Он на секунду умолк, и я воспользовался этим, чтобы задать ему вопрос не на тему:
– Скажите: такие сравнения вы используете потому, что вам самому пришлось стать жертвой автомобильной катастрофы?
Он поднял брови:
– Гм. Интересно. Знаете, наверное, так оно и есть – хотя я об этом не задумывался. Вероятно, процесс происходит где-то на подкорковом уровне. Но это, в конце концов, не важно. Я хотел сказать вот что: моя цель – предостеречь государя от таких поворотов, которые могут принести ему – и России – множество крупных неприятностей, может быть даже – непосильных. Именно в начальный период царствования государь может наделать больше всего ошибок – и ошибок губительных.
– Например?
– Это ведь не шутка – открыть или хотя бы лишь приоткрыть исламу путь к Центральной и Западной Европе. Ну тут, у себя дома – это вроде бы наше дело, это относится, так сказать, к нашим семейным проблемам и внешний мир не очень-то будет волновать – как его, откровенно говоря, не волновало смертельно наше безбожие на протяжении почти всего прошлого века. А вот внешнеполитическая линия – это очень существенно. Конечно, мировая сила, равновеликая Америке, должна существовать – для пользы той же Америки, кстати, которой нужен хотя бы воображаемый противник – иначе они нередко теряют чувство меры в отношениях с другими, а это накапливается, это никогда не сходит с рук безнаказанно. И, безусловно, только Россия способна стать такой силой – во всяком случае, она может справиться с такой задачей намного быстрее, чем кто-либо другой. Разумеется, в этом процессе она должна и будет опираться на ислам, который снабдит ее всем, чего у нее на сегодня недостает. Но вот тут и нужен поворот неторопливый и очень, очень плавный; иначе мы смертельно напугаем весь Запад, а страх далеко не всегда является полезным инструментом. Он побуждает к резким телодвижениям, а ведь даже при самой высокой скорости движения мы не сможем подняться до нужной высоты за несколько месяцев, даже за несколько лет. И все это время нам было бы очень трудно обходиться без Америки, без Запада вообще – потому что нельзя выдавать никому, в том числе и исламу, лицензию на исключительное влияние в России. А ведь нежелательный эффект можно вызвать буквально несколькими словами…
– Вы будете стараться влиять на государя в этом направлении?
– Я постараюсь доказать ему мою правоту – после того, разумеется, как получу возможность изложить ему мою точку зрения. Все другие – я уверен – будут навязывать ему другое правило: «Лови момент»… То есть жми на газ.
– Скажите: когда вы рассчитываете встретиться с Претендентом?
Он взглянул на меня; в глазах его было странное выражение.
– Это необходимо было бы сделать еще до его первого публичного выступления. Чтобы не прозвучали какие-то заявления, которые окажутся на руку лишь нашим недоброжелателям – назовем их так.
– Иными словами, вы будете стараться как можно быстрее получить аудиенцию?
– В таком желании не было бы ничего постыдного. Однако как бы ни казалось это нелогичным – я не стану добиваться такой встречи. Буду испрашивать аудиенцию после всех прочих.
Это оказалось для меня неожиданным.
– Почему же, профессор?
– Причины чисто этические. Как правило, первыми добиваются таких встреч люди, жаждущие добиться чего-то для себя лично. Не хочу, чтобы меня сочли одним из них.
– Вас волнует общественное мнение?
– Меня волнует мнение претендента – и, надеюсь, будущего государя. Хочу, чтобы он с самого начала отнесся ко мне без предубеждения. Конечно, до съезда азороссов я его не увижу; но там будут сказаны лишь самые общие слова, которых обычно никто не принимает всерьез. Первую настоящую программу он обнародует, надо полагать, накануне избрания. Вот перед этим я и надеюсь встретиться с ним. Тем более что я, не исключено, войду в состав Всероссийской коронационной комиссии. Как один из представителей науки. Вот тогда – перед референдумом – я намерен использовать для встречи с ним любую возможность. Конечно, если бы я смог увидеть текст его предстоящей речи – той, что он, как нам сказали, собирается произнести на съезде – пусть даже не текст, хотя бы достаточно подробные тезисы – быть может, я убедился бы, что в моих советах нет актуальной необходимости. Но с текстом никого не знакомят…
В этом у меня имелись немалые сомнения, но я не стал высказывать их профессору. И, чтобы отвлечь его от этой темы, спросил:
– А вам самому, профессор, нравится ислам как мировоззрение?
Он ответил не сразу:
– Откровенно? Нет. Но как за политическим течением, я признаю за ним большую силу. Для этого не нужен бог весть какой ум.
– Мне кажется, я понял. Вы не доверяете исламу – и потому решили оказывать сдерживающее влияние на его продвижение у нас.
– Я против всего, что может помешать мирному и плавному развитию государства.
Может быть, в этой теме еще стоило бы покопаться. Но вместо того я решил задать вопрос поострее:
– Следует ли понимать вас так, профессор, что, будь ваша воля, вы и этот вот – сегодняшний процесс растянули бы, скажем, на несколько лет?
Он медлил с ответом – похоже, решал, стоит ли вообще комментировать мое предположение. Наконец неохотно выговорил:
– Сие от меня не зависит…
– Но если бы зависело?
– Как сказал Ньютон – гипотез не измышляю.
Ну что же: поговорили. К тому же, у меня возникла необходимость срочно связаться с теми, кто ждал моих звонков. И я решил закончить сеанс, вежливо поблагодарив:
– Я вам крайне признателен, профессор.
– Не за что. Наоборот, это я буду очень благодарен вам, если высказанные мной мысли станут достоянием общественности в наикратчайший срок.
– Да, но мой журнал, знаете ли…
– Это долго, я понимаю, да и выходит он не в России. Но вы можете сделать краткую экспликацию, а я помог бы поместить ее в каком-нибудь популярном издании – хотя бы и в завтрашнем номере.
– Не могли бы вы пояснить – в каком именно?
– Это важно для вас? Хорошо, я сообщу вам после заседания. Возможно, это будет «Третья газета».
– Ну еще раз – спасибо вам, профессор. Пойду разыскивать мою даму.
– Ту самую, что избавила меня от глупой собеседницы? Красивая девушка.
Он произнес это тоном знатока. Возможно, таким он и был.
Я кивнул, прощаясь, и отошел. Достав сигарету, вышел из подъезда и закурил. Огляделся. Нашарил в кармане мобильник. Вынул. Набрал номер, включив предварительно защитный блок.
Ответили, как всегда, без запинки:
– Реан.
– Здесь Ффауст. Информация.
– Готовы.
Я нажал клавишу кодирования и вторую – скоростной передачи. Трубка только просвистела. Для спокойствия я проверил:
