В зале раздались одобрительные возгласы, и Мидори Зайцефф с трудом спрятала улыбку, глядя, как вполне предсказуемые события идут своим чередом в виде шоу, разыгрываемого разве что для средств массовой информации. Ктаару, «вилькшату» Антонова, было бы неприлично предлагать кандидатуру «брата по крови». Ттаржан для этого тоже не подходил, так как представлял союзный флот, явно уступающий по силе ВКФ Земной Федерации, но желавший сохранить свою самостоятельность. Так что оставался только Норак.
Горм сел на место, и поднялся Ктаар.
– Я поддерживаю выдвинутую кандидатуру, – сказал он.
Все начальники штабов понимали язык орионцев, и переводчики трудились лишь для тех штабных офицеров, которые его не знали.
– Кандидатура выдвинута и нашла поддержку, – официальным тоном заявила Ханна Аврам. – Предлагаю начать прения.
Ттаржан «вспорхнул» с неуютного на вид кресла, напоминавшего хитроумный проволочный насест.
– Ггоспожа ккомандующий, ппредлагаю ссчитать ккандидатуру еддинодушно уттвержденной ббез гголосования.
Норак тут же пробасил несколько слов в поддержку этого предложения. Ханна Аврам улыбнулась и заговорила менее официальным тоном:
– Полагаю, в дальнейшем обсуждении нет необходимости. Господин адмирал, прошу вас вести заседание…
* * *
– Давай-ка выпьем!
Откинувшись на спинку кресла, Антонов перевел дух и расстегнул воротник кителя.
Ханна Аврам лукаво взглянула на него:
– Вы уже переманили к себе начальника разведотдела моего штаба, Иван Николаевич, а теперь, как обычно, пытаетесь меня споить?.. Ну ладно! Будем здоровы!
Она взяла стакан с водкой, но не успела поднести его к губам, как нахмурилась и пробормотала:
– Да, здоровье нам теперь понадобится. А где оно – наше былое здоровье?!
– Будет тебе, Ханна. Чего ты киснешь?! Ты ведь не русская!
Иван Антонов залпом осушил свой стакан.
– Пей! Не тяни кота за одно место! – добавил он по-русски:
Ханна Аврам сделала осторожный глоток и снова улыбнулась:
– Я-то не русская, а вот мои далекие предки когда-то жили в России. В свое время они наверняка тоже воздавали должное водке… Кроме того, мне знакома эта русская фраза.
– Вот как? – с философским спокойствием сказал Антонов. – Удивительно, сколько вокруг народа, чьи родственники когда-то уехали из России. Отчего бы это?
– А вы пораскиньте на досуге мозгами, – с хитрым видом посоветовала ему Ханна.
Они с Антоновым одновременно рассмеялись и некоторое время сидели молча, с довольным видом разглядывая друг друга. В тот вечер была хорошо видна звезда «В» Альфы Центавра. Это ярко-оранжевое светило сверкало сквозь высокое окно кабинета Антонова, затмив собой почти все остальные звезды даже на чистом безлунном небе. Хотя в этом полушарии Новой Терры все ночи были безлунными, потому что гигантская «луна» под названием Эдем постоянно висела над другой стороной планеты, давным-давно остановившей небесный путь своего спутника. Обитатели противоположного полушария населяли архипелаги, торчащие из океана, вспучившегося в вечном приливе, и постоянно наблюдали похожую на Землю планету, закрывающую солидную часть их неба.
Новая Терра была очаровательной планетой. Пожалуй, единственным ее недостатком были неудобные сутки. Планеты-близнецы совершали оборот вокруг общего центра за шестьдесят один час с минутами. Ханна Аврам еще не успела к этому приспособиться. Она утешала себя, вспоминая, как пять с половиной столетий назад кто-то в шутку высказался о существовании «братства по неудобству», ведь такие сутки раздражали не только землян, но и их союзников, прибывших с планет, больше напоминавших течением своего времени не Новую Терру, а прародину-Землю.
Наконец Антонов нарушил молчание:
– Ну что, Ханна, как твоя семья?
– Да ничего, – ответила Ханна тоном, в котором прозвучали едва заметные нотки грусти. – Дик опять в Голвее. Копается в тамошнем дерьме. Мне очень хотелось бы почаще видеться с ним, но должен же кто-то держать в узде голвейских… Не знаю даже, как их назвать!
Она смутилась и в досаде прикусила губу. Ее муж тоже был адмиралом. В отличие от нее самой, он почти двадцать лет назад вышел в отставку с прекрасным послужным списком, стал известным советником по вопросам обороны и трудился ныне в Бюро кораблестроения. Родство с командующим вооруженными силами Земной Федерации не позволяло ему претендовать на влиятельные посты, связанные с распределением военных заказов, но его опыт ценили в первую очередь не подрядчики, а военные заказчики. Вот поэтому-то его и отправили в Мир Голвей. Промышленные магнаты Мира Голвей славились своей непомерной алчностью и склонностью мухлевать в бухгалтерских книгах. Дику Хезелвуду поручили следить за тем, чтобы они в этом не переусердствовали.
«Выполнить это под стать разве что Гераклу, вычистившему авгиевы конюшни, – подумала Ханна. – Да и на сизифов труд это тоже похоже…»
Она встрепенулась и отогнала печальные мысли.
– Вообще-то Дик доволен работой, хотя мы и скучаем друг без друга. Слава богу, почти всем нашим детям хватило ума не идти на военную службу. Она нравится только Джошуа, которого недавно произвели в капитаны. Рискуя показаться пристрастной, – с улыбкой добавила она, – он это вполне заслужил, хотя я ему это и не говорю.
– Ах, Ханна, Ханна! – воскликнул Антонов, разразившись гомерическим хохотом. – Ты уже не тот молодой коммодор-самозванец, что явился ко мне, когда Второй флот прорвал блокаду Данцига.
Прошло шестьдесят лет, но Ханна Аврам прекрасно помнила коридоры сверхдредноута, где каждый шаг приближал ее к встрече с «Иваном Грозным» и ответственности за последствия собственных действий. Нетрудно представить, как чувствовала себя тогда Ханна, с помощью космических десантников захватившая власть в целой звездной системе, которой и управляла как диктатор, оправдывая свои действия весьма спорными правовыми прецедентами. Ханна помнила эту встречу с «Иваном Грозным», из которой вышла целой и невредимой, космические сражения, в которых потеряла руку и утратила остатки молодости, долгие годы службы в мирное время, наполненные политической борьбой, намного более страшной, чем схватки в глубинах космоса.
Она тряхнула копной уже поседевших волос:
– Да, я изменилась. Я уже немолода и не такая стройная, как была. Увы, но омолаживающая терапия не всесильна.
– Я не это имел в виду. Ты возмужала, но не стала циничной и не пресытилась жизнью. Ты сохранила самое главное – свои идеалы, хотя и узнала, как много у жизни способов глумиться над ними. Те, кто теряет идеалы, беднеют. Ты же с годами лишь богатеешь.
Несколько мгновений Ханна Аврам чувствовала себя неловко. Она знала, что не многим приходилось слышать от Ивана Антонова такие слова в свой адрес. Потом унаследованное от многих поколений предков чувство юмора подсказало ей, что лучше превратить разговор в шутку.
