Они были очень разными, и — если верить историкам — это разнообразие было свойственно им с самого начала освоения. Хотя люди, прилетавшие на них, были, в общем одинаковыми: тип энергичных людей без предрассудков с очень туго закрученной внутренней пружиной; людей, готовых принимать крутые решения и незамедлительно выполнять их. Но часто уже следующее поколение, и уж обязательно — третье становилось по своему характеру совершенно другим, нередко даже — противоположным по отношению к своим отцам или дедам. Почему? Для себя я нашел лишь один ответ: миры влияли на них.
У каждой планеты — свой характер, и люди достаточно быстро перенимают его, потому что иначе им не выжить. Характер планеты определяют и диаметр ее, и гравитация на поверхности, и химический состав, и уровень радиоактивности, и количество энергии, получаемое от светила, и его спектр, и наличие (или отсутствие) больших водных массивов и рек, рельеф, господствующие ветры и течения, флора и фауна, геология коры и мантии, количество и масса спутников, космическое излучение и наличие озона в атмосфере, вид звездного неба — одним словом, все на свете и еще кое-что.
Поэтому разбегание цивилизаций началось сразу же при их возникновении и сегодня стало уже совершенно очевидным фактом, с которым приходилось считаться. Перед посещением любого мира очень полезно бывает познакомиться с его характеристиками. Обычно для этого достаточно заглянуть в популярный ежегодник «Где, Что, Кто». Если же вам нужны какие-то конкретные цифры и факты, придется искать доступ к закрытой информации, это куда сложнее. У меня такой доступ — хотя и не на самом высоком уровне — был, так что еще заблаговременно я мог бы получить нужную справку по любому миру. Но если говорить о Топси, то я и так знал все, или почти все о ней давно и наизусть. Хотя и не стал докладывать об этом Королю пентаклей.
Политически Топси не была независимым государством, но принадлежала к системе Армага — как известно, самого богатого и мощного члена Федерации. Фактически же зависимость выражалась разве что в том, что Топси ежегодно вносила в копилку своей метрополии немалую сумму налогов. Зато федеральные налоги ей платить не приходилось. Это устраивало и Топси, и Армаг. Официальный статуc этого мира был: свободно присоединившаяся территория.
Помимо резко консервативного типа цивилизации, Топси выделялась среди прочих населенных миров самым низким коэффициентом соблюдения Федерального законодательства, и одновременно — наиболее высокой суммой собираемых налогов, а также — для неграждан — легкостью получения разрешений на коммерческую деятельность и практической невозможностью раздобыть лицензию на деятельность производственную. Проще говоря, вы могли там за час решить вопрос об открытии, скажем, супермаркета, но вам и за год не удалось бы продвинуться ни на шаг, если хотели построить фабрику. Столь же сурово был ограничен импорт на Топси механизмов, зато широко распахивались двери перед ввозимой электроникой. Вывозить же в силу отсутствия серьезной промышленности с Топси было вроде бы нечего.
На первый взгляд характер и уровень жизни на планете держал, как говорится у летчиков, площадку — то есть соблюдал постоянную высоту и скорость полета. На Теллусе такие площадки известны, они выдерживались иногда долгими столетиями, как, например, европейские средние века или же современность, отсчет коей идет вот уже три века, от двадцать первого столетия (после ирреального двадцатого) и по сей день (так принято считать — на самом же деле прародина людей хиреет, особенно в последние годы, но замечать это и говорить об этом вслух считается дурным тоном). Такие площадки перемежаются то стремительными пике, то крутыми свечами, а то и такими петлями, что мертвее не бывает. На Топси же за сто двадцать лет ее существования в качестве населенного людьми мира площадка держится по сей день. Хотя есть немало миров, которые с первого дня существования двигались ускоренно, и на сегодня во многих отношениях основательно обогнали своих сверстников и соседей по Простору. Не иначе, разница в образе развития определялась той самой индивидуальностью светил и планет, о которой тут уже сказано.
Это все и вы могли бы узнать из уже упомянутого ГЧК. Как и еще одно существенное обстоятельство: население Топси сравнительно с другими крайне невелико, а средний уровень его жизни выше прочих во всей Федерации. И, пораздумав, заинтересовались бы: как можно сочетать минимум населения и отсутствие промышленности — с одной стороны, и необычайно высокий уровень — с другой? В свое время так жили на Теллусе маленькие нефтяные княжества; но Топси не добывала и не вывозила никаких ископаемых. Потуит, золото, трансураниды и прочее — то был не ее хлеб. Но мало того. Были в Федерации и другие миры с разветвленной и прекрасно отлаженной банковской системой, где уровень жизни тоже был достаточно высок. Однако, хотя банки на Toпe (так длинное имя сокращается в разговорах), конечно, были, но в денежном обращении Федерации серьезной роли вроде, бы не играли. Откуда же что бралось? Этот вопрос вы зададите себе, но в цитируемом ежегоднике ответа не найдете. Мне ответ известен, но я сомневаюсь, что у вас имеется допуск нужного уровня — и потому пока ничего говорить не стану. Впрочем, со временем вы и сами поймете.
Вот почему Топси — веселая планета: единственная промышленность, по-настоящему развитая там, — производство развлечений. Но богатеет мир и не от ее доходов, хотя и они заметны в государственной казне. И не от туризма, хотя приезжает по вневремянке и прилетает на кораблях туда, пусть ненадолго, куча народа из других, даже отдаленных миров и оставляет там не так уж мало денег. Нет, главный доход — не это. А…
Космические полеты в наши дни отнимают немного времени: сопространственные прыжки сделали пространство фикцией — если только вдруг не откажет техника. Нам она не отказала, и уже на четвертое утро (во всяком случае, часы показывали так) наше корыто аккуратно сомкнулось с платформой Топси, что болталась на постоянной орбите, пассажиры прошли все осмотры и досмотры и погрузились на челнок, который доставил нас на поверхность планеты.
Говоря «мы», никак не имею в виду того корнета, с которым у меня вышло небольшое приключение: он сошел, как и собирался, на Симоне, и я проводил его очень по-дружески и даже разорился на угощение за мой счет — не очень, правда, шикарное. Корнет с благодарностью выпил, опять болтал какую-то чепуху, а в белесых, туповатых глазках его все стояло непреходящее изумление — и кажется, он сам не понимал, от чего. Видно было, что он пытается что-то вспомнить, и это ему никак не удается. Ничего странного: я над ним поработал достаточно серьезно.
Его место занял другой парень, тоже, конечно, служивый. Этот унтерюга принадлежал к военной полиции Топа, чем страшно гордился — судя по тому, как задирал нос: ноздри глядели прямо вверх, как раструбы зенитной дистант-спарки. На меня ему, похоже, было наплевать; однако, не доверяя внешности, я слегка покопался в его начинке, после чего почувствовал себя немало озадаченным. Этот унтер тоже нес в себе поручение, касавшееся меня, и мне показалось весьма интересным, что оно было словно скопировано с того, что я прочитал в памяти давешнего корнета. Содержание совпадало; естественным было бы, если бы еще и почерк был тем же самым: я всегда чувствую авторскую руку, потому что каждый из нас проводит даже самые простые операции по-своему; мы узнаем друг друга, как некогда радиста узнавали по манере работать на ключе — хотя азбука оставалась одной и той же. Две птички из одного гнездышка, подумал я вначале — и вот ошибся. А это могло означать лишь, что в своих умозаключениях я что-то напутал.
