Сердце в нем забилось сильнее. Ощущение было физическим, сродни осязаемому движению в груди. Впервые он ясно увидел ее и понял, что никогда не предаст ее, не откажется помочь в этот или другой схожий момент. Несмотря на то что между ними не было и тени настоящей любви, он чувствовал, что его улыбка при взгляде на нее становится более искренней и нежной; и ощущал - не истинную любовь, которой жаждала она, и даже не притворство, с которым примирилась бы, а привязанность одного человека к другому в этом чуждом месте.
Не понимая причин, но инстинктивно принимая нахлынувшие на него эмоции, она резко поднялась и бросилась в его объятия; на него сильной волной нахлынула нежность, ни разу не испытанная за долгие месяцы в Доме Оружия и заставившая его крепко прижать ее к себе.
Позже, в темноте, лежа на спине рядом с безмятежно спящей хрупкой Сильви, он вдруг ощутил неожиданный прилив одиночества и пустоты, грозивший затопить его.
Его отец и мать умерли, когда он был таким маленьким, что едва помнил их. Потом его воспитывали обеспеченные тетя и дядя; они давали ему все необходимое в материальном и социальном плане, но не пытались скрыть того, что считали его воспитание скорее своим долгом, нежели питали любовь к нему. Будь у них выбор, они предпочли бы не обременять себя детьми.
Он с облегчением покинул их, как только смог поступить в колледж; но ему никак не удавалось отделаться от чувства, что для него нет настоящего места среди людей. В глубине души он завидовал способности Сильви находить удовлетворение и облегчение в их кратких встречах. Если не считать минутного забвения мира, в котором он был пленником, и редкого всплеска эмоций, как в тот момент, когда он увидал всю обнаженность ее надежд и страхов, им опять завладело чувство собственной никчемности.
Он пытался побороть в себе этот упадок духа и, когда это ему удалось, наконец заснул.
Шейн был вырван из глубокого сна громким треском стоящего на тумбочке телефона. Он протянул руку, отчего загорелась лампочка над пультом, на котором был размещен квадратный монитор телефона. Едва он прикоснулся к его экрану, как на нем появилось лицо дежурного офицера-алаага.
– Тебе приказано посетить Первого Капитана, зверь,- произнес низкий отдаленный голос офицера.- Представь ему отчет в конференц-зале Совета.
– Слушаю и повинуюсь, безупречный господин,- услыхал Шейн собственный голос, все еще охрипший от сна.
Экран погас, демонстрируя теперь лишь плоскую серебристо-серую поверхность. Шейн встал и оделся, начиная испытывать тошноту. Каков бы ни был повод для неслыханного случая вызова зверя в конференц-зал Совета, состоящего из региональных командующих-алаагов, это не сулило зверю ничего хорошего. Сильви уже ушла, и хронометр у постели показывал, что едва наступил рассвет.
Двадцать минут спустя, выбритый, умытый и одетый, он коснулся бронзовой поверхности двери конференц-зала Совета.
– Войди,- послышался голос Лит Ахна.
Дверь автоматически открылась, и он вошел в зал, где вокруг плавающей в воздухе мерцающей поверхности, служащей столом, сидели двенадцать алаагов - пять мужчин и семь женщин. Лит Ахн сидел у дальнего конца. Справа от него - Лаа Эхон, командующий, с которым Шейн совсем недавно расстался в Милане. У Шейна пересохло в горле при мысли о совершенных им тайных преступлениях против этого офицера и его команды. Он говорил себе, что ни одну важную ассамблею не стали бы созывать только для рассмотрения криминальных деяний простого животного; однако в горле по-прежнему стоял ком. Он посмотрел в сторону Первого Капитана, ожидая приказаний. По привычке он остановился в двух шагах от открытой двери, и двенадцать чужаков с внушительными лицами изучали его, как львы могли бы изучать какое-нибудь мелкое животное, забредшее в середину их прайда.
•••
Глава шестая
•••
– Так об этом вы говорили? - спросила женщина-алааг, сидящая слева от Лит Ахна и вторая по счету от Шейна.
Глубокий тембр ее голоса выдавал зрелый возраст. Шейну пришло в голову, что она и фактически все присутствующие здесь алааги должны быть капитанами не ниже девятого ранга, которые вряд ли удовлетворятся наспех выдуманными объяснениями. Он спрашивал себя, каким регионом командует говорившая. Он не был с ней знаком.
– Я называю его Шейн-зверь,- сказал Лит Ахн.- Это тот самый, которого я послал только позавчера к Лаа Эхону с депешами.
Он повернулся и посмотрел на командующего Миланского региона.
– Все еще не понимаю, каким образом, по вашему мнению, его присутствие здесь может помочь дискуссии,- продолжал он, обращаясь к Лаа Эхону.
Итак, своим нахождением здесь Шейн обязан Лаа Эхону. Ощущение тошноты усилилось. Мозг лихорадочно работал.
– Прикажите ему говорить,- обратился Лаа Эхон к Лит Ахну.
– Назови себя и свою работу,- сказал Лит Ахн Шейну.
– Слушаюсь, непогрешимый господин,- четко произнес Шейн.- Я - переводчик и курьер вашего штаба уже почти в течение трех земных лет.
Сидящие вокруг стола с минуту молчали.
– Примечательно,- вымолвила женщина слева от Лит Ахна, та, что говорила раньше.
– Совершенно верно,- вставил Лаа Эхон.- Заметьте, насколько хорошо он говорит на истинном языке,- вы все, привыкшие к ограниченной артикуляции вашего скота, если только их вообще удается заставить общаться на разговорном языке.
– Он - один из специального ограниченного корпуса существ, каждый из которых был отобран за особые способности в этой области,- сказал Лит Ахн.- Я все еще хочу услышать, почему вы считаете, Лаа Эхон, что его присутствие здесь поможет нашей дискуссии.
– Специального…- эхом откликнулся Лаа Эхон. Единственный звук слова на алаагском языке прозвучал совершенно невыразительно.
– Да, так я и сказал,- ответил Лит Ахн.
Лаа Эхон повернул голову к Первому Капитану, почтительно наклонил ее и затем обвел взглядом сидящих за столом.
– Теперь вернемся к предмету обсуждения,- сказал Лаа Эхон,- Я просил собрать это совещание, потому что прошло более трех лет по местному времени с тех пор, как наша экспедиция высадилась на этой планете. Прошло довольно много времени, и определенные признаки привыкания к нашему присутствию здесь, которые должны были бы к этому моменту проявиться в поведении местной доминирующей расы, по сути не видны…
– Частотность возникновения yowaragh среди скота,- прервала его выступавшая раньше женщина,- не слишком превышает норму за этот период. Доказано, что не бывает двух одинаковых ситуаций на любой из двух завоеванных нами планет…
– Совершенно очевидно то, что…- прервал ее Лаа Эхон в свой черед,- не само это помешательство вызывает больше всего беспокойства, а общая неспособность скота обеспечивать ожидаемые уровни производства. Прошлые экспедиции на другие планеты часто сталкивались с таким резким падением производства на начальном этапе, но всегда оказывалось в конце концов, что это было вызвано депрессией животных, не желавших, чтобы ими управляли - несмотря на то что такое управление приносило им более безопасную и опрятную жизнь, как, например, на этой планете. Однако как раз на этой планете мы столкнулись с чем-то, больше напоминающим молчаливое неповиновение, чем депрессию. Повторяю, именно это меня беспокоит, а не случаи yowaragh.
