Камилла с точностью до доли секунды могла сказать, когда ее слова до него дошли. Улыбка Дэвида испарилась, и ее сменила неуверенность.
— Тогда я сомневаюсь, что смогу тебе помочь.
— Я не хочу, чтобы ты с ним поговорил или что-то в таком духе. Я просто хочу, чтобы ты меня выслушал и высказал свое мнение. Я в тупике. — Не дожидаясь одобрения Дэвида, Камилла принялась очерчивать проблему с европейскими «мобилями».
— Так что, как видишь, — заключила она, — этот Факс говорит, что я могу воспользоваться кораблем. Но что толку? Он также говорит, что не может организовать мне разрешение отправиться на Европу. Ты знаешь Мобилиуса гораздо лучше меня. Что, как тебе кажется, он от меня ожидает?
— На самом деле я его совсем не знаю — в особенности лично. («И никогда не узнаю», — добавило горестное выражение лица Дэвида.), — но на расстоянии я достаточно хорошо его изучил. Догадываюсь, что у Мобилиуса есть кое-какие хорошие стороны. Одна из этих сторон заключается в том, что он решает, какую власть дать людям, которые на него работают, и действительно позволяет им ее получить. По сути, Мобилиус удостаивает тебя вотума доверия. Он считает, что ты способна решить проблему без него. Поэтому он отпускает тебя на волю. Но не думай, что это означает простое решение проблемы или даже, что Мобилиус знает, как бы он сам с этим справился. Ты можешь быть уверена только в одном: он ожидает, что ты с этим справишься.
— Но я не знаю, как. Нужная мне информация здесь совершенно недоступна!
— Ты уже об этом сказала, — улыбка Дэвида вернулась, но теперь она была грустной. — Это чистый Мобилиус, беспримесный. То, что тебе нужно, есть на Европе. Стало быть, Сайрус Мобилиус ожидает, что ты получишь разрешение на визит. Он ожидает, что ты туда отправишься. И он рассчитывает, что ты сама решишь эту проблему — без его помощи.
Дэвид не сказал, что это будет легко. Он также не сказал, что смог бы сам это сделать. Он лишь уверенно предположил, что это сможет сделать Камилла. Именно эта уверенность заставила Камиллу почувствовать, что она просто обязана попытаться. Было бы очень стыдно вернуться назад к Дэвиду и сообщить, что она даже не провалилась, а вообще не попыталась.
Камилла вздохнула и вернулась к терминалу. Генеральный банк данных «Абаки» обеспечивал разнообразную информацию о системе Юпитера, включая названия учреждений и имена индивидов, которые управляли доступом на Европу и в другие миры. У Камиллы не было опыта в подобных делах, однако к тому времени, как на экране появились данные, она уже разработала собственную рабочую процедуру.
Всегда оказывалось проще попробовать начать с самого верха, как она действовала, связываясь с Сайрусом Мобилиусом, и быть соответственно отброшенной на более низкий уровень компетенции. Зато если бы Камилла начала с самого верха и получила отказ, это был бы конец. Никто ниже по цепочке не стал бы менять решение вышестоящей инстанции. Поэтому ей следовало начать с самого низкого уровня. Если бы ей дали утвердительный ответ, Камилла взяла бы этот ответ и двинулась бы с ним выше. Если бы ей дали отрицательный ответ, она сказала бы, что располагает иной информацией и запросила бы следующий уровень в иерархии. Вся эта ерунда могла занять несколько дней, но Камилле было не привыкать к проблемам, решение которых отнимало много времени.
Она ввела свое имя, тему и общий запрос на вход в систему, после чего загрузила все это в Европейскую канцелярию контроля за доступом.
Отклик оказался довольно замедленным. Камилла этого ожидала, особенно поскольку запрос обрабатывался на Европе, которая находилась еще на четыреста тысяч километров ближе к Юпитеру, чем Ганимед. И ответ имел абсолютный минимум трехсекундной задержки обратной связи с ее нынешним местоположением. Так что Камилла принялась проводить время, репетируя свою вступительную речь к какому-нибудь не слишком смышленому Факсу низкого уровня.
И внезапно обнаружила, что оказалась лицом к лицу с женщиной, на лбу у которой не было заметно никаких признаков мигающей точки обозначения Факса. Более того, хотя эта женщина самым обычным образом была одета в растянутый выцветший свитер, к нему была приколота стабилизированная металловодородная эмблема главной исполнительной службы Юпитера.
— Слушаю вас, доктор Гамильтон. — Женщина была пожилой, по меньшей мере лет шестидесяти с хвостиком, и только ее ферментно-стабилизированные волосы делали неуверенную попытку это отрицать. Она вглядывалась в Камиллу ясными, напряженно-любопытными глазами. — Я Хильда Брандт. Чем я могу вам помочь?
Хитроумно сконструированная речь Камиллы, задуманная с тем, чтобы выцыганить мгновенный доступ на Европу у какого-нибудь Факса низкого уровня, ушла в забвение вместе почти со всеми остальными ее мыслями. Доктор Хильда Брандт. Не просто какой-то человек, а конкретная личность. Мало того — единственная персона, имеющая право решающего слова на все путешествия по водному миру Европы. Впрочем, выражение ее лица было по крайней мере благосклонным.
Камилла отбросила всякие мысли о любой макиавеллиевской хитрости. Она собралась с духом, скрестила пальцы и пустилась в честное и исчерпывающее — но при этом сжатое и четко организованное — описание своей деятельности за последнюю пару недель.
— Таким образом, как видите, — заключила Камилла, — без измерений на месте, по крайней мере для реальных местоположений «мобилей», я в тупике. Я никак не могу выработать верное решение.
Хильда Брандт прислушивалась, склонив голову набок. Когда Камилла закончила, она кивнула.
— Ваш вопрос предельно ясен. Но вы же знаете — или, быть может, не знаете — я самый последний человек из всех, к кому можно обратиться с подобной просьбой. Я противостою любой идее преобразования Европы. Я хочу, чтобы она содержалась в кристально-чистом состоянии.
Именно этого Камилла и боялась. Она кивнула. Все было кончено. Ее вышвырнули за дверь в первую же минуту.
— Мне очень жаль это слышать. Если бы что-то смогло убедить вас передумать…
Хильда Брандт подняла руку.
— Мое милое дитя! — она произнесла это обращение таким тоном, словно Камилла и впрямь была ее ребенком. — Вы бросились в беспорядочное отступление еще до объявления войны. Я собиралась сказать, что хочу, чтобы Европа оставалась такой, какая она есть, но это решение, к несчастью, не за мной. Вчера Генеральная Ассамблея на Ганимеде приняла решение одобрить проект Сайруса Мобилиуса. Я, безусловно, буду с этим бороться — должны состояться еще четыре голосования, прежде чем это станет законом системы Юпитера, — но на данный момент я хочу оставаться реалисткой. Если проект Мобилиуса получит окончательное одобрение, я хочу, чтобы он выполнялся надлежащим образом, без неприятных технологических сюрпризов. А это в свою очередь означает, что анализ проекта должен быть как можно более вдумчивым и основательным.
Она без тени враждебности улыбнулась Камилле.
— Вы получите разрешение прибыть на Европу. Можете наблюдать за ней столько, сколько хотите, с орбиты — или приземлиться, чтобы получить доступ к местным архивам на базе «Гора Арарат». Разумеется, вам не будет позволено курсировать по внутреннему океану, однако в иных отношениях ваш визитный допуск не будет ничем ограничен. Мне очень жаль, что я не смогу быть там, чтобы лично вас поприветствовать, но в ближайшие несколько дней у меня срочные дела на Ганимеде, где я буду противодействовать новому решению. После этого я с нетерпением ожидаю нашей встречи.
