– На этот счет не волнуйся. Даже если бы таких задач было не две, а двадцать или двести, это нас не смутило бы. До тех пор, пока труды оплачиваются деньгами, Храм будет господином ситуации.
– В таком случае, мы продолжаем работу. Думаю, тебе не придется ждать долго.
– Тебе будет не просто, Тиан. И всем твоим. У них хорошие навыки маскировки. Их наделили способностью подселения.
– Это я уже понял. Жаль, что на этот раз мы их упустили. Но это поправимо. Все их оболочки у нас, значит, и тонкие тела далеко не уйдут.
– Ты уверен, что оболочки сохранились? Как мне докладывали, ваш контакт с полицией привел к нежелательным последствиям. Все сгорело, не так ли?
– Ну, даже если они пострадали – что же, прибегнем к реставрации. Мы наведаемся туда уже сегодня. Конечно, тела не решают всей проблемы: сбежавших нужно найти, пока они ничего не успели сделать. Найти шестерых подселившихся среди тысяч, десятков тысяч, может быть, даже сотен тысяч – работа несложная, но объем слишком велик. Даже если просматривать население очень бегло, потребуется немало времени. Хорошо бы найти способ сократить его.
– Я успел об этом подумать, Тиан. Такой способ есть.
– Поделись.
– Для этого я и пригласил тебя сюда. Ускользнув от вас, люди Фермы должны постараться занять такие позиции, с которых открывается максимальный доступ к поискам нужных им людей. А это – первые или в крайнем случае вторые персоны на ключевых направлениях власти: силы покоя, финансы, теневые авторитеты… То есть искать их надо уже не среди десятков тысяч, просто среди десятков. Всего лишь.
– Звучит утешительно.
– Не сомневаюсь. Дальше, конечно, подселившись, они будут соблюдать осторожность. Поэтому я думаю, что беглый просмотр тут может ничего не дать. Они будут сидеть в дальних уголках подсознания своих носителей, вылезая оттуда только на мгновения, чтобы просмотреть еще какую-то группу людей и снова улизнуть. Так что нужен иной подход.
– Я внимательно слушаю.
– Исхожу из того, что как бы искусно ни маскировались подселенцы, но они не могут не влиять – даже помимо своего желания – на действия тех, в кого вошли. Эти официальные лица порой станут поступать не так, как им привычно, потому что временами у них будет доминировать чужое сознание. Пусть минуты, даже секунды, но решения принимаются именно в секунды, а основное время уходит на подготовку к этому, сознательную и подсознательную. То есть люди эти невольно будут совершать неординарные поступки. И вот если такой поступок замечен, можно с уверенностью сказать, что в этом человеке сидит подселенец.
– Хорошо. Допустим, мы их выследили. Для начала хотя бы одного. Что ты станешь с ним делать?
Омниарх широко повел рукой вокруг:
– Думаешь, это просто ботаника? Ничуть не бывало. Все кусты здесь, кроме всего полагающегося им, или уже заселены, или, во всяком случае, готовы для подсадки в них тонких тел. Сюда я и собираюсь поместить всех захваченных – и людей Фермы, и тех, кого мы разыскиваем. И держать до тех пор, пока не выжму из них всю информацию, которой они обладают. Она мне может еще понадобиться: ведь Альмезот – не единственный объект.
– А я решил – ты подсадишь их в компьютерные схемы.
– Я и об этом думал, но эта техника понадобится мне позже, сейчас ни к чему загружать ее. А как ты собираешься использовать захваченные тела? Я думаю, может быть, стоит сложить их где-нибудь в доступном месте, под слабой охраной или вовсе без нее, – например, близ кладбища, якобы собираясь их похоронить; владельцы, наверное, сделают попытку вернуть их себе – и тут станет возможным схватить их без особых усилий. Как по-твоему?
Таргон поморщился:
– Не убеждает: слишком просто. Они, ты сам говорил, не новички. И на эту хитрость ответят какой-то другой, но, во всяком случае, не станут атаковать в лоб.
– У тебя есть идеи?
– Есть. Вот какие… Думаю, куда выгоднее будет атаковать их при помощи их же тел. Род психической атаки. Думаю, любой дрогнет, когда на него нападет… он сам. Дрогнет хоть на мгновение. А большего нам и не потребуется. Тем более что каждому их них придется обороняться в одиночку, а люди, привыкшие выступать командой, не столь успешны в поединке.
– Остроумно, – признал омниарх. – Кто же будет выступать в этих телах?
– Мы сами, конечно же; шесть тел – и нас шестеро. Переходить из тела в тело мы умеем не хуже, чем они, это тебе известно. Так что все, что нам понадобится, – место, где наши собственные тела смогут в безопасности дожидаться нашего возвращения. Это ты, я думаю, обеспечишь нам без труда.
– Нет ничего легче. Сейчас же прикажу здешнему приору… Впрочем, тут принято говорить «благословлю»; так что я благословлю его на выделение вам для сохранения тел хорошо изолированного и защищенного помещения где-нибудь тут, по соседству с этими апартаментами. Это не потребует много времени.
– Прекрасно. Мы немедленно приступим к делу.
4
– Ты кто, вообще, дед? – спросила Вирга.
Это было уже где-то ближе к рассвету. Но сперва они после долгого пути сперва через музей, в помещениях которого Вирга не раз шарахалась в сторону, натыкаясь на пугающие скелеты и чучела, потом по лестницам и переходам, добрались до обиталища старика. Плутали так долго, что Вирга уже стала жалеть, что ушла со светлой по-ночному улицы в эту кромешную и душную тьму. Она тут непременно потерялась бы, но старик почти сразу же крепко ухватил ее за руку, объяснив: «Света не будет, все отключено, воду, правда, мы открыли, только за ней приходится на самый нижний уровень ходить, под землю. Ну, днем – ничего, разобраться можно, привыкнешь». Она только мотнула головой: оставаться тут надолго не собиралась, но сейчас решила этого вслух не говорить, а ее жеста старик, конечно, не увидел. Раз или два Вирга совсем уже созрела, чтобы заявить: «Хватит, дальше не пойду», но понимала, что в одиночку ей отсюда не выбраться, – по этому зданию можно было, наверное, блуждать неделями и не находить выхода. Тем более что время от времени откуда-то доносились звуки, заставлявшие думать, что Вирга со стариком были тут не единственными живыми обитателями; сначала она встревожилась было, но старик, уловив, похоже, ее настроение, проговорил, не дожидаясь вопросов: «Тут еще бомжи живут, свалочники и попрошайки, но я с ними не пересекаюсь и они мною тоже не интересуются, у каждого, как говорится, своя кодла, они не вяжутся, так что не бойся. Да они и не близко – это вентиляция звуки разносит, только и всего». Вирга вздохнула облегченно: кажется, посягательств на ее тело и в самом деле тут не будет. «А то, не дай Бог, отберут твою незапятнанную честь», – подумала она с усмешкой, ей самой не очень понятной. Ведь, в конце концов, то, что случилось в начале ночи в ее комнате, было…
Домыслить до конца не пришлось: пришли наконец. Вирга поняла это только тогда, когда старик остановился и через мгновение загорелся свет. Странный – без источника, непонятного происхождения, не дававший теней, словно сам воздух вдруг засветился. Тогда она и задала вопрос, не в силах более противостоять любопытству, которое у женщин, может быть, и не сильнее мужского, но проявляется куда активнее. Спросила – не рассчитывая, впрочем, на ответ. Просто язык сам повернулся.
