– Прекрасно! Просто прекрасно! – Парень с удовлетворением осмотрел результаты своей работы. – Не думаю, что тебе удастся слезть с этого крючка. – Он связал руки Леки за спиной и ноги в лодыжках. – Это тоже не помешает. – Он толкнул свою жертву в спину, и она помчалась вдоль стены – крюки при помощи роликов могли скользить по полозьям под потолком. Лека со всего размаху врезалась лицом в стену. Из носа ее потекла кровь. – Вот это карусель!
Эдвард развернул Леку лицом к себе. Теперь она могла осмотреть помещение, в котором очнулась. Они находились на втором этаже большого сарая для разделки и сушки рыбы. Сквозь окно с полуразбитыми стеклами Леке удалось увидеть море, мерно накатывающее волны на песок, красное солнце, медленно опускающееся к горизонту. Летний день долог в Прибалтике.
– Угадай, что мы будем делать сейчас? – Эдвард вышагивал вокруг Леки, сцепив руки за спиной. – Трахаться? Не угадала! Может быть, ты думаешь, что я собрался разделать тебя ножом, как рыбу? Опять не то! Мы будем с тобой просто разговаривать! Милая дружеская беседа вечером у моря – что может быть приятнее? Ну скажи, что согласна!
Лека молчала. Плевать ей было на этого выродка. Она пыталась привести в порядок свое внутреннее состояние.
Пока ей это не удавалось.
– Понимаю. Ты не в состоянии шевелить языком. Придется помочь. Ничего страшного, просто небольшой укольчик.
Он спустился по лестнице и вернулся через минуту, держа в руке шприц. Приподнял короткое платьице Леки, стянул с нее трусики и кинул их на пол. Шлепнул девушку по ягодице.
– Классная попка. Сейчас угостим ее небольшой дозой взбадривающего. – Он с размаху всадил иглу, и Лека почувствовала, как лекарство входит в мышцу. – Так-то лучше будет.
Первое, что пришло к Леке, это боль. Ее одеревеневшие, ничего не чувствующие руки и ноги, намертво стянутые веревками, вдруг разом возопили о помощи. Лямки под мышками до крови впились в кожу. Затем Лека обнаружила, что во лбу ее зияет здоровенная «дырка». Конечно, обычный человек не смог бы увидеть это отверстие – это было то, что Демид называл «шестой чакрой», или «оком мысли». И мысли ее беспрепятственно утекали наружу, становясь доступными Эдварду или тому, кто скрывался под его личиной. Демид учил ее держать чакру закрытой – это был один из компонентов «мысленного щита». Лека немедленно восстановила порядок – отверстие стянулось, превратившись в небольшую точку. Эдвард помрачнел.
– Так. Спрятала свои мыслишки. Думаешь, это тебе поможет? Сама выложишь мне все как миленькая. – Он подошел к Леке и схватил ее за подбородок сильными пальцами. – Кто такой Демид? Чем он занимается? Я знаю, что он ведет записи. Где находится его архив?
– Ну ты и идиот! – Лека сделала резкое движение головой и высвободилась из цепкой хватки. – Ты же только что травил мне байки, что убил Демида! Что же ты не расспросил его перед смертью, если ты такой могучий? Почему не порылся в его записной книжке? А?! Может быть, нашел бы там пару упоминаний о себе? Ты ведь – ТАБУНЩИК? Знаешь, Табунщик, я была лучшего мнения о твоих умственных способностях.
Лицо человека исказилось от ярости. Он схватился за нож, приблизился к девушке вплотную и зашипел:
– Какой Табунщик? Что ты мне голову морочишь, гаденыш маленький?! Мне надоело выслушивать твой бред! Если не будешь отвечать на мои вопросы, я начну медленно резать тебя. На маленькие кусочки!
Лека пошевелила пальцами рук. Контроль над движениями возвращался! Она сосредоточилась, переместила энергию в поле Дань-Тянь в нижней половине тела и резко согнула ноги. Удар пришелся прямо в промежность человека. Такой удар должен был сломать кости таза в нескольких местах и, уж конечно, лишить противника мужского достоинства. Эдварда спасло лишь то, что Лека болталась на лямках – это смягчило силу удара. Мужчину подкинуло в воздух, он описал дугу и, раскинув руки, с грохотом врезался в стену. Слетевшие очки исчезли в чане с соленой рыбой. Лека завертелась вокруг собственной оси на веревке.
Человек в углу корчился и судорожно хрипел, пытаясь втянуть воздух. Он сучил ногами, царапал пальцами пол, всаживая себе занозы под ногти, и скулил, как побитая собака. Минут пять прошло, прежде чем он сумел выдавить из себя первое слово.
– Сука... Сука... Сука... – Он повторял это как заклятие. – Я раздавлю тебя, сука человеческая! – Отборный мат хлынул из него неудержимым потоком. Лека никогда не слышала столь витиеватых ругательств, перемешанных со всхлипами и взвизгиваниями. Враг ее засунул обе руки себе в брюки, с нежностью исследовал свое поврежденное имущество. Осмотр, судя по всему, удовлетворил его, и к Леке повернулось лицо с высыхающими слезами. – Это было очень больно. Тебе этого не понять, потому что ты баба, и тебе наплевать, что может почувствовать мужчина после такого удара. Это очень подлый прием. Слышишь, ты, шлюха? Но сейчас боль уходит. Зря ты это сделала. Ты не в состоянии нанести мне настоящий вред. И ты прекрасно знаешь почему. Ты ведь уже пыталась раздавить меня машиной, помнишь ту веселую зимнюю ночь? И вот я – здесь, живой и здоровый, а за твою жизнь я не дам и ломаного гроша.
Враг, шатаясь, встал и оскалил зубы в злобной усмешке. Теперь, без очков, он выглядел совсем по-другому. Правый глаз его был темным и безжизненным – дыра, глядящая в колодец Тьмы. Левый же светился дьявольским рубиновым светом, как блестят в свете костра зрачки волка. Лека похолодела.
«У него лицо разное. Как из двух половинок...» – вспомнила она слова девочки – жертвы Табунщика. А потом слова профессора Подольского зазвучали в ее голове: «Перед нами – человек, испытывающий сильнейшее постороннее вмешательство. Вмешательство в сферы, руководящие его сознанием. Говоря средневековым языком, он одержим неким духом».
– Нет, ты не Табунщик, – отчетливо произнесла Лека. – Ты – Эдвард Жаляускас. Но ты не ведаешь, что творишь. Сознание твое захвачено некой нелюдью, Имени которой я не знаю. Хотя мне уже приходилось встречаться с этой тварью... Я называю его Табунщиком, хотя это и неверно. Ибо Табунщик – лишь жалкое физическое тело, одно из человеческих воплощений Духа Тьмы. Ты слышишь меня, Эдвард?
Лицо человека на секунду исказилось, слабая искра пробуждения промелькнула в безжизненном темном глазу. И тут же исчезла, раздавленная черной силой.
– Зря стараешься, детка. – Враг сверлил Леку красным оком, пытаясь смять ее волю. – Твой Эдвард – в глубокой отключке. Не дозовешься. Ты сама погубила его, остановив на нем свой выбор. Но, впрочем, какое мне до этого дело? Я ведь тоже узнал тебя, Мятежник! Это ты, сукин сын, ты меня не обманешь! Ты покинул Демида, ты перебрался в тело этой девчонки, пытаясь запудрить мне мозги и направить по ложному следу! Но ты выдал себя, ибо ученик Защитника ничего не может знать о Великих Духах! Может быть, это случайность, но похоже, ты проиграл! Сейчас я перережу это нежное горлышко и на этом прерву твою земную фазу. Пора возвращаться домой, предатель! Там мы приготовили для тебя великолепное времяпровождение! Тьма не знала еще таких мук, какие уготованы тебе, Осквернитель Основ!!!
– И как же ты собираешься уничтожить меня, жалкий придурок? – Лека попыталась сохранить самообладание. – Ведь ты не знаешь Имени моего! Ты не сможешь составить заклинание! Все, что ты сможешь сделать, – заставить меня перейти в другое тело.
