— Ну и?..
— Больше всего мне не дает покоя тот факт, что он — один из нас.
Лидия посмотрела на видневшуюся впереди рощу. Быть может, в ней растет ореховое дерево.
— Знаешь, я тоже об этом думала.
— У него такая же родинка, как у нас, его крылья в точности похожи на мои. Он — Драконид… Тогда почему он сражается с нами? Как такое может быть?
— Ну, профессор объяснил же нам, — прагматично ответила Лидия.
Софии хотелось быть такой, как она: твердо стоять на ногах и всегда быть уверенной в своих силах.
— Нам нужно просто привыкнуть к тому, что иногда твои союзники предают, — продолжила Лидия. — Тубан и Растабан еще до нас с тобой испытали это на примере Элтанина. Не думай, что это не смущает и не огорчает меня, но ведь это война, я знала об этом с самого начала, а на войне случаются ужасные вещи. — Девочка ободряюще улыбнулась. — С детства я научилась никому не доверять, потому что люди не любят таких, как я и мои близкие. Я научилась понимать, что те, кто выглядят порядочными, зачастую таковыми не являются. И под крыльями благородного дракона может биться черное сердце.
София почувствовала, как слезы навернулись у нее на глаза. Правда была в том, что ей требовалось оправдание: она отчаянно нуждалась в том, чтобы Лидия сказала ей, что если она поверила глазам Фабио, если против всякой логики влюбилась в него, то это не ее вина.
Лидия заметила ее слезы.
— Но ведь ты плачешь вовсе не из-за этого, верно? Тут что-то другое.
София отвела взгляд в сторону.
— Нет, дело в том… — Но ее голос неумолимо дрожал от слез.
Лидия придвинулась к подруге так, чтобы та могла смотреть ей прямо в глаза.
— Что же все-таки на самом деле случилось в тот вечер?
София остолбенела от этого взгляда.
— Ничего не случилось. Это была стычка, обычная схватка, но… Но я и правда не знаю, что сделал мне тот тип, колдовство это или что-то другое… — Она запнулась на мгновение. — Нет, я не думаю, что сумею объяснить тебе это.
— Ты хочешь сказать, что между нами есть какая-то тайна? Что ты не сумеешь рассказать мне о том, что уже несколько дней преследует тебя, сделав тебя другим человеком? Ты хочешь сказать, что не доверяешь мне?
София напряглась.
— Правда в том, что он понравился мне с того момента, как я впервые увидела его. Я по уши влюбилась в него.
София выпалила это на одном дыхании, а потом поняла, что больше не сможет смотреть подруге в глаза.
Поразмыслив какое-то время, Лидия заключила:
— В этом нет твоей вины.
— Ты так думаешь?
— Естественно, это не твоя вина.
— Он же… он же враг. Мне нужно было выбросить его из головы, как только я увидела вживленное устройство у него на спине. А я, наоборот, продолжала думать о нем и думаю даже сейчас. С тобой такое когда-нибудь случалось?
— Нет, но я видела много таких людей. Они не в состоянии себя контролировать, не в состоянии ничего с этим поделать… Чувство, когда приходит, не принадлежит нам и делает из нас все, что захочет.
Приободрившаяся, София посмотрела на небо.
— И что мне теперь делать?
— Для начала перестань винить себя. Фабио — один из нас. Элтанин жил в Драконии и знал и Тубана и Растабана. Я не сомневаюсь в том, что у него было с ними много общего: он бы наверняка восстановил утерянную связь, то глубокое, что растоптал своим предательством. Как бы то ни было, но он остается одним из нас.
— Думаешь, это возможно, чтобы он… одумался? — с надеждой в голосе спросила София.
— И даже думать не стоит, — охладила ее пыл Лидия.
— Но почему?
— Да потому что оправдание этого чувства не принесет тебе ничего, кроме боли. Поверить тому, кто не заслуживает твоего доверия, отдать свое сердце в руки того, кто будет попирать его, принесет тебе много горя.
— Тебе тоже это знакомо, верно? — пробормотала София.
Лидия ответила не сразу.
— Было время, — сказала она наконец, — когда я верила людям. Я делала это много раз в надежде, что все изменится… Но все всегда оставалось по-прежнему. И только когда этот человек окончательно уходил из моей жизни, мне вновь удавалось обрести покой.
София больше ни о чем не спрашивала, ожидая, что ее подруга найдет в себе силы продолжить.
— Это был мой дедушка, — добавила Лидия, отводя взгляд в сторону. — Он то и дело появлялся в цирке и уходил когда ему вздумается, давая тысячи обещаний мне и моей бабушке, что на этот раз он останется и мы будем жить счастливо вместе. Он дурачил нас. А я ему верила, меня так и тянуло к нему, особенно когда умерла моя бабушка. Он пообещал мне, что останется со мной, что он будет моей семьей. И у него хватило смелости дать мне это обещание возле ее могилы. Тем не менее он ушел, на этот раз навсегда. — Лидия резко повернулась к Софии и посмотрела на нее глазами, полными грусти. — И когда я перестала надеяться на то, что он вернется и сдержит свое обещание, мне стало легче. Понимаешь? И ты должна сделать то же самое. Тебе нужно попытаться не думать об этом, забыть его. Он всего лишь твой враг, и ты не должна думать о нем иначе. Забудь его лицо и вспоминай только ваш бой. Ты не можешь по-другому.
София согласно кивнула. Но где-то глубоко в сердце она понимала, что никогда не сумеет этого сделать.
К обеду все трое с недовольными минами собрались возле машины. У профессора раскалывалась спина, у Лидии руки горели от ожогов крапивы и были в кровь исцарапаны ежевикой, а у Софии ужасно болели ноги.
— Здесь дерева точно нет, — мрачно объявила Лидия.
— Но карта… — заметил профессор.
— Возможно, это просто выдумка. Карта была составлена в семнадцатом веке человеком, который только слышал о существовании орехового дерева, но лично не видел ни шабаша ведьм, ни самих колдуний. Здесь я ничего не чувствую.
Профессор был вынужден согласиться.
— Я тоже полагаю, что это гиблое дело. Но это ничего не значит. Нам предстоит продолжить поиски в других местах.
Мужчина попытался улыбнуться, но девочки растерянно посмотрели на него.
Наконец они сели в машину, и профессор завел двигатель.
— Второе место находится на берегу Сабато. Выше нос, до того, как стемнеет, у нас остается еще несколько часов. И это время нам следует использовать с максимальной отдачей.
София смотрела в окно, как мимо стремительно проносились поля. Да, ей нельзя терять веры, ведь это только их первая попытка. Ничто не могло избавить ее от мысли, что дело, за которое они взялись, окажется значительно сложнее, чем они предполагали.
Этот день, как, впрочем, и все последующие, оказался не самым удачным.
