— Мне хотелось бы провести это время с тобой, если можно, — сказала она.
Марин все еще не мог избавиться от мысли, что перед ним шпионка, поглощенная выполнением задания. Однако он подошел к ней, и они поцеловались.
Она улыбнулась ему — все с тем же напряжением.
— Я не буду путаться у тебя под ногами.
«На что она еще может надеяться», — подумал он. Ситуация была полностью под контролем. Все приказы отданы. Войска приведены в движение. Теперь уже ничто не могло остановить наступление. Он вернулся к своему столу и нажал кнопку.
Открылась дверь в комнату ординарца. Краснолицый мужчина лет пятидесяти вошел и отдал честь.
— Принесите мне все прибывшие на данный момент сообщения, Дженнингс.
— Только одно, сэр. Только что прибыло. У меня не было времени перепечатать его с рукописного текста, — он положил перед Марином листок бумаги и вышел.
Это было шифрованное сообщение от главнокомандующего. Войска перешли границу Джорджии. Война началась.
Марин прочитал шифровку и взглянул на Делинди. Пришло время сказать ей правду.
Он тихим голосом рассказал ей все и добавил:
— Как ты понимаешь, я не мог сказать тебе об этом раньше. Она побледнела, но осталась спокойной. Наконец, кивнув, она спросила:
— Тебе будет угрожать опасность?
Марин решил оставить эту реплику без ответа.
— Тебя это, похоже, не слишком волнует.
Делинди слабо улыбнулась.
— Я слегка шокирована, — сказала она. — Но в Джорджии уже много лет ожидали этого. Мы поддались массовому самообману. Теперь можем надеяться только на понимание.
— Что ты хочешь этим сказать?
Глава 27
Молодая женщина повернулась и невидящим взглядом уставилась в прозрачную пластиковую стену. Она будто не сознавала, что Марин смотрит на нее. Что-то в ней неуловимо изменилось, кажется, она стала чуть жестче. Может быть, он только воображал в ней это свойство — мягкость. Возможно, на самом деле его никогда и не было.
Теперь он был уверен окончательно. Она или джорджианская шпионка, или — чего она сама наверняка не осознает — агент Мозга. Она родила мне двух детей, думал Марин, чтобы закрепить свое положение, а затем стала любовницей диктатора. А теперь она надеется на… понимание.
— Предположим, — медленно проговорил он, — что Великий Судья дал бы мне полный карт-бланш на любые действия в Джорджии. Чего бы ты ждала от меня?
Ее ответ сразу же вышел за границы его вопроса. Она не смотрела на него, но ему показалось, что у нее перехватило дыхание.
— Если бы ты был Великим Судьей, я бы ожидала от тебя изменений в порядке игр по поиску партнера — чтобы после определенного возраста разрешалась женитьба. Я бы ожидала, чтобы таким государствам, как Джорджия, была обеспечена значительная автономия. Я бы ожидала возврата свободы вероисповедания. Я бы…
Она продолжала говорить, но ее голос звучал лишь отголоском в его сознании. Если бы ты был Великим Судьей…
«Она бы ожидала от меня, чтобы я уничтожил дело жизни Великого Судьи, — думал он, — и подменил бы его… слабостью».
Он не чувствовал, что осуждает ее, он ощущал только легкую грусть.
До него вдруг дошло, что она перестала говорить.
— К несчастью — или может быть к счастью, — сказал он — я не Великий Судья. Но в течение нескольких дней в Джорджии я буду действовать от его лица.
Наступила тишина. Делинди вышла из поля его зрения и встала у него за спиной.
Ожидая ее ответа, он случайно бросил взгляд на стол. Там лежала рукопись, озаглавленная: «Краткие выводы исследований королевской семьи Джорджии, составленные Дэвидом Бернли».
Он взял бумаги с неохотой, хотя понимал, что они могут оказаться ценным подспорьем. Утром ему придется быстро принимать решения. Кроме того, он привез его сюда из любопытства. Что за работу выполнил его сын?
Он пробежал глазами список имен — немного больше сотни — и сопровождающий текст. Одним взглядом он схватывал значение целых абзацев.
Его внимание внезапно привлекла фраза:
«Смерть младшей сестры королевы, последовавшая несколько лет назад, привела к тому, что единственной представительницей прямой линии осталась сама королева Киджшнашения».
И далее:
«Королева не замужем, и я предполагаю, что это политический ход, направленный на то, чтобы создать за рубежом впечатление, что она — последняя из своего рода».
Марин кивнул самому себе. Он догадывался о причинах принятия подобных мер. Если удастся убедить Великого Судью в том, что Джорджия падет безо всякого сопротивления, то он сможет сконцентрировать свою военную деятельность где-нибудь в другом месте. Это, вероятно, был один из способов потянуть время. Но сейчас он потерял всякий смысл.
Наконец он положил бумаги, поняв, что большей частью этой информации он располагал и раньше, хотя и не в такой четкой форме. Но тот факт, что королева остается незамужней из политических соображений, был для него новым. Кроме того, документ содержал множество имен и связи, которые он не выявил. А также всевозможные мелочи, вроде имени умершей сестры королевы — раньше он этого не знал.
Стоп. Как там ее звали?
Ан-делинда-мина!
Он положил бумаги на стол и какое-то время сидел неподвижно, затем, не оглядываясь, спросил:
— Ты знала сестру королевы?
После долгой паузы за его спиной послышался ее голос:
— Да, я ее знала.
— И какова она была из себя?
Снова пауза. Затем:
— Молодая и наивная. Она умерла, как тебе известно.
Марин предположил, что это может быть и правдой, независимо от того, как на это посмотреть. Физическая смерть — это, конечно, дело окончательное. Но в превращении юной невинности в светскую женщину тоже есть что-то от смерти.
Если это было правдой — то, что он думал, — то это действительно было умно сработано. Дочь посла Джорджии, идентификацию специалисты не проводили. По сути дела, ничего удивительного. Такие государства, как Джорджия, только в последние годы стали пытаться установить политические отношения с Великим Судьей.
И, таким образом, сестра правящей королевы, не вызывая подозрений, оказалась в самом средоточии власти Великого Судьи — с миссией, которая теперь провалилась.
Марин остро ощутил что рядом с ним находится человек, пребывающий в состоянии сильнейшего шока — в том же состоянии, в котором он сам находился в течение последних нескольких дней. Он сделал вид, что изучает рапорт сына. Но перед ним, чуть выше уровня его лица, на стене висело зеркало. И в нем отражалось ее тело — от плеч примерно до талии. Она выглядела напряженной и испуганной.
