– Хм… Не думаю. Героические решения – результат мужества. Прятаться у одной опасности от другой – не женский способ.
– Ты так хорошо знаешь женщин?
– Я много чего знаю.
«Хорошо», – подумала Кани. – «Вот на Втором мы и спрячемся…».
На удивление, Второй Уровень оказался приятнее для глаз, чем Третий и прочие – с Третьего по Восьмой. Его дизайн выглядел мрачновато, даже сурово, но зато – естественно. Пейзаж создавали горные склоны, скалистые выступы, обрывы, пропасти с перекинутыми натяжными лестницами, небольшие озера. Уже с лифта Второй Уровень выглядел, как небольшое поселение полудиких горцев. И, что самое странное – практически не охранялся. Девять здоровенных истуканов у входа в Уровень, с которыми Кани с грехом пополам удалось сладить – на этом все. Что касается всего остального пространства – старшие слишком уважали друг друга, чтобы унижаться выставлением караулов.
«Что может быть лучше?» – отметила Кани. – «Население небольшое, охраны минимум. И ни одна женщина не полезет в это „пекло“. Самоуверенность, которая их погубит!»
– Где все? – поинтересовалась альтинка. Горная деревня словно вымерла.
– Кто не на дежурстве, смотрит испытание. Сегодня родится Первый!
– Замечательно! А где твоя берлога?
– Не берлога, а дом. Вон там, наверху.
Небольшой одинокий домик на вершине отвесного склона, и ни одной лесенки или подъемника.
– И как же туда попасть?
Техник пожал плечами и стал с ловкостью хорошего скалолаза взбираться наверх. Кани огляделась. Тропинки, конечно, существовали, но не вызывали доверия – идти по ним казалось еще опаснее, чем взбираться по торчащим из стены камням, как это ухитрялся делать Грунк. Альтинка вздохнула, но физическая форма вполне позволяла и ей последовать за провожатым. Пришлось размять мышцы.
– Другого способа подняться не было? – уже наверху недовольно спросила Кани.
– Был. Можно вызвать лифтовую площадку. Но я предпочитаю так.
Сверху открывался вид на долину, занимающую большую часть Уровня. Озеро с впадающей в него узкой бурной рекой. Тренажерные леса. Арены для единоборств и разбросанные повсюду дома – небольшие, но аккуратные.
Домик Грунка выглядел вполне прилично как снаружи, так и внутри. Не такой уже и маленький, как показалось снизу. Множество комнат. Убранство красивое, но простое. Всевозможная аппаратура. Кресла, ложи, и другая мебель – с элементами управления голосом. Оружие на стенах…
Кресла сами предложили воспользоваться ими. Кани не отказалась.
– Здесь часто бывают гости? – спросила альтинка.
– Нет. Редко.
То, что и требовалось. Теперь можно было поговорить о главном.
– Ты – старший техник. Ты знаешь про свой «Улей» все?
– Нет, конечно. Всего никто не знает. – Грунк прервался, но самому-то себе он мог говорить все, что угодно: – «Улей» огромен. Всего не знает Вик. Всего не знает Отец.
– То есть ты не считаешь Отца богом?
– Боги разные. Если бог – тот, в кого безгранично веришь – Отец – бог.
– А других богов нет?
– Есть. Бог-хранитель «Улья».
– Ты его видел?
– Его нет. Но я видел, на что тот способен.
– И на что же?
– Чувствовать. В «Улье» заключена сущность, способная предугадать опасность. И не только предугадать, но и отклониться от столкновения.
– В «Улье»?
– В определенном его месте.
– В каком?
– В шахте главного гиперпривода.
– Как она работает?
– Она не «работает», она – не механизм.
– То есть, бывают моменты, когда корабль ведет себя непредсказуемо?
– Бывают.
– И ничего нельзя сделать?
– Говорят, можно.
– Что?
– Говорят, боги понимают друг друга. Отцы говорят с Богом-хранителем, и Бог уступает Отцам.
– Ты же умный человек! Как это: «Отцы говорят с Богом»?
– Без слов.
– Но себе-то ты объясняешь…
– Объясняю. Некая сущность в «Улье» способна ощутить человеческую реакцию. Отцы, как никто на корабле, умеют контролировать эмоции и передавать Богу так, чтобы тот принял решение, желательное для всего Братства.
– Как никто на корабле? А кто еще пробовал?
Техник засомневался.
– Этого я не знаю.
– Хорошо, Грунк. Ты сказал: предугадать и отклониться? Что значит: отклониться?
– Когда «Улей» не в силах принять бой, Бог вступается за Братство. Абордажные бригады возвращаются на борт, а «Улей» совершает прыжок. По завершении – никакого противника.
– Значит, если «Улей» найдут и окружат…
– Нельзя окружить Бога.
– Понятно. Но ты же понимаешь: «Улей» – всего лишь корабль. Как и любой другой, он не бессмертен.
– Вполне вероятно.
– И если бы ты захотел разрушить его, что бы ты сделал?
– Я не могу захотеть разрушить «Улей»!
– Но если бы тебя обидели? Если бы оскорбили? Если бы прокляли? Если бы ты захотел отомстить? – сознание техника ни в какую не подчинялось влиянию – Кани изо всех сил хотела внушить мужчине ненависть к своим собратьям, а тот все равно даже не допускал такой возможности.
– Я – Брат. Я не могу мстить Братству! Я умру за Братство!
– Но если бы тебя несправедливо обвинили…
– Решение Отца – Закон. Решение Вика – Закон. Закон не бывает несправедливым, потому, что служит во благо Братства. Если Братство решит, что я должен исчезнуть, я не стану мстить, потому, что мой уход послужит ему на пользу!
Кани поморщилась от отвращения:
– Ты на самом деле в это веришь?!
– Конечно!
– Тогда так: Отец приказал тебе уничтожить «Улей». Его решение – закон. Что ты сделаешь?
– Зачем Отцу уничтожать «Улей»?
– Ты не имеешь права спрашивать – так решил Отец. Например, чтобы корабль не достался врагу.
– Он итак не достанется! Бог не позволит!
Кани тяжело выдохнула. Нужная информация хранилась в мозгу Грунка за таким слоем укоренившихся годами убеждений, что пробивать их пришлось бы часами. Игра в вопросы-ответы ни к чему не вела.
– До чего же ты твердолобый! Смотри мне в глаза! «Улей» и Братство не одно и то же! Так? «Улей» – не главное! «Улей» может погибнуть, но Братство – нет! Согласен?
Казалось, техник начинал подчиняться внушению – во всяком случае, он задумался и кивнул.
