Они с Марией повернулись и надели плащи. Накидка Шейна сверху донизу застегивалась на липучки, а не на молнию, о которой говорил Питер. Шейн был доволен. Скинуть ее даже легче, чем при наличии механической застежки, которая может сломаться в критический момент-так же просто, как выбраться из купального халата.
Их плащи были серыми, и такой же надел Питер. Дойдя до вестибюля у выхода на улицу, они увидели шестерых ожидающих их мужчин в плащах того же оттенка.
Вдохнув уличный воздух, когда все они вышли через стеклянные двери здания и ступили на тротуар, Шейн почувствовал, как обдало холодом легкие. Уличного транспорта почти не было, но зато тротуары и даже проезжая часть оказались запружены толпой людей, одетых странниками, с посохами, направляющихся в сторону площади. Шейн ощущал и здесь возбуждение людей, как и в лондонском аэропорту, но к нему добавлялась та решимость или злость, которая присутствовала в настроении Питера. Шейн опять почувствовал присутствие Пилигрима.
Они уселись в специальный микроавтобус с ковровым покрытием и мягкими сиденьями. Автобус отъехал от края тротуара, лавируя среди пешеходов и двигаясь в направлении штаба, пока плотность толпы не сделала дальнейшее движение невозможным.
– Ладно,- сказал один из шестерых мужчин, сидевший впереди рядом с водителем.- Выйдем здесь.
Они присоединились к толпе. Плащ Шейна не был снабжен алаагскими терморегуляторами, и он стал замерзать. Темное небо набухло низкими тучами, грозившими снегом; им в лицо дул ледяной ветер. Шейну пришло в голову, что Марии тоже, должно быть, холодно, и он обнял ее одной рукой, идя с ней рядом.
К этому времени они уже пришли на площадь, заполненную фигурами пилигримов. Толпа становилась все гуще, и эскорту пришлось прокладывать им дорогу.
– С нами один из лидеров, который будет говорить со старшим офицером охраны,- говорили они.- Пропустите его, пожалуйста, дайте ему пройти…
Под давлением напирающих на них тел Мария была прижата еще ближе к Шейну, и ей стало казаться, что они - одно целое, движимое единой волей и разумом. Они подошли совсем близко к линии охранников в черной униформе и к сплошной стене с серебристым покрытием, ибо защитный экран был опущен даже над входом. Охранники стояли тремя шеренгами, простирающимися на всю длину здания. Каждый держал в руках автомат последней модели, разработанной человеческой технологией до прихода алаагов. Стволы заряжались непосредственно от патронташей, висящих на груди охранников и содержащих примерно две тысячи патронов с пулями, небольшого калибра, но отравленными, так что даже простая царапина означала бы неминуемую и почти мгновенную смерть. При формировании Внутренней охраны информация об этом оружии была донесена алаагами до всех людей.
Позади трех шеренг, на ступеньках, ведущих ко входу в штаб, невидимые сейчас за серебристым экраном, стояли и разговаривали офицеры из людей.
Шесть сопровождающих с Шейном, Марией и Питером в середине проталкивались через толпу, пока первые двое не оказались лицом к лицу с первой шеренгой охранников. Дальше идти было невозможно. Шейн повернулся к Марии и в последний раз обнял ее.
Она прильнула к нему, не отпуская, и он попытался отстраниться.
– Мария,- прошептал он.- Мне надо идти. Надо!
– Я пытаюсь отпустить тебя! - прошептала она в ответ,- Просто я не хочу… не могу…
Вдруг она оторвала от него руки и попятилась назад на несколько дюймов, которые эскорт отвоевал для них у толпы.
– Теперь иди,- сказала она.- Нет, не прикасайся больше ко мне. Иди!
Он не мог вынести выражения ее глаз. Тут он почувствовал, что его плечо сжимает чья-то рука.
– Увидимся на другой стороне,- проговорил ему в ухо голос Питера.
Пытаясь уйти от глаз Марии, Шейн отвернулся в сторону охранника и продвинулся на полшага вперед, встав на место сопровождающего, который, в свою очередь, отодвинулся в сторону.
– Назад! - выкрикнул охранник, с которым он сейчас стоял лицом к лицу.
Шейн проигнорировал его. Вместо того чтобы ответить, он возвысил голос и закричал на алаагском, обращаясь к группе офицеров:
– Офицеры-звери! Внимание! Идите сюда!
Он умышленно выбрал алаагские команды, которые даже простой охранник, скорей всего, слышал когда-то от чужаков; и, разумеется, любой офицер понял бы их. Разговаривающие офицеры начали вертеть головами из стороны в сторону. Они пристально всматривались в толпу, и один из них, с нашивками полковника на воротнике, вышел вперед, чтобы взглянуть на толпу.
– Кто сейчас кричал? - выкрикнул полковник по-английски.- Назови себя!
Шейн помахал поднятой рукой, и в рядах пилигримов вокруг него поднялся неясный и недовольный, но нарастающий ропот.
– Я курьер-переводчик Первого Капитана! - выкрикнул он в ответ, опять по-алаагски, и проскользнул мимо охранника, который теперь не делал попыток остановить его.- Мне надо поговорить с Первым Капитаном!
Из этих последних слов на алаагском - он был уверен - офицеры поймут только слова «курьер-переводчик» и «Первый Капитан», но этого будет достаточно. Так и оказалось.
– Пропустите его! - закричал полковник, и Шейн прошел вперед, минуя две другие шеренги охранников. Ропот позади него превратился в рев.
Дойдя до группы офицеров, Шейн распахнул на себе застегнутый на липучки плащ, чтобы продемонстрировать белый комбинезон, который он иногда надевал на службу в Доме Оружия.
– Мне необходимо как можно быстрее повидать Лит Ахна,- выдохнул он.
– Соедини,- сказал полковник стоящему рядом лейтенанту. Но младший офицер уже поднес к губам рацию, прикрепленную к запястью, и говорил в нее. Минуту спустя лейтенант кивнул.
– Он может идти,- сообщил лейтенант полковнику. В тот же момент серебряный занавес перед дверями в Дом Оружия пропал. Шейн шагнул вперед, и двери перед ним открылись. Он вошел в здание, бывшее его домом в течение трех лет.
Он бросил взгляд назад через плечо, и двери за ним закрылись. Внезапно все внешние шумы стихли. Там, снаружи, сверкающий защитный экран снова скроет его от глаз Питера, Марии и всех собравшихся на площади. Он повернул направо, в крыло здания, где располагались офисы и жилые апартаменты Лит Ахна.
•••
Глава тридцатая
•••
Пройдя несколько шагов по коридору, он обнаружил нечто новое со времени последнего посещения. Это была стойка с охранником и «книга» для регистрации прихода. Книгой служил экран, вмонтированный в стойку, который идентифицировал Шейна, когда тот прикоснулся к нему пальцем.
Шейн кивнул охраннику, тот кивнул в ответ, не говоря ни слова. Он был одним из самых высоких людей, набранных в этот корпус,- Шейн прикинул, что его рост мог быть по меньшей мере семь футов. Его вытянутая вперед правая нога в гипсе объясняла, почему он занимается этой бумажной работой, когда все товарищи стоят под ружьем. Круглое лицо придавало невинный юношеский вид всему его облику, который показался Шейну несколько бледным и мрачноватым.
