Онго помолчал, собираясь с мыслями. Обвел взглядом пленниц. Кое-как одевшись, они не стали собираться вместе; каждая оставалась рядом с тем, кто овладел ею. Так что подле Керо расположились четверо. Да и та, что оказалась его, Онго, жертвой, тоже стояла тут, рядом, и даже пыталась улыбнуться. Онго сам невольно улыбнулся в ответ. Думал же он совсем о другом: получается, верком Сидо ошибся, когда направлял их именно сюда? Или, может, он знал что-то такое, что женщинам не было известно? Так или иначе – они добрались сюда, и оставалось лишь убедиться в том, что здесь ничего нет или, наоборот, есть нечто, скрываемое так тщательно, что даже свои об этом ничего не знают.
– Ну что, командир, забираем пленных с собой? Покажем, что обуры тоже бывают добрыми? Человечными, как говорится?
Это Керо, конечно, опять вылез со своими предложениями. Все еще не расквитался за свою давнюю обиду? Или ему просто такую арматуру всадили, что покоя не дает?
– Ты, Керо, сначала их спроси. Они ведь думают, что мы отсюда пойдем вниз – туда, откуда пришли. А захотят ли идти вглубь этого проклятого места?
Спроси, спроси. А заодно и сам подумай. Ты что, согнав охотку, жалеть их стал?
– Ну, – проговорил Керо обиженно, – мы ведь не улкасы все-таки. Почему же не пожалеть?
– А тогда подумай: ты не хочешь, чтобы их свои перерезали, ну, а мы им что можем обещать? Мы сами-то знаем, куда идем и какой будет наша судьба? Мы своей жизнью рискуем, зачем еще чужой рисковать?
Керо шмыгнул носом, упрямо покачал головой:
– Как знаешь, а я все же спрошу. И спросил, обращаясь к своему гарему, ко всем четырем сразу. Ни одна не стала отвечать – все разом посмотрели на старшую. Та ответила сразу и не очень длинно.
– Что она?
– Говорит, что ничего другого им, видно, не остается, как принять нашу судьбу. Свои, говорит, наверняка зарежут, а с нами, может, и повезет – все-таки мы не люди, а обуры.
– А сам ты тоже думаешь, что мы обуры? – спросил Онго, но ответа не стал дожидаться, а сразу продолжил:
– Теперь точно переводи им. Спроси: откуда же и кто узнает, что с ними тут приключилось? Что обуры их навестили? Разве что сами они расскажут? Мы-то этого не сделаем, понятно ведь?
Керо перевел. Выслушал ответ.
– Она сказала: конечно, они сами никому ничего не скажут. И от этого дела, хвала Создателю, следов не остается. Если только кто-то из них не родит потом обура вместо нормального человечка.
– Объясни ей: если кто-то и родит, то до того еще столько месяцев пройдет, сколько полагается. А за это время мало ли что изменится. Пожалуй, и сами они позабудут. Скажи: я предлагаю им тут остаться, нести службу, как если бы ничего не случилось. Мы сейчас пойдем туда, вглубь. А вот когда будем возвращаться – ну что же, тогда, если захотят, смогут уйти с нами.
В разговор неожиданно вступил Мори:
– Погоди, командир. Ты что – всерьез? Мы их тут оставим, сами пойдем дальше, а они тут же – нам в спину. Перебьют, как мух. А если у них оружие отобрать или сломать, всем станет ясно, что тут что-то не так, и прикончат их без лишних слов.
– А кто говорил, чтобы оружие отобрать? И портить тоже не станем. А вот боеприпасы выгребем до последнего патрона и до последней сигналки. Чтобы если даже очень захотят послать нам в спину очереди или же подать сигнал ракетой – нечем оказалось. Своим же, если те появятся прежде нас, объяснят: все боеприпасы забрали с собой воины, когда уходили на помощь патрулю, а то, что оставалось в карауле, израсходовали, потому что кто-то, мол, снизу сюда подходил, но, наткнувшись на сопротивление, отступил неизвестно куда. И еще скажи им: я строго требую, чтобы сейчас же отдали нам все средства связи, что у них есть: радио и все такое.
Растолковывать женщинам сказанное долго не пришлось: похоже, предложение их удовлетворило.
– А насчет связи они говорят, что была у них походная рация, но ее взял вместе с радистом начальник караула – наверное, там и пропала, где все погибли.
Говорят: была бы связь, они вызвали бы подмогу еще до нашего прихода.
– Ну что же, – кивнул Онго. – Правдоподобно. Теперь – быстро: обшарить все углы и закоулки, все до последнего патрона – в кучу и взорвем. Нам-то они ни к чему. Только отнесем на сотню-другую шагов, чтобы тут ничего не повредить… И вот еще что. На всякий случай спроси: есть ли другой вход в эти места?
Нито переговорил еще. Уже по выражению лица горянок можно было понять, что сам вопрос им показался глупым.
– Нет, она говорит: никак иначе пройти нельзя. Говорит, им объясняли, когда сюда привели: дальше с трех сторон скалы, на которые и козе не взобраться, а с четвертой – пропасть. То есть крутой обрыв, а далеко внизу – берег и большая вода. Но там уже не их, говорит, не улкасские места.
– Ну-ка, ну-ка, сравним с картой. Может, поймаем на вранье?
Онго вытащил планшет, включил карту, загрузил нужный район. С минуту разглядывал.
– Нет, тетка не врет. Так оно и есть. Ну, что же, хорошо хоть, что с тех направлений никакой неожиданности нам не грозит. Да и с этой стороны мы на какое-то время застрахованы вроде бы. Ну – теперь все за дело. Нито, предупреди: если кто попробует утаить любые боеприпасы – расстреляю на месте, и никакая любовь не спасет. Пусть сами носят, а вы только проверяйте, чтобы подчистую все вынесли.
Возня с боеприпасами заняла полчаса с лишним; наконец, закончили валить в кучу, Соки – подрывник кроме всего прочего – пожертвовал двумя подрывными шашками и одним радиовзрывателем. Все отошли в сторону, подальше. Онго скомандовал, Соки нажал кнопку. Рвануло. Фейерверк получился на славу: патроны, гранаты, сигнальные ракеты рвались, разлетались во все стороны, рисовали огненные, быстро исчезающие узоры. Когда все погасло, темнота показалась куда более густой, чем раньше.
– Ну, все, – сказал Онго. – Выступаем.
– Постой, командир.
– Что еще, Нито?
– Что же мы, наших даже не похороним по-человечески? Тех, кто там, в яме…
Об этом Онго успел подумать еще раньше. И ответил сразу же:
– Жаль, конечно, но этого делать не станем. Скажу даже: не имеем права.
– Это как так?
– Пусть так лежат – до трибунала. Ты что же думаешь: мы дюжину баб перетрахали – и все наказание? Нет, разведчик, не такие уж мы добрые.
– Ну, тогда… Тогда надо хоть туда, нашим, сообщить: нашли, мол, такое. Что бы знали – на случай, если сами мы ничего показать не сможем.
– Сообщим обязательно. Со связью безобразие: там, наверное, нас уже давно похоронили, а мы все никак не можем рацию настроить. Сури! Уяснил?
– Могу хоть сейчас.
– Сначала отойдем подальше. Туда, где чужих ушей наверняка не будет.
