, мы приносим вам свои соболезнования. В таком юном возрасте..." А я не могла позволить себе сдаться и просто умереть. Я боялась попасть в ад, в тот самый, что снился мне в кошмарах.
И я сбежала из больницы. Вечером, когда сменялись медсестры. Я потихонечку добралась до выхода, и там меня ждал брат. Он посадил меня в машину и отвез к знахарке. Ты вот смеешься над знахарями. А она спасла меня. Если бы не она, я бы уже давно умерла. У меня действительно не было болезни, которую можно бы было вылечить лекарствами. Это было гораздо хуже.
Демид встал, расправляя затекшую от неудобной позы спину. Яна глядела на него, не отрываясь. И он увидел в ее голубых глазах, где-то на самом донышке, незатихшую пережитую боль. Нельзя было сказать по этой красивой загорелой девушке, что полгода назад она была высохшим дистрофиком с горячечным румянцем на щеках, но глаза ее не лгали.
– Это была очень своеобразная и образованная женщина. Она редко занималась знахарством, никогда не афишировала свое умение и не брала за лечение денег. Но она была потомственной русской знахаркой, единственной настоящей во всем нашем округе. Саша отвез меня к ней, хотя она жила в другом городе, и нам пришлось проехать шестьдесят миль. Я даже не помню, как мы добирались. Я впала в бредовое состояние. Но когда Саша внес меня на руках в ее дом, я сразу очнулась. Эта женщина просто излучала добро. Я не знала, сможет ли она мне помочь, но ей-богу, мне стало легче. В ней не было совершенно ничего таинственного. Это была обыкновенная представительница среднего класса. Но она знала. Она поняла, что со мной случилось, лишь только бросила на меня первый взгляд.
Знахарку звали Надя. Не Надежда, а просто так коротко и ласково – Надя. Увидев меня, она всплеснула руками. "Ой, доченька, худо тебе. Не простая это болезнь, не вылечат ее доктора. Злой человек наложил на тебя чары – как стальные оковы, они сжимают душу твою бедную и не дают вздохнуть. Наслал он на тебя лихорадку лютую – трясавицу. Кто же это сделал такое? Не видела ли ты худого человека, доченька? Не давала ли ему чего?" Я прошептала: "Я знаю. Старик. Дала ему монетку". Надя охнула: "Да что ты, милая! Разве можно так делать? Это ведь был колдун, злой ведьмак, гореть ему вечно в аду! Никогда ничего не бери от таких людей и ничего им не давай, как бы ни просили. Он ведь не монетку, он власть над тобой взял!"
Она попросила Сашу выйти, раздела меня и внимательно осмотрела. И вдруг побледнела, как мел. Она едва не упала в обморок – она увидела на моей коже нечто, потрясшее ее до глубины души. Она перекрестилась и прошептала: "Свят, свят". Но она была сильной женщиной, эта Надя. Она взяла меня за руку и сказала: "Смогу я тебе помочь, изгоню лихорадку злую Огнею да сестер ее Ломею и Корношу. Будет тебе избавление, красна девица. Попей вот завара душистого травяного да спи-поспи..." Под ее шепот я заснула – впервые за много дней спокойно, без кошмаров...
Демид сидел на поваленном дереве и слушал Яну, полностью отключившись от окружающего. Внезапно он уловил тонкий запах в воздухе – мистический аромат сжигаемой смолы. Запах становился сильнее, а окружающий мир потерял четкость. Кусты, деревья задрожали, растворяясь во мгле, и затем он обнаружил, что стоит в большой полутемной комнате, освещенной прыгающими язычками свечей. Как будто перед его глазами сменили картинку. Видение было настолько реальным, что он зажмурил глаза и снова открыл их, ожидая увидеть привычный пейзаж зеленого парка. Но нет – перед ним были стены, увешанные пучками душистых трав, большой иконостас в углу, плотно зашторенное окно. У стены стояла большая кровать, на ней лежала обнаженная худая девушка, до пояса укрытая одеялом. Длинные белые ее волосы рассыпались по подушке, тонкие руки лежали поверх одеяла. Глаза ее были закрыты. Демид не сразу, но узнал – это была Яна. У икон на коленях стояла женщина в длинной полотняной рубашке. Сперва Демид не слышал ни слова, но постепенно появился голос, словно кто-то медленно поворачивал ручку настройки звука:
