— Хочу.
— Ладно, научу когда-нибудь…
— А это старинный дом? — Лина не собиралась отставать. — Сколько ему лет?
— Да немного. Лет двадцать пять.
— Новодел, значит?
— Новодел? Это кто тебя такому слову научил? — Отец строго сдвинул кустистые брови. — Юрка, что ли, поганец этакий?
— Ага, — Лина лукаво глянула на Юрия. Тот и бровью не повел. .
— Так вот что я тебе скажу, дочка: если бы этот домина был возведен в три дня и три ночи, как это сейчас в моде, залит на месте из пенобазальта в стандартные формы, а после отделан панельками — хошь под камень, хошь под дерево, хошь под старину, хошь под космомодерн, то это и был бы самый настоящий новодел. А я вот два года сидел в архивах, читал книжки про то, как в семнадцатом веке дома выглядели и как они строились. А потом купил эту землю, — он широко повел вокруг себя рукой, — занял денег столько, что по сей день расплачиваюсь, и десять лет строил свой терем — кирпич к кирпичу. И еще три года — мельницу, потому что без мельницы мне жизнь не люба. Как тебе такое?
— Э-э-э… — проблеяла Лина, — и как же это сочетается с теорией стабилизированного потребления? Вообще-то получается, что все это излишняя роскошь, эти ваши боярские палаты. Бездумная трата природных ресурсов и все такое.
— А она у тебя умная девушка, — сказал Николай Андреевич сыну, озадаченно сдвинув шляпу на затылок. — Любопытная и пытливая, я бы сказал. Ладно, объясню. Я, Лина, строитель. Фирма у меня была строительная. Всего два года назад завершил я свой бизнес, передал дела и на пенсион ушел. Так что можешь поверить — рассчитал я здесь все до последнего сантиметра. Домина этот простоит лет пятьсот без труда, ежели землетрясений больших не будет. А здания из пенобазальта больше ста пятидесяти лет не живут. Вот тебе и экономия природных ресурсов. В мельнице моей стоит электрогенератор — не смотри, что выглядит она как старинная. Мельница дает мне энергии с избытком — не окупила еще себя, но через пять лет окупит, а помирать я пока не собираюсь. За счет этой энергии у меня тут все автономное — и тепло, и свет, а воду я из артезианской скважины беру. Таким образом, уже за мою жизнь все это дело себя окупит, а уж дети-внуки будут пользоваться всем в свое удовольствие. Вот тебе и стабилизированное потребление. Считай, у меня тут замкнутый цикл, а он самый экономичный.
— А канализация? — тут же ляпнула Лина. — Отходы куда деваете? У вас что тут, и очистные сооружения есть? Или вы к общей системе подключены?
— Никакой канализации, — строго сказал Николай Андреевич. — Баловство все это, пустое разбазаривание народного добра. Помнишь, как сказал товарищ председатель Чженьжень — нельзя зарывать плоды своего труда в землю. То есть… наоборот, как раз эти-то плоды в землю отправлять и нужно. Поэтому под кроватью у тебя будет стоять ночной горшок. После того как сходишь на него, закрываешь его крышечкой, берешь в руку и несешь в дальний конец сада. Там — специальный бункер. Вставляешь его в отверстие, нажимаешь кнопочку, через минуту получаешь горшок чистым. А фекалия идет на экологически чистое удобрение. Передовая технология из Китая.
Челюсть Лины отвисла. Во вляпалась-то. С горшком по саду ходить… Нет, этот старикан просто маньяк.
— А что, без горшка никак нельзя? — дрожащим голосом спросила она.
— Никак, — отрезал папаша. — Отказ от выноса горшка приравнивается к саботажу. Учет и порядок — во всем и всегда. У меня это… образцовое хозяйство, вот что у меня. Мне бы за мою хозяйственность медальку надо дать, да все не дают как-то.
— Ладно прибедняться-то, — встрял Юрий. — Ты же у нас заслуженный строитель России.
— Заслуженный-то заслуженный, а медаль не дали. Я бы ее на стенку повесил, чистил бы ее тряпочкой с зубным порошком, перед друзьями-подружками хвастался.
— Вот такой у меня папаня неуемный, — развел руками Юрий. — Медальку дадут — он орден захочет. Орден дадут — он в герои России запросится. Все ему мало.
— А что такого? Ты молодой, а у тебя вон их сколько, орденов-медалей, килограмма на полтора наберется. А мне, старому, что, не положено?
— Так это ж за честную шпионскую работу, пап.
— Знаем мы вас, шпионов… Бездельничаете там в своих заграницах, легкую деньгу гребете, опять же от девушек красивых отбою нет. — Папаша сурово глянул на Лину. — А я тут сижу в глуши да ухаю по ночам как филин. Эх, пойти мне тоже, что ли, в разведку… Есть у нас тут один генерал-лейтенант на пенсии, схожу к нему в гости, кваску с ним попью, в картишки перекинусь, пуд свинины подарю, похлопочу о производстве своем в шпионы — глядишь, поможет… Поможет, как думаешь?
— Да ладно, чего ты, пап? — Юрий пожал плечами. — На кой тебе этот генерал сдался? Ты мне только скажи, когда соберешься, я тебе сразу вакансию обеспечу. Вот сейчас есть местечко теплое. Не просто теплое — горячее, погреешь там свои старые кости. В Замбии. Джунгли, делать ничего не надо — только раз в неделю посылай шифровку в центр, что жив еще, что не схарчили тебя местные гурманы. Место проживания — соломенная хижина, круглая, два на два метра. Ну да не беда, модернизируешь ее, обложишь навозными лепешками, чтоб не продувало, ты ведь у нас строитель.
— Не проблема. Я еще и воду туда проведу — не на улице же мыться.
— С водой там туго, — сообщил Юрий. — Только та будет, что с собой привезешь. На месяц хватит. Дальше будешь собирать дождевую росу с листьев дерева баобаб. Туземцы тебя научат, как это делать. Если сумеешь их догнать…
Лина засмеялась. Наконец-то до нее дошло, что папа и сыночек шутят, разыгрывают комедию — то ли специально для нее, Лины, то ли просто по привычке.
— Все, хватит лясы точить, — заявил Николай Андреевич, открыл дверь и пошел внутрь дома. — Милости просим в родные пенаты.
— Юр, — Лина схватила Юрку за рукав, — насчет горшка с фекалией — это розыгрыш был?
— Розыгрыш, — Юрий улыбнулся. — Папашка у меня такой, с ним держи ухо востро.
— В хорошем смысле слова или плохом?
— В хорошем, конечно. Не бойся его. Он добрый человек.
— Чувствуется, он привык всеми командовать.
— Это он так, от смущения перед тобой рисуется.
— Вовсе он не рисуется. Теперь я понимаю, в кого ты у меня такой командир.
— Не робей, Линка, — ободрил ее Юрий. — Не схарчим тебя. Мы же не африканские гурманы.
* * *
За ужином собралась куча народу — оказывается, с Ладыгиными-старшими проживали еще брат и сестра Юрия со всеми своими семействами. Всего за столом сидело тринадцать человек, в том числе представители младшего поколения, то бишь пять внуков и внучек в возрасте от шести до двадцати четырех лет. Таким образом, старший из внуков, именем Митрофан, оказался старше Лины, что как бы подчеркивало неравенство ее будущего брака. Цифра тринадцать тоже настораживала… впрочем, Лина не была суеверной.
