Я опустил голову и закрыл глаза руками, ком застрял в моем горле. Теперь я наконец понял, отчего Женя, несчастная девочка, любит компьютер больше, чем людей. Почему она не рассказывала мне об этом, почему? Я думал, что у подлиз все намного проще.
– И как вы с этим справляетесь? – спросил я.
– Справились. Большинство – справились. Кто не смог справиться, тот умер. Справились большинство, больше половины. Ганс научил нас, как это делать.
– Как вы нашли Ганса?
– Это он нашел нас. Он искал подлиз по всему городу, находил нас нюхом, нянчился с каждым. Никто не заставлял его. Он сам нас отыскивал, вынимал из петли, выхаживал, отогревал, утешал и учил жить. Каждого из нас, терпеливо – из года в год. А ты назвал его фюрером, доктор.
– Извини, я не знал. – Я воздел руки к небу. – Я ничего не знаю, Родион! – крикнул я в отчаянии. – Меня уже тошнит от догадок, устал я догадываться! А вы кормите меня микроскопическими дозами информации, как с чайной ложечки!
– Ты, доктор, подожди носом хлюпать. – Агрба цапнул меня за воротник рубашки и подтащил к себе. – Все интересное только начинается. Женьки боишься лишиться? Считаешь нас надменными выскочками? Я научу тебя любить всех подлиз, потому что можно либо любить нас всех, либо никого. Понял, док?
В этот момент красавчик Родион растворился, растаял, сквозь его смазливые черты грубо выпер облик бывшего мента – жесткого, изрядно битого жизнью, и безусловно умного. И вдруг я понял, что никогда не пошлю его в нокаут – не хватит ни сил, ни умения. Да и не хотелось мне больше этого.
Он определенно становился симпатичен мне.
Странно – такой человек не мог понравиться мне изначально, по умолчанию. И все же начал нравиться.
А все из-за Женьки – достала она меня своей скрытностью. Зная ее, я предполагал, что остальные подлизы будут еще более конспиративными и неразговорчивыми. А Родион вдруг взял, да и вывалил на меня ворох информации.
К этому времени я видел мир сквозь призму Жени – стеклянный треугольник, постоянно переворачивающийся и расщепляющий белый солнечный цвет на радужные оттенки, искажающий все, делающий картину реальности расплывчатой и хаотичной.
Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Я отчаянно хотел знать. Знать, где сидит эта сволочь фазан. Хотел найти его, поймать, и выщипать радужный его хвост, заслоняющий солнце. Узнать хотел всю правду.
– Ты узнаешь все, – сказал Родион. – Узнаешь, если заслужишь этого.
Я молча кивнул.
Глава 17
Пока ждали торжественного прибытия кошки, времени зря не теряли. Родион затеял гримировать меня, а потом устроил краткий курс ликвидации безграмотности моей безграмотной личности.
Происходило это так:
– Ну что, доктор, какую личину желаешь принять? – деловито спросил Родион, стиснув мой подбородок, поворачивая лицо мое во все стороны и внимательно его рассматривая. – Дешевый материалец, – бормотал он, – усредненная российская рожа, за что тебя девки любят? Какая борода тебе больше нравится – длинная, очень длинная, или вообще до пояса? Какой цвет волос предпочитаешь – блондинистый, рыжий, или, к примеру, фиолетовый?
– Фиолетовый.
– Нету такого. Заделаем тебя блондином.
– А тебя?
– Меня тоже.
Я не спрашивал, зачем мы гримируемся – и так было понятно. Теперь, когда я попал в сумасшедшую компанию фрагрантов, до самого конца отпуска мне было не суждено выходить на улицу в природном обличье. Честно говоря, не очень-то верилось, что столь быстрый маскарад может сделать человека неузнаваемым. Но, когда я глянул в зеркало спустя всего лишь десять минут, не узнал себя совершенно. Дмитрий Бешенцев, брюнет от природы, напоминал теперь некоего норвежского шкипера – лохматая рыжеватая борода без усов, пшеничный чуб, падающий на лоб, пыльные космы на ушах, заветренная красная кожа. Не хватало только дымящейся трубки в зубах, и штурвала, сжатого в татуированных верхних конечностях.
– Ну как? – спросил Родион, любуясь своей работой.
– Ужасно. Никогда не думал, что могу выглядеть таким уродом.
– Еще и не таким можешь, гарантирую. В следующий раз разрисую тебя под папуаса.
– Ага. Выглядеть, как папуас – самый верный способ не привлекать внимания в нашем городе.
– Ты Женьку еще не видел, – загадочно заметил Агрба.
Женя гримировалась самостоятельно, запершись в ванной. Когда она вышла в гостиную и увидела меня в бороде, захохотала как ненормальная. Никогда не видел, чтобы она так смеялась. Она показывала на меня пальцем и корчилась от смеха. А я чуть не упал в обморок, увидев, что она сделала с собой.
Действительно, как изменить до неузнаваемости внешность девушки? Бороду ей не приклеишь. Женька решила проблему просто и радикально – прилепила себе нос. Боже, что это был за шнобель! Позже, когда я привык к новому жениному лицу, он перестал казаться мне таким уродливым и неестественным, но в тот момент нос ее поверг меня в состояние шока. Он торчал из лица на полметра вперед, горбатый и острый, как клюв тукана. Жанна Агузарова, Жан Рено и Сирано де Бержерак были по сравнению с Женькой просто безносыми, достойную конкуренцию ей мог составить разве что Буратино. К тому же на голове Жени сидела копна черных завитых кудряшек – уже не белочка, а крашеный ваксой пудель кавказской национальности. На верхней губе Жени отчетливо выделялась темная полоска – усики… э… уточняю – женские усики. Отвратительно!
Так мы и провели минут пять – она в громком ржании, я – в беззвучном ужасе. Родион наблюдал за нами терпеливо, как нянька за расшалившимися малышами в детском саду. В конце концов ему надоело, он подошел к Женьке и похлопал ее по спине. Каждый из хлопков был замаскированным увесистым тумаком – не знаю, как выдержала их хрупкая девочка. После пяти ударов Женя закашлялась, перестала смеяться и попыталась упасть на пол, но Родион не дал – нежно подхватил ее на руки и усадил на диван.
– Вы хотите сказать, что я плохо поработал? – осведомился он. – В чем причина вашего истерического смеха, мадемуазель?
– Да нет, ничего, – просипела Женя, все еще задыхаясь. – Просто непривычно как-то.
– А ты чего шары выкатил? – Родик повернулся ко мне. – Хочешь сказать, что этот милый носик не идет твоей подружке?
– Отличный носик, – отозвался я, начиная отходить от шока. – Надеюсь, на ночь она его отклеит?
– Боишься, что заклюет? Хочешь, и тебе такой присобачим, будете клеваться обоюдно.
– Нет, спасибо! – Я изобразил руками магические пассы, отгоняющие злых демонов. – Родион, тебе не кажется, что это опасно? Такая карикатурная внешность слишком бросается в глаза.
– Карикатурная? – Родион покачал головой. – Ты ошибаешься, док. Вот, глянь.
Он извлек из кармана своих широченных штанов компьютер-наладонник, потыкал в него палочкой и повернул ко мне. Я увидел фотографию: женщина знойной южной внешности, в больших дымчатых очках – то ли армянка, то ли азербайджанка. В принципе – ничего особенного, таких можно увидеть на улице сколько угодно.
