А затем изменившийся шум мотора вездехода подсказал Камилле, что что-то пошло не так. Изменившийся шум двигателей и увеличившийся расход горючего твердо настаивали на том, что машина движется вверх по склону. Однако приборная панель так же твердо настаивала, что вездеход идет по ровной поверхности.
Считанные секунды спустя Камилла поняла, что именно происходит. Под своим собственным весом машина утопала на десяток-другой сантиметров в губчатом, пористом ледяном покрытии; двигаясь вперед, она сжимала лед непосредственно перед собой. Таким образом, она как бы все время взбиралась вверх — и в то же время постоянно находилась на одном уровне.
Решить проблему, однако, было куда сложнее, чем просто ее понять. Камилла не имела ни малейшего представления о том, тверже или мягче лед в долинах справа и слева от нее. На данный момент казалось наиболее разумным смириться с медленным продвижением и увеличившимся расходом горючего, продолжая двигаться дальше.
Если не считать того, что этот вариант вот-вот готов был сойти на нет. В паре сотен метров впереди гладкий гребень заканчивался убийственно крутым откосом. Камилла осторожно продвигалась дальше, пока явственно не увидела всей крутизны склона и тут же поняла, что по нему ей никак не съехать.
Таким образом, оставалось три варианта: спуститься в долину справа; спуститься влево; развернуться и возвратиться обратно к началу черного гребня.
Камилла остановила машину, вылезла наружу и осмотрела следы. Они доходили до глубины в пару десятков сантиметров, но никакой опасности, что вездеход совсем утонет в пузырчато-зернистом льду, не существовало. Направившись пешком вниз по склону, Камилла обнаружила, что лед легко выдерживает ее вес. Позади нее от ботинок оставались лишь легкие впадины — быть может, в сантиметр глубиной. Она проделала почти весь путь вниз по склону до дна долины и нашла его легким. По другую сторону длинного углубления находился в равной мере пологий склон, ведущий еще к одному рассыпчатому черному гребню.
Камилла пустилась обратно. Должно было сойти. Кроме того, она всегда могла снова подняться по склону и попробовать правую часть.
Камилла запустила мотор, но вместо того, чтобы направиться прямиком вниз по склону, как она это сделала пешком, она поехала под углом, чтобы в то же самое время продвигаться вперед.
Двадцать метров все шло прекрасно. Затем вездеход накренился влево, и крен этот непрерывно увеличивался. Перенесение веса на левую сторону делало ту колею глубже. Чем дальше машина кренилась, тем больше она теряла равновесие.
Но Камилла была не слишком обеспокоена. Если придется, она просто остановит машину и даст равномерный задний ход. А если, в самом скверном случае, вездеход совсем застрянет во льду, Вентиль был достаточно близко, чтобы кто-то, облаченный в скафандр, мог пешком до него добраться.
Первый намек на то, что здесь таится нечто большее, появился, когда вездеход начал погружаться в лед — вполне равномерно и под фиксированным углом. Камилла поняла, что напоролась на участок сверхпористой и слабой поверхности — достаточно мягкой и рассыпчатой, чтобы вся машина утонула в ней по меньшей мере на метр.
Или на два метра.
Но Камилла еще не понимала всей тяжести беды, в которой она оказалась. Когда вид на долину в переднем экране сменился грязной серятиной, она задумалась, как далеко это может зайти.
Камилла выключила мотор, и в вездеходе теперь слышался только скрип и царапанье льда, трескающегося и падающего позади машины. Затем эти звуки прекратились, но облегчением это не стало. Камилла внезапно оказалась в свободном падении, которое, как ей показалось, продлилось по меньшей мере минуту; позднее она вычислила, что на самом деле это было около трех секунд.
Вездеход приземлился с последним отчаянным треском, достаточно жестко, чтобы хорошенько тряхануть Камиллу, но не чтобы ее поранить. Похоже, это была ее окончательная стоянка — поскольку никаких признаков дальнейшего оседания она не чувствовала.
Камилла прождала целую минуту, чтобы окончательно в этом удостовериться. Дверца кабины легко скользнула в сторону, однако сразу за ней оказалась плотная стена серого льда. Чтобы выбраться наружу, Камилле пришлось проползти назад и открыть аварийный люк в крыше.
Оттуда она уставилась на прямоугольную дыру, сквозь которую вездеход туда провалился. Дыра находилась метрах в шести над головой, далеко вне пределов досягаемости. Ледяная полость, в которую Камилла упала, была куда больше входной дыры — быть может, метров восемь в длину и четыре в ширину. Простой случайностью стало то, что после падения вездехода его главная дверца оказалась приперта к одной из стен.
Камилла осторожно слезла по задней части вездехода и одной ногой попробовала поверхность. Лед оказалась достаточно твердым — куда тверже, чем верхняя рыхлая корка. И хотя дно полости было далеко не ровным, Камилла могла достаточно легко передвигаться среди всех этих комков, борозд и острых ледяных выступов. Учитывая низкую гравитацию Европы, верхние двадцать-тридцать метров наверняка были испещрены подобными пещерами всевозможных размеров.
Неуклонно пробивая себе дорогу по всему периметру полости, Камилла не обнаружила ни одного места, где лед не был бы достаточно крепок, чтобы выдерживать ее вес.
Это означало, что она была в безопасности.
На данный момент.
А дальше?
Камилла выругалась. Она ругала себя, свою собственную глупость. (Впрочем, о слове «импульсивность» она даже думать отказывалась.) Казалось, была масса здравого смысла в том, чтобы отправиться на станцию «Скагеррак» для получения доступа к требовавшимся ей данным о Европе. Но сколько здравого смысла было в том, что Камилла не послала никакого сообщения, где говорилось бы о том, что она хочет сделать и куда направляется? Выходящие послания с «Горы Арарат», похоже, не слишком тщательно изучались. Она могла бы послать весточку Дэвиду, используя тот же самый коммуникационный канал, посредством которого она пыталась связаться с Хильдой Брандт.
Но Камилла этого не сделала. И не оставила на «Горе Арарат» никаких намеков на то, куда она направляется. Самое большее, что смог бы узнать всякий, кому вздумалось бы ее поискать, это что она уехала на вездеходе. Дальнейший путь Камиллы также никак не могли проследить, поскольку почти всю дорогу до Вентиля она ехала по хорошо избитой трассе.
Камилла подошла к стене ледяной полости, начала на нее взбираться и обнаружила, что ближе к верху стена слишком скользкая. Она могла взобраться метра на четыре, так что до дыры оставалась какая-то издевательская пара метров, но дальше стена загибалась и шла отвесно. Даже у мухи возникли бы проблемы с преодолением последнего участка.
Камилла позволила себе соскользнуть обратно на дно и посмотрела вверх. Черт побери, с такой слабой гравитацией она должна была быть способна просто-напросто выпрыгнуть прямиком в эту дыру. Вот только на дне негде было хорошенько упереться. Кроме того, существовала опасность, что она не долетит и приземлится на остроконечный ледяной выступ.
