Анаис импульсивно скинула с плеч дорожную сумку и крепко прижала к груди. Чтобы не привлекать внимания, пришлось пройти мимо, обогнуть квартал и вернуться к дому забойщика. По раскатистому храпу Анаис определила, что он жив, и направилась к сараю, где когда-то оставила шиволь. У нее возникла безумная на первый взгляд идея, которую стоило попытаться воплотить в жизнь.
Анаис выудила из сумки каменный столбик, зачарованный на свечение, установила его на полу возле зарешеченного стока и огляделась. Бойня ничуть не изменилась, только сейчас на крюках висели несколько подмороженных туш. Анаис присела на корточки напротив стока, поскребла ногтем между камней и, удовлетворенно хмыкнув, сняла со стены небольших крюк.
Она ковырнула между камнями и удостоверилась в том, что заклинаниями городские стены уже давно никто не укреплял, иначе цементирующая масса ни за что бы не поддалась. Работать следовало быстро, но как можно тише, чтобы не привлечь ничье внимание. Конечно, к городской стене примыкали, в основном, хозяйственные постройки, но, чем демон не шутит, могло оказаться, что кто-то соорудил здесь жилье.
Анаис вытаскивала камень за камнем и чуть не плакала от досады: что толку знать сотню способов разрушить подобную преграду, если не имеешь возможности их применить. Радовало лишь то, что кладка, подточенная временем, разрушалась относительно легко. К утру она прокопала достаточно широкий лаз для того, чтобы выбраться на другую сторону.
Снаружи крепостной стены намело изрядные сугробы, Анаис аккуратно разгребла в нем «окошко» и выглянула. Конечно, никто не станет бродить дозором вокруг города холодной зимней ночью, но осторожность не повредит. Перед ней простиралось заснеженное пространство.
— Вряд ли сыск потратился на серьезную магию и вызвал военных специалистов, чтобы установить контур вокруг города, — сама с собой разговаривала Анаис в лучших традициях безумцев. — Лебериусам денег на такое мероприятие хватило бы, но кто же им разрешит вершить дела государственной важности. Для этого нужно прогуляться по инстанциям и убедить чиновников в необходимости подобного шага. За одни сутки не уложишься. Много ли Дарг Лебериус рассказал сыщикам? Вряд ли. Это не в его интересах.
Неподалеку от Анаис в снежной дымке скользнула серая тень, затем еще одна. Анаис попятилась и с немалым трудом втиснулась обратно в прокопанный ход и вернулась в сарай. Взгляд упал на бараньи туши. Она выбрала ту, что поменьше, и принялась протискивать ее в лаз, шепотом сыпля проклятиями.
Когда хищники беспрепятственно подошли, и никого не потревожило их приближение, беглянка вздохнула с облегчением: контура нет. Зверюги, тем временем, вцепились в тушу и потащили ее подальше от человеческого жилья.
Запорошил снежок, что было Анаис на руку. Она выбралась наружу, отряхнулась и пошла прочь от Тоборно, держа наготове меч на случай, если волкам покажется мало одной туши.
* * *
Наутро забойщик очнулся от дурного сна с тяжелой головой и с трудом припомнил события вчерашнего вечера.
— Допился до лохматых бесов, — пробормотал он, затем заглянул в ящик и обнаружил медное украшение, которое, видимо, пострадало при пересылке. У жетона оказалась разбита зеркальная вставка. На тыльной стороне кругляша забойщик рассмотрел какой-то номер.
— Хм. Чудно, — пробормотал он.
* * *
Когда заклинание изменения внешности распалось, Анаис была уже на территории Рипена. Она шла по заснеженной дороге и казалась тенью в вечернем сумраке. Примерно так беглянка себя и чувствовала.
В верхушках деревьев завывал ветер и гнал по небу рваные клочья туч. Снег то начинал валить, словно на небесах опрокинули кадушку, то внезапно прекращался.
Анаис переставляла ноги, сколько позволили силы, а потом плюхнулась в сугроб под деревом. Топот копыт вывел ее из оцепенения. Если гнались именно за ней, то оставалось благодарить богиню за метель и за то, что зимой шиволи спят, не то бы ее легко заметили с воздуха.
Всадник остановился, не доехав пары шагов до дерева, за которым пряталась беглянка. Мужчина спешился и отошел в кусты, она слышала, как поскрипывает снег у него под ногами. Анаис выглянула из-за покрытого ледяной коркой ствола круглолиста. По характерному покрою плаща она поняла, что это сысковик.
Его крутобокий селлар нетерпеливо грыз удила и пританцовывал. Его трансформированные копыта вспарывали снег роговыми наростами, крошили наледь. Анаис решилась: рванула из последних сил, вскочила в седло и, пришпорив скакуна, понеслась прочь. Возле уха просвистел болт самострела.
— Мазила, — прошипела она сквозь зубы, дернула поводья и, развернув селлара, поскакала назад. Не стоит давать противнику второй шанс. В снежной круговерти сложно было что-либо рассмотреть, но о том, что сысковик уже заготовил для нее новый болт, герея догадалась по звукам. Пригнулась к шее селлара, прячась от выстрела.
— Ворье проклятое, совсем страх потеряли! — крикнул сысковик и прицелился.
Анаис выдернула из потайного кармана за голенищем звезду и метко швырнула ее в горло противнику. Он, уже падая, нажал на спусковой крючок, но болт ушел в снег под копыта селлара. Животное взбрыкнуло, испугавшись, и чуть не сбросило герею. Она усмирила скакуна, спешилась.
Противник лежал ничком и не подавал признаков жизни. «Когда еще раздобуду хорошие звезды», — подумала Анаис, подошла и, перевернув труп, замерла на мгновение. «Вот и свиделись, майор Користин Костиди, — с горечью подумала она и закрыла погибшему глаза. — Ты выполнял свой долг, я — свой. Желаю тебе в следующем воплощении найти менее опасную работу, да будут боги благосклонны к твоей душе». Подумав, что краткость вполне окупается искренностью пожелания, Анаис выдернула звезду, отерла ее снегом и спрятала за голенище. «Мертвым имущество ни к чему», — рассудила герея и принялась обшаривать карманы погибшего.
— Вот как ты меня разыскал, — пробормотала она, обнаружив почтовую квитанцию. Бумажка трепыхалась в ее руке, как пойманная за крыло бабочка. Ветер усилился, погнал колючую поземку. Неподалеку раздался протяжный вой, и селлар тревожно всхрапнул. Нужно было ехать, как можно скорее.
Что там впереди за серой мглой? Неправда, что мы не знаем будущего, в скором времени распростертое на земле тело станет пиром для хищников. Герея достала из сумки флакон, отхлебнув зелья, чтобы поддержать силы, забралась в седло и поскакала сквозь белую муть, подгоняемая порывами ветра.
Через несколько часов она остановилась и развела погребальный костер для сына. Одурманенная снадобьем, она тупо смотрела, как пламя поглощает ее надежду, ее любовь, пожирает маленькое тельце того, кто должен был стать истинным посланцем, последним из Атранкасов. Но разве это важно. Догадывался ли учитель, что ребенок погибнет в ее чреве? Лгал ли он ей? Она могла спросить, но не захотела.
Очнись, Анаис, иначе замерзнешь, но еще быстрее до тебя доберутся хищники. Молодец, девочка, поднимайся. Поезжай на восток.
Когда забрезжило серое зимнее утро, герея соскользнула в снег возле охотничьей хижины и замерла темным комочком в сугробе. Колючая поземка кусала щеки, забиралась в рукава и за воротник. Ветер играл дверью покосившейся пристройки. Именно этот стук привлек внимание путницы, иначе жилье осталось бы незамеченным. Селлар потрусил к пристройке, учуяв запах сена, Анаис же собрала остатки сил, поднялась и ввалилась в сени.
