— Пожалуй, — наконец согласился он.
— Вам не помешают лишние союзники в парламенте, — сказал Мартинес.
Лорд Пьер повернулся к Роланду.
— Теперь, получив подряды для своих верфей, вы возвращаетесь домой? — спросил он.
— У меня ушло бы три месяца на то, чтобы добраться туда, — ответил Роланд, — а к этому времени ваши фрегаты будут уже почти готовы. Там я сейчас не нужен — мой отец отлично справится со всем. Нет, — улыбнулся Роланд, — я пока что останусь в столице. Может быть, застряну здесь на несколько лет.
Лорд Пьер, похоже, был отнюдь не в восторге от этой новости.
— Но вам, лорд капитан, вскоре придется собираться в дорогу? — спросил он у Мартинеса.
— Через два дня надо присоединиться к новой эскадре. А я еще только познакомился со своими новыми офицерами.
Надо сказать, Мартинес был не особо впечатлен новыми подчиненными: один лейтенант с сединой в волосах, вот уже шестнадцать лет в этом чине, а другой — едва оперившийся юнец, едва ли не моложе Вондерхейдте. С ними явно предстояло немало возни.
— Как вы полагаете, Ярлат атакует Магарию? — спросил лорд Пьер. — Похоже на то, что он скоро решится.
— Я думаю, что, нанося удар, он не промахнется, — ответил Мартинес.
Роланд ехидно улыбнулся:
— А я-то думал, ты скажешь, что мы обязательно победим.
— Мы можем победить, если возьмемся за дело.
Когда из танцевального зала донеслись звуки взявшегося за дело оркестра, Мартинесу захотелось, чтобы в его объятиях сейчас была Аманда Таен. Но прапорщику Таен предстояло еще не меньше месяца заниматься на своем корабле ремонтом спутников, а у Мартинеса не было времени заводить новую связь, разве что сделать это прямо сейчас. Но стоило ему двинуться на звуки музыки, как перед ним возник ПэДжи Н'гени. На его лице застыла ставшая уже привычной меланхолия, и Мартинес не сомневался, что причиной тому является регулярное общение с его сестрами. Мартинес мог себе представить, каково сейчас бедняге.
— Послушай, Гарет, — окликнул его ПэДжи.
— Что?
— Классную речь ты закатил сегодня утром.
— Спасибо.
— Мне даже захотелось… сделать что-нибудь, если ты понимаешь, что я имею в виду. Сделать что-нибудь полезное в этой войне.
Мартинес внимательнее поглядел на него.
— Вступить во флот?
— Не думаю, чтоб я… — ПэДжи запнулся. — Я имею в виду сделать что-нибудь. — ПэДжи поправил воротник. — Я не знаю, можно ли у тебя проконсультироваться. По личному вопросу.
Мартинес поднял брови.
— Пожалуйста.
— Я хочу узнать, нормально ли для кого-нибудь с Ларедо — например, для молодой женщины — демонстрировать свою общественную и внутреннюю независимость.
Мартинес постарался спрятать ухмылку.
— Конечно, — ответил он. — Ларедяне славятся своей независимостью и в мыслях, и в поступках.
— А… я так и думал. Видишь ли, — ПэДжи нахмурился, — я так редко вижу ее. Я имею в виду Семпронию. Только официальные встречи. Она позволяет поцеловать себя в щеку, и все. — Его голос дрогнул, но он взял себя в руки. — Но у нее есть друзья, и она проводит кучу времени с ними, а со мной никогда… — Он поспешно добавил: — Конечно, она учится в школе и говорит мне, что рада повидаться со своими школьными товарищами. Я ничего не могу на это возразить, потому что сам до сих пор дружу со старыми товарищами… — Он смущенно поглядел на Мартинеса. — Но у нее так много друзей-офицеров. И они-то не учатся в школе.
В душе Мартинеса шевельнулось что-то вроде сочувствия к ПэДжи Н'гени. Но он напомнил себе, кем является его собеседник, и сочувствие рассеялось, как вишневый цвет на весеннем ветру.
— Я полагаю, тебе стоит проявить терпение, — сказал он. — Семпронию балует вся семья, и она привыкла делать все по-своему. — Он ободряюще похлопал ПэДжи по плечу. — Со временем она подрастет и оценит твои добродетели. А что до офицеров — я думаю, она просто хочет повеселиться в их компании, пока они не отправятся на войну.
— Хм. — ПэДжи тяжело задумался. — Ну, может быть, и так.
А после завтрака Мартинес услышал еще кое-что об одном из этих офицеров. Он собирал вещи, намереваясь направиться на совещание, созываемое новым командующим эскадрой, капитаном Фарфангом с «Судьбы», и тут в его двери тихонько постучали.
— Да?
— Это я. — Голос Семпронии звучал приглушенно из-за толстых тиковых дверей.
— Заходи.
Семпрония нерешительно отворила тяжелую дверь и вошла. Увидев, что серебряные пуговицы его кителя расстегнуты, она подошла и принялась приводить его в порядок, слегка прикусив нижнюю губу и комически серьезно скосив глаза. Управившись с последней пуговицей, она поправила воротник и отступила на шаг, оценивая свою работу.
— Спасибо, — поблагодарил Мартинес.
— Не за что. — Она скрестила руки на груди и нахмуренно поглядела на него. Он подошел к туалетному столику и взял в руки золотой диск на ленточке, который он мог теперь носить, когда не собирался брать с собой золотой шар.
— Ты не будешь носить шар с собой?
Мартинес повесил диск на шею.
— Шар предназначен для торжественных случаев. Носить его с собой повсюду — явное чванство.
— Но, Гарет, — возразила сестра, — ты ведь действительно очень чванливый.
Мартинес решил, что мудрее будет не возражать на это обвинение. Вместо этого он спросил:
— С чем ты пришла ко мне, Прони?..
— Ой. — Она помолчала. — Я хотела поговорить с тобой об одном из твоих офицеров.
— Об одном из моих офицеров?
— Его зовут Никкул Шанкарашарья.
— Вот оно что.
Это был его второй офицер, с которым он познакомился пару дней назад, но не успел еще толком поговорить. Младший лейтенант, возведенный в чин всего шесть месяцев назад, с тонкими усиками и нерешительными манерами. При первой встрече Шанкарашарья не произвел сильного впечатления, хотя Мартинес успел подумать, что этот, похоже, будет нормально работать.
— Это твой друг? — спросил Мартинес.
Щеки Семпронии слегка порозовели.
— Да. Я надеялась, что ты сможешь, как бы это сказать, слегка присмотреть за ним.
— Это моя работа, — ответил Мартинес. — А что, за этим Шанкарашарьей нужно особо присматривать?
Семпрония загорелась румянцем.
— По-моему, он очень талантливый. Но он такой робкий и не любит выставляться. Ты можешь растоптать его и даже не заметишь.
— Хорошо, я обещаю глядеть под ноги, чтобы не наступить на него ненароком.
