Демид вышагивал вокруг нас, и жестикулировал, и выкрикивал слова, которые я мало понимал. Глаза его светились в темноте.
Я вдруг понял, с кем имею дело. Передо мной был сумасшедший, самый обычный шизофреник. Может быть, он сошел с ума при виде Эль Дьябло. А может быть, был психом уже давно - судя по тому, что его возили в инвалидной коляске. Просто он вышел из кататонии, увидев жуткую картину метаморфоз Дьявола. И сейчас его шизофрения росла, кустилась и приносила свои ядовитые плоды. Да и тот, кто возил его в колясочке, мало был похож на нормального человека. Профессор… видали мы таких профессоров. Ладно, хоть Юлием Цезарем себя не называет. Перед нами была парочка сумасшедших. Просто они сошли с ума по-своему, не так, как тысячи людей, с идиотскими улыбками катающиеся сейчас на поезде Дьявола. У этих двоих был бред преследования и мания величия одновременно.
– Зря ты так думаешь, - сказал вдруг Демид, прервав свою речь. Он заговорил по-русски, и я вздрогнул от русских, таких знакомых и таких страшных слов. - Я хорошо понимаю тебя, Мигель, Михаил. Слышу, о чем ты думаешь, парень, и вспоминаю себя самого. Я был чуть старше тебя, когда мне пришлось столкнуться со всем этим дерьмом. Я не верил ни в мистику, ни в колдунов, ни в демонов, не верил в переселение душ и телепатию. Я был простым материалистом. Все мы были материалистами - так нас воспитывали. Я надеялся прожить всю жизнь материалистом и подохнуть тоже материалистом. Я был хорошим бойцом. Я умел хорошо драться, и мне всегда везло. У меня были деньги. У меня были кое-какие паранормальные способности, но я не обращал на них внимания. Я резал крыс и мечтал изобрести что-нибудь полезное для людей. И я всегда мечтал узнать, в чем состоит мое предназначение. Потому что единственное, во что я верил, - это в то, что у меня есть предназначение. А когда я узнал, в чем оно состоит, отказался в это поверить - настолько ужасно оно было. Но в этом наша беда: мы не выбираем свое предназначение. Мы можем сделать только один выбор - идти по тому пути, что нам предназначен, или сойти с этого поезда, уйти из жизни, покончить жизнь самоубийством. Потому что если мы будем жить, мы все равно будем избывать свою карму. Единственное, что мы можем, - постараться сделать это достойно. Так, чтобы не было стыдно перед самим собой. И перед Создателем.
– Докажи мне, - тихо сказал я. - Докажи мне, что то, что ты говоришь, не бред, и, может быть, я попытаюсь заставить себя поверить в твои слова.
– Посмотри на Эль Дьябло. - Демид ткнул пальцем в направлении громыхающих рельсов, и глаза его полыхнули во мраке серым яростным огнем, - Посмотри на этот хренов поезд, тупой осел! На эти веселенькие завиточки в небе! Тебе этого мало? Ты уже привык к нему? Он кажется тебе невинным развлечением? Ты был испуган до колик в животе, ты просил небеса прислать к тебе кого-нибудь, кто объяснил бы тебе всю эту хренотень - твои путешествия в прошлое, и твои кошмарные видения, и твои паранормальные способности. А теперь, мать твою, ты отказываешься мне верить! И я объясню тебе, почему!!! Ты жидко обгадился, ты готов визжать от страха! И все потому, что выяснилось, что тебе придется принимать участие в ликвидации этой кучи навоза - и не какое-нибудь, а самое главное. Ты надеялся сбежать отсюда, спасти свою задницу? Давай! Вот он, выход. Может быть, ты думаешь, что не сможешь пройти через круг Дьявола? Ты сможешь, Мигель, Дьявол пропустит тебя. Он сделает все, чтобы выпихнуть тебя подальше. Потому что ты - единственный, кого он здесь боится! Иди! Ну, чего ты ждешь, катись колбасой! Меня тоже затянули в это дело против моего желания. И я ненавидел тех людей, которые это сделали. А теперь они умерли. Или ушли… Оставили меня одного расхлебывать эту кашу. Иди, больше я тебя уговаривать не буду.
– Я все равно не смогу… - Мне хотелось закрыть лицо руками и зарыдать от собственного бессилия. - Ты - боец, Демид. А я кто? Так, жонглер…
– Ты - не боец? - Демид прищурил глаза. - А кто же тогда боец? Кто - хладнокровный и талантливый убийца? Я не убил ни одного человека за всю свою жизнь, хотя мог сделать это десятки раз. А ты… Ты хоть представляешь, сколько людей ты отправил на тот свет? Не пора ли искупить свою вину перед Богом, сентиментальный и романтичный киллер Гомес?
Я вдруг увидел картину из своего прошлого словно вживую. Снова увидел вереницу трупов, лежащую на горной тропе. Трупов наших врагов, что погибли в бою в Карабахе. Только на груди у некоторых из них светилась голубым огнем надпись: «УБИТ ТОБОЙ». Их было много, убитых мной, - каждый второй, не меньше десяти человек. И командир хлопал меня по плечу и говорил: «Ну, ты даешь, Гомес, мать-перемать. Медаль тебе надо. Ты, блин, ворошиловский стрелок просто! Двадцать пуль - и двенадцать человек отправил к Аллаху!» А потом я увидел Дом инквизиции. Стражники за ноги волокли своих мертвых товарищей, и из груди каждого торчал нож, всаженный мной. «Четыре стражника и два палача убиты этой ночью, - ворчали они. - Что мы скажем их женам и детям? Не иначе, сам Сатана посетил нас, не может простой человек обладать такой невероятной меткостью». И наконец я увидел, как бык Леха склонился над быком Вовой, быком со сломанным черепом, пытающимся сделать последний свой вдох. «Вовка, братан, не умирай, - шептал он и держал Вову за холодеющую руку. - Вован, ну ты че, в натуре? Я «Скорую» щас вызову»…
Похоже, я все-таки прикончил одного из быков. Я был великим грешником. Душа моя похолодела от ужаса.
– Я не убивал из жестокости, - пробормотал я. - Я защищался. Я никогда не хотел убивать.
– Ну так защищайся! - Демид неожиданно улыбнулся. - Ты помнишь, что написал де Балмаседа? Ты - это СИЛА! Ты - совершенно особая сила, живая и быстрая. Ты единственная сила, которая может справиться со старым земляным трупоедом. Защищайся от него, и мы поможем тебе. Ну?
Он протянул мне руку ладонью вверх.
– Коньо! - в сердцах сказал я и хлопнул по его ладони.
Это означало согласие.
7
– Ну, господа, переговоры окончены! - громко объявил Демид. - Предлагаю отметить наше согласие. Как говорится по-русски, спрыснуть наше нерушимое братство!
Ван уже будил Цзян и Лурдес, которые умудрились задремать под шум наших с Демидом разборок. А Демид достал откуда-то бутылку виски. Большую бутылку.
– Bay! - произнес я. - Виски! Ты все-таки телепат, Демид! Ты читаешь мои мысли.
– Это не виски. - Ван открутил пробку и начал разливать по пластмассовым стаканчикам напиток, резко пахнущий лекарством. Что-то знакомое было в этом запахе. - Хотя алкоголь там тоже присутствует, около пятидесяти объемных процентов. Пить нужно осторожно.
– Я не пью такое крепкое! - Цзян отстранила стакан рукой. - Я буду совсем пьяная и не буду думать, что мне делать.
Старик Ван вдруг встал и начал говорить ей что-то на ухо. Думаю, что по-китайски. Анютка улыбнулась, потом тряхнула головой и взяла стакан в свои крепкие пальчики.
– Hen hao, Wang, - сказала она. - Wo xihuan.[Хорошо, Ван. Мне это нравится (кит.).]
– О чем вы там шепчетесь? - Я немного заревновал.
