Показав на уши, я проговорила:
— Оставь их. Я о них позабочусь!
Чистильщик не двинулся с места и дернул головой в сторону Федеро. Я отлично поняла, что он сказал:
— Иди, и желаю тебе удачи.
Я обернулась на Стойкого, а потом подошла к двум моим павшим. Танцовщица еще дышала, хотя уши у нее были оторваны, а лицо представляло сплошное кровавое месиво. Мне показалось, что Федеро не дышит.
Бог определенно покинул его. Где же Чойбалсан? Впрочем, тогда меня это занимало меньше всего.
Опустившись рядом с ними на колени, я оплакала их раны. Все мы как будто восстали друг против друга в кровавой, неистовой схватке.
Я пришла в себя, когда Стойкий тряхнул головой и цокнул его колокольчик. Подняв глаза на моего самого первого в жизни друга, я вдруг поняла, куда делась божественная сила.
Буйвола окружали аватары и посланцы подземелья. Молнии плясали в глазах Стойкого; никогда прежде я не замечала, какие умные и понимающие у него глаза.
Терпение! Я призвала бога терпения! У него не было голоса, способного посылать в бой целые армии или распекать жрецов. У него не было рук, которыми он мог бы метать молнии во врагов. Он лишь стоял на месте и прислушивался, как тихо рокочет злобный дух в его кишечнике.
Величайшую угрозу для многих поколений людей и пардайнов я поместила в тульпу, который при жизни был буйволом моего отца!
Более того, я не убила ни одного бога.
Внутри меня запузырился смех. Он накатывал, как волны на камни, завладел всем моим существом, душой, голосом. Я упала рядом с Танцовщицей и Федеро; волны разбивались слезами. Не может быть, чтобы богиня предусмотрела такой выход — и для меня, и для всех остальных!
Я сидела, скорчившись, на булыжниках мостовой, смеялась и плакала. Сердце мое капля за каплей, слезинка за слезинкой уходило в мир. Наконец в груди остался лишь полый стук. Я нашла в себе силы посмотреть на Танцовщицу. Теперь ее глаза были открыты. Левый остекленел от ожогов, которые изуродовали ей лицо. Правый смотрел на меня с усталым любопытством.
Я посмотрела на нее и улыбнулась. Одними губами произнесла:
— По-моему, мы победили.
Чистильщик снова опустился на колени рядом со мной.
— Ну, можно мне теперь взять его пальцы? — спросил большой пардайн, тронув меня за плечо. — Ему они уже ни к чему!
— Нет! — закричала я. — Пусть Федеро умрет достойно!
— Смерть никогда не бывает достойной, девочка. Мы забираем то, что принадлежит нам.
Обугленная рука Танцовщицы взметнулась вверх и схватила Чистильщика за запястье. Когтями она впилась в его мех, и каменный нож в его руке задрожал.
Чистильщик что-то произнес на певучем языке своего народа. Танцовщица что-то презрительно буркнула в ответ и повернулась ко мне:
— Я была… не права. Не… позволяй ему…
— Что не позволять?
— Не позволяй ему… забирать…
Глаза ее снова закрылись, рука упала вдоль тела. Я приложила ухо к ее губам — она еще дышала.
«Спасибо, богиня!» — мысленно поблагодарила я.
Когда я снова подняла голову, Чистильщик занес нож над Федеро.
— Нет! — закричала я, с трудом вставая и бросаясь на него.
Чистильщик без труда отшвырнул меня в сторону и продолжал резать. Оглянувшись, я заметила рядом с одним трупом брошенное копье. Размахивая копьем, я побежала к Чистильщику.
Он проворно вскочил и схватился за острие. Да, у пардайнов молниеносная реакция! Я помнила это еще по занятиям с Танцовщицей.
Чистильщик с силой рванул копье на себя. Пришлось отдать его, чтобы он не оторвал мне запястья. Потом он пошел на меня, выпустив когти. На сей раз он сражался всерьез.
— Что ты хочешь у него забрать? — закричала я. Мне нужно было как-то отвлечь его, ведь одолеть его в драке я определенно не могла.
Чистильщик закружился на месте. Ноги у него были почти вдвое длиннее моих; чтобы уследить за мной, он крутился вдвое быстрее меня. Ответа я так и не получила.
Пятясь, я озиралась по сторонам, ища подходящее оружие. Чистильщик вмиг оказался передо мной и с силой ударил меня в живот. В последнее мгновение отскочив в сторону, я потеряла равновесие и упала навзничь.
Он подпрыгнул, собираясь обрушиться на меня всей тяжестью — как я на Чойбалсана в палатке. Сбоку от меня лежало брошенное копье. Я проворно схватила его. Чистильщик приземлился на том месте, где я только что лежала, и приготовился к новому удару. Я снова перекатилась на бок и выставила копье наконечником вверх.
Он отскочил в сторону.
На лицо мне хлынула вода. Я с трудом встала и отряхнулась. Богиня снова подает мне знак! Я обошла тела Танцовщицы и Федеро.
Чистильщик не собирался дать мне передышку. Он сразу набросился на меня. Больше он не наносил ударов кулаками; он выпустил когти, явно собираясь разодрать меня в клочья. Вцепился в плечо…
От боли я едва не выронила копье.
Как Септио и остальные служители Чернокрова, я умела превозмогать боль. Переложив копье в другую руку, правой я старалась удержать равновесие. Наконец я поняла: пора!
Мне казалось, что все происходит очень медленно. Чистильщик подпрыгивал и кружился, как лист на ветру. Он то возникал у меня перед глазами, то отскакивал мне за спину.
— Я забираю то, что твои сородичи украли у моих, — хладнокровно сказал он, снова бросаясь на меня.
Я выставила вперед копье, едва не выронив его.
Чистильщик снова очутился у меня за спиной и зарычал:
— Я забираю то, что поклялась вернуть мне Танцовщица!
Я перевернула копье древком вперед и ударила его, когда он пролетал у меня над головой. Чистильщик грохнулся на мостовую. Я вскочила ему на спину, между лопатками. Его подбородок ударился о камень.
Послышался треск — громкий, как будто сломалось дерево.
Поскользнувшись на его меховой спине, я упала, ударившись о камни раненым плечом, и взвыла от боли.
Чистильщик встал, тряся головой. Удар оказался сильным; теперь он двигался не так быстро. Кривясь от боли, я осторожно приближалась к нему, глазами подыскивая на улице, среди раненых, подходящее оружие. Копье сломалось, зато я подняла с земли меч. Рукоятка была большая, лезвие слишком тяжелое, но я все же сжала его в руке.
Чистильщик не стал нападать на меня. Шатаясь, он побежал к Стойкому. Путь ему преградил Бескожий, но Чистильщик мощным ударом отшвырнул аватара в сторону.
Буйвол даже не опустил рога. Он лишь стоял и смотрел на пардайна — в его темно-карих глазах мелькали молнии. Чистильщик бросился на плечо Стойкого, как охотничья пантера, которая собирается убить добычу.
