«Это пройдет.» – сказал себе Григ. – «Гронед обещал, что не выживу, а я жив. Все остальное пройдет…»
Он пригласил к себе, в только что обставленную Альрикой по своему вкусу огромную каюту, троих человек: Вика, как Первого Брата и командующего Братьями-техниками; Дора, как командующего Братьями-воинами; и Альрику, как человека, хорошо изучившего настоящего Отца, как генерал-лейтенанта вражеской армии, с которым соглашался общаться Магнитный Мозг крейсера, и, как свою мать – женщину, знавшую о нем то, чего он сам о себе не знал. Перечисленные люди сидели в креслах напротив юного правителя и терпеливо ожидали, пока тот начнет. А Григ не знал, что им сказать.
Для него с момента бегства с Земли прошли считанные минуты – для них это время исчислялось промежутком в десять стандартных суток. Последние его приказы отдавались Гронедом, последние мысли относились к тому моменту, когда удача вернулась к Братьям и подарила им серьезнейший аргумент в споре со флотом Лиги – тяжелый военный крейсер. Люди, которые сидели напротив, уже позабыли о возникшей тогда выигрышной ситуации – они ожидали от своего предводителя нового решения, нового пути выхода из новой ямы.
Григ внимательно посмотрел на каждого из них. Скуластое лицо богатыря Дора светилось от тщетно подавляемой радости.
«Ему кажется, что с моим пробуждением сразу наступили мир и благоденствие.» – понял Григ.
Вик несколько нервничал. Его проницательные глаза почему-то ни на мгновение не встречались с глазами Отца, то уставившись в пол, то на мебель, то на стены. Первый Брат и радовался и злился одновременно.
«Не нужно забывать, что он только что провалил свою операцию.» – напомнил себе Григ. – «Еще – раз я вернулся, он вновь понизился в положении. Если бы я мог, с радостью уступил бы Вику командование. Только уйти, когда трудно – трусость – Братья наверняка не поймут. Да и Отец хотел, чтобы я стал его приемником. Да и Дор говорил, что за техником воины не пойдут… Вик наверняка понимает, но все равно злится…»
Особый интерес представляла Альрика. Григ не особенно разбирался в женщинах – единственной представительницей прекрасного пола, с которой юный Отец проводил какое-то время, была Линти – не известно, можно ли было по ней одной судить обо всей немужской половине человечества. Женщины в «Улье» не считались «сестрами» – их держали на Девятом Уровне и никогда не приравнивали к мужчинам. Григ не знал, чем же таким отличаются друг от друга взгляд женщины и взгляд мужчины, но видел, что отличаются, и путался в своих ощущениях. Он умел читать по глазам Дора или Вика, но темные глаза матери блестели от какой-то игры и говорили о многом и ни о чем одновременно. Явственно в них читались только два чувства: боязнь остаться непризнанной и тепло, которое дарилось ему, Григу, просто так, потому, что он – это он.
Еще лицо. Лицо Альрики выглядело очень знакомым. В нем было что-то от его собственного отражения, которое словно доработали с помощью резца и напильника, превратив все грубое в нежное, все толстое в тонкое, все крупное в мелкое, все острое в гладкое. Невероятное сходство поражало Грига и пугало одновременно.
«Не зря говорили, что я напоминал Отцу свою мать.» – осознал парень.
От него ждали слов, а он терялся в мыслях, не зная, какую из них поставить на первое место. Мысли об «Улье» сжимали сердце, как сжимают воспоминания о безвозвратно утраченном – город попал в руки врага, вряд ли существовал способ вернуть Братьям Родину. А они наверняка ждали, что он вернет. Мысли о том, что теперь делать, рассеивались в бессмысленном поиске – обнадеживающего ответа все равно не было. Что может сделать один военный корабль? Точнее, что он теперь должен делать? Сражаться со всеми, но ради чего? Раньше у них было Братство, было общество, которое существовало само по себе и не искало смысл своего существования. Победа над врагом поощрялась уважением и славой, доблесть и ум награждались повышением ранга и переездом на более высокий Уровень. Ради этого они жили. Все известные Братьям нематериальные ценности существовали внутри их цивилизации – за ее пределами они ничего не стоили. Не стало «Улья» – не стало смысла. Как требовали обычаи, для того, чтобы сохранить доброе имя и доказать верность Закону, им всем следовало сейчас найти врага посильнее и погибнуть в бою, записав свои имена в также несуществующую больше Книгу Героев…
Мысли о Линти навевали тоску другого рода: радость от того, что с золотоволосой альтинкой теперь все в порядке, омрачалась холодом понимания, что больше он, Григ, никогда не увидит ни таких сверкающих и бездонных глаз, ни таких смеющихся губ, ни такого прекрасного озорного личика…
Он победил, сохранив для оставшихся Братьев свободу и оружие, но проиграл, не оставив ни для них, ни для себя настоящего будущего. У Гронеда был план, и он рухнул. Гронед был Богом, предопределившим путь Братства. Что они должны были делать теперь, после того, как Бог ушел вместе со смыслом существования своего «Улья»?
При кажущейся мрачности общей картины, Григ все еще на что-то надеялся. Он был еще слишком молод, чтобы не верить, что завтра еще наступит. На сером фоне понимания того, что случилось, у него в душе все равно мелькали лучики непонятной, но сладкой надежды на лучшее.
– Вик, опиши мне ситуацию, но очень кратко, – не ожидая, что услышит что-то оптимистическое, но решившись наконец прервать угнетающее его молчание, потребовал Григ.
– Я приказал людям вернуться – Мозг отпустил всех, – монотонно отрапортовал Первый Брат. – Есть раненные, но все живы. У нас, как и десять суток назад, семьдесят пять тысяч Братьев. В большинстве – здоровые и изнывающие от бездействия. Основная проблема – найти людям работу, которая не позволит им сойти с ума от безысходности. Твоего пробуждения ждали, как чуда, которое вернет все на место.
Григ кивнул и посмотрел на чемпиона:
– Дор, о чем говорят Братья? Во что они верят?
– Они верят в тебя!
– Это я знаю. А еще во что? Чего ждут от моего возвращения?
Богатырь помрачнел и замялся – ему показалось, что Григ лучше всех знает, о чем спрашивает.
– Братья говорят: от нас ждали победы, а не бегства! – понимая, что от ответа не уклониться, пробормотал Дор.
– Кто ждал?
– Младшие. Маленькие. «Улей».
– Братья говорят, что мы все «бежали»?!
Дор так сверкнул глазами, что испугал даже своего юного командира – ничто не было бы для чемпиона так болезненно, как обвинение в трусости или малодушии.
– Мы не бежали, когда брали крейсер! – прорычал богатырь. – Но, пока ты спал, мы удалялись все дальше и дальше!
– От Земли? – уточнил Григ. – Ты и все Братья хотят, чтобы мы вернулись на Землю?
– Иначе все мы – предатели!
Слушая Дора, Вик морщился. Григ дал понять, что заметил несогласие Первого техника.
– Предательство, Дор, забыть идеалы «Улья»! – тщетно пытаясь совладать с расстроенными нервами, объяснил Первый Брат. – Но сохранить тело и голову, вместо того, чтобы разбить их о непробиваемую стену – это не предательство, это выбор человека с мозгами! Наша цель – сохранить Братство. У нас есть такая возможность, нужно только, чтобы воины поняли, что мир изменился, и научились жить в нем, с «Ульем» или без «Улья»!
