А еще через несколько дней он получил сообщение, что парламент наградил его золотым шаром. Алихан и Махешвари на несколько часов заперлись в слесарной мастерской и в тот же день за обедом устроили для Мартинеса торжественную церемонию вручения самодельного подарка.
Мартинес видел золотой шар — он был выставлен в музее флота в нижнем городе, в зале славы. Это был украшенный резьбой жезл, увенчанный полупрозрачной сферой, заполненной золотистой жидкостью, которая переливалась и клубилась в ответ на малейшее движение, реагируя даже на шаги проходящего перед витриной кадета. Завихрения, вьющиеся внутри сферы, как движения облаков по поверхности газового гиганта, уходили в глубь бесконечными фрактальными структурами, и смотреть на них можно было без конца.
Но больше Мартинеса тогда поразила другая особенность шара: старшие офицеры — и даже депутаты — должны были встать по стойке «смирно» и отдать честь при встрече с его обладателем. От такой власти он бы не отказался.
— Мы хотим подарить вам это в благодарность за спасение наших жизней и судна, — так сказал Махешвари, протягивая подушечку, на которой лежал самодельный шар. Конечно, ему было далеко до покрытого резьбой волшебного шара, которым Мартинес когда-то любовался в музее флота, — блестящий металлический шар на вершине такого же жезла, — но когда выстроившаяся перед ним команда разразилась аплодисментами, Мартинес неожиданно почувствовал детский восторг.
— Насколько я знаю, в таких случаях обычай требует произносить речь, милорд, — сказал Алихан с невозмутимой улыбкой садиста.
И пришлось Мартинесу встать и произнести речь, не зная даже, с чего начать и о чем говорить. Он начал с того, что выразил команде благодарность за участие и за подарок. Он сказал, что даже если бы весь парламент собрался в полном составе и вручил ему подлинную награду, он не был бы тронут больше. Он поблагодарил их за то, что они следовали его приказам, даже когда казалось, что он просто сошел с ума.
— А мы и думали, что вы сошли с ума, милорд, — заметил Дитрих. — Но у вас тогда был большой пистолет, помните?
Послышался смех.
— Ну что же, — вывернулся Мартинес. — Если вы не чтите офицера, то по крайней мере сохраняете почтение к оружию.
Смех усилился. По счастью, публика была простая.
Мартинес решил, что настало время выразить личные благодарности. Он пространно изложил свое мнение о том, что в боевых условиях, о которых он до последнего времени знал только понаслышке, равно как и его слушатели, от команды требуются отвага, умение, выдержка и стойкость перед лицом серьезной опасности и постоянной угрозы смерти. Он намекнул, что, на его взгляд, команда «Короны» в избытке этими качествами наделена. Заявил, что ничего не смог бы сделать без поддержки команды «Короны», что ни одного из них он не забудет и гордится правом назвать их всех своими товарищами.
— Даже тебя, — добавил он, обращаясь под общий хохот к Ахмету.
Заканчивая речь, он выразил надежду, что команда «Короны» дойдет в нынешнем составе до окончания военных действий, что они еще вернутся на Магарию, вытеснят повстанцев-наксидов с планетной станции и освободят капитана и остальных членов экипажа «Короны».
Под гром аплодисментов он возвратился на свое место за столом и приказал Алихану отпереть кладовую со спиртным, чтобы все могли поднять тост за возвращение на Магарию.
На следующий день пришло сообщение, что ему присвоили звание капитан-лейтенанта и назначили капитаном «Короны». Алихан позаимствовал погоны с запасной формы Тарафы и приделал их к форменной куртке, которую Мартинес и надел, отправившись на обед.
— Я слышал, что в подобных случаях полагается речь, милорд, — заявил он опять, сияя мрачноватой улыбкой.
«Я уже сказал все, что хотел», — подумал Мартинес, но выбора у него не было. Пришлось вставать и говорить снова. Он превознес отвагу и добродетели команды «Короны» еще выше, чем во вчерашнем выступлении, еще сильнее сгустил краски, описывая ужасы избегнутой ими опасности, и расписал прямо-таки радужными тонами перспективы, ожидающие их по возвращению на Магарию. Окончательно иссякнув, он опять приказал открыть запасы спиртного.
Но назавтра он получил известие, что совет правления флота наградил его медалью «За заслуги» первого класса за участие в спасении капитана Блитшартса и «Черного Скакуна».
— В подобных случаях речи не полагается, — решительно сказал он Алихану, прежде чем тот успел вставить слово, и сразу же, под общие аплодисменты, велел подать выпивку.
Дабы ни у кого не возникло ощущение, будто он собирается превратить «Корону» в притон пьяниц и бездельников, на следующее утро он собрал всю команду на поверку, проинспектировал жилые отсеки и щедрой рукой раздал гору дисциплинарных взысканий.
По лазерной связи на него сыпались поздравления от друзей и родных из столицы. Пришло сдержанно-почтительное поздравление от лорда Пьера Н'гени. По-семейному его поздравили Випсания, Вальпурга и брат Роланд. ПэДжи прислал дурацкое видеописьмо. Пришли доброжелательные поздравления от Аманды Таен. Видеописьмо от Семпронии было несколько иного рода.
— Я было подумала простить тебя, раз уж ты заделался таким героем, — говорила она, — но потом мне пришлось провести часок с ПэДжи, и я передумала. — Она помахала ладошкой перед камерой. — Приветик!
И ни слова от Кэролайн Сулы. Только не получив от нее письма, он понял, что ждал его и что ее молчание больно его задело.
Чтобы развлечься, Мартинес стал думать о том, что теперь в качестве капитан-лейтенанта имеет право каждый год производить одного кадета или прапорщика в чин младшего лейтенанта. Он стал думать о Вондерхейдте и Келли и понял, что ни об одном из них не знает ничего, кроме того, что два месяца проработал плечом к плечу с одним из них, а с другой успел переспать.
Заглянув в личное дело Келли, он понял, что ее еще рано производить в лейтенанты, даже несмотря на то что она проявила недюжинный талант при обращении с корабельными орудиями. Служба на «Короне» была ее первым назначением, и ей стоило еще год-другой потереться на корабле, прежде чем принимать на себя лейтенантские обязанности.
А вот у Вондерхейдте опыта было побольше. Он успел поработать и пилотом-навигатором, и в двигательном отсеке, прежде чем стать вторым связистом. На службе под командой Мартинеса он не вызвал никаких нареканий, да и прежние его командиры не нашли причин для недовольства им. Он вполне мог сдать экзамены и имел уже достаточно опыта, чтобы нести вахту, отвечая за корабль.
Единственным недостатком этой кандидатуры было то, что Вондерхейдте происходил, как и Мартинес, из провинциального клана, и скорее всего клан Вондерхейдте не сможет отблагодарить клан Мартинесов за любезность, оказанную их отпрыску.
К тому же производство Вондерхейдте может задеть Келли. Может быть, она считает, что он чем-то ей обязан — из-за связавшей их постели, или из сентиментальных соображений, или из честолюбия, или…
