– Интересно, – сказал Смирс неприязненно. – По-вашему, если моя подследственная сбежит, это благоприятно подействует на мое продолжение службы?
– Естественно. Потому что эту ее попытку вы пресечете в самом начале. И она никуда не сбежит. Думаю, что она погибнет при попытке к бегству, после чего дело останется только прекратить.
– Она погибнет?
– Не делайте большие глаза, друг мой. Тело у вас будет, и вы его должным образом опознаете – потому что никто другой опознать и не сможет, оно будет, так сказать, в несколько деформированном состоянии. Чего же вам еще?
Вызнаватель Смирс, поджав губы, покачал головой:
– Я должен еще подумать.
– Кто вам сказал? Позвольте заверить вас: думать тут уже совершенно не о чем. Если вы не арестовали меня в самом начале нашего общения, то тем самым отрезали себе пути к отступлению – с точки зрения ваших коллег. Теперь каждое действие против меня одновременно становится и действием против вас самого – а вы ведь не хотите напакостить самому себе, навредить очень серьезно? Не забудьте при этом, что и у моих друзей в случае вашего отказа сложится не очень-то благоприятное впечатление о вас – ничем не лучше, чем то мнение, какое в конце концов возникло у них по поводу Лена Казуса.
Смирс промолчал.
– Я очень рад, – продолжил гость, – что вы разумно оценили обстановку. Теперь вы знаете, чего вам нужно добиваться от этой, как ее – Зоры Мель; способы остаются на ваше усмотрение. Если в этом деле все сложится наилучшим образом, то, уверяю вас, не возникнет никаких трудностей с расследованием несчастного случая, происшедшего с вашим старшим коллегой, и быстрое завершение этого расследования изрядно поднимет ваш авторитет. Вот, собственно, все, что я хотел вам сказать. Работайте – у меня такое впечатление, что интересующая нас девица уже заждалась, ей не терпится с кем-нибудь поговорить. С вами. Так что не будем терять времени. Разрешите пожелать вам успехов. Встретимся в следующий раз тогда, когда это потребуется.
Вызнаватель Смирс, соглашаясь, кивнул.
10
Неро, Дом признаний, раннее утро 14 меркурия
– Здравствуйте, подозреваемая.
– Меня зовут Зора Мель, господин Казус. Если вы не против, впредь называйте меня именно так.
– Согласен – если вы, в свою очередь, не станете называть меня Казусом.
– Вас смущает ваше имя? Оно и в самом деле может показаться смешным, но я вовсе не собираюсь…
– Не угадали. Мне все равно, кажется ли это имя смешным или нет. Дело совсем в другом: я – не Казус, а Казус, Лен Казус – не я, а совершенно другой человек.
– Странно. Мне сказали, что разговаривать со мною будет старший вызнаватель Казус. Извините.
– Предполагалось, что это будет он. Но обстоятельства помешали ему, и беседовать вам придется со мной. Или, может быть, у вас есть серьезные возражения?
– О, совершенно никаких. Я готова внимательно выслушать вас.
(«Да, держится хорошо, этот мужик был прав. Ничего, вначале все они хорохорятся, но мало кого хватает надолго. Сейчас, девочка, заговорим по делу, и воздух начнет рваться из тебя, словно из прямоточного двигателя…»)
– Вы уверены, Зора? А я считаю, что это я пришел сюда для того, чтобы выслушать вас. А перед тем – предупредить: нам с вами предстоит играть по определенным правилам. И одним из них является фактор времени. Если вы станете тянуть, затраченное мною время будет работать против вас. А ваши дела и так достаточно плохи, чтобы еще искусственно ухудшать их. Я не слишком сложно говорю?
– Нет, я все поняла, кроме одного: какие это мои дела, по-вашему, достаточно плохи? И почему?
– Не старайтесь разозлить меня, не надо. Повторяю: говорить и объяснять предстоит вам, а не мне. Таймер включен. Так что давайте.
– Даю. Вот этот шут – придворный лорд, ему должны мы кланяться…
– Стоп! Что вы там мелете?
– Вы же хотите, чтобы я говорила? Вот я и говорю.
– Зора! Если вы не понимаете и не цените человеческого отношения к вам…
– Отчего же? Прекрасно понимаю. Но вам что, не нравится то, что я говорю? А откуда мне знать, что вам понравится? Намекните хотя бы. Задайте вопрос, в конце концов.
(«Господи! Девка и в самом деле с яйцами! Но – спокойно, спокойно…»)
– Хорошо – хотя вы и так прекрасно знаете, о чем вам следует говорить. Вот вам мои вопросы. Первый: по какой причине вы убили вашего сожителя, предпринимателя Рика Нагора? Второй: с какой целью вы совершили это преступление? Третий: сделали вы это по собственной инициативе или кто-то поручил вам это? Кто этот человек или люди, какая между вами существует связь? Четвертый: время для этого действия было выбрано вами намеренно, оно с чем-то связано – или просто вы ждали, пока не возникнет удобная обстановка? Думаю, для начала хватит. Отвечайте.
– Сначала скажите: Рик действительно убит?
– Зора Мель! Перестаньте прикидываться дурочкой! Не лепите, как говорится, горбатого к стенке. Ну!
– Я не понимаю, что вас так раздражает. По-моему, я говорю все правильно. Вы спросили так, словно знаете, что я убила Рика. Это, конечно, совершенная чушь, и я спросила вас вполне обоснованно. Потому что я и вправду не знаю, убит он или нет. Когда меня разбудили и вытащили из постели, я действительно увидела тело на полу в музыкальной. Но если даже человек сильно обожжен, это еще не обязательно значит, что он мертв, разве не так? В конце концов современная медицина чего-то стоит, людей вытаскивают буквально с того света, я могу рассказать вам немало историй такого рода. Мне тогда не позволили не то что путем осмотреть его, но даже замедлить шаг не дали – промчали на курьерских мимо. Откуда же мне знать, что он действительно умер? И тем более – убит: ведь обжечься можно и самому! Вам никогда не случалось, скажем, обжечь руку? Со мной в детстве это бывало не так уж редко.
– Это можно понять: видимо, огонь привлекал вас с детства, да? Вас подсознательно влекло к нему. И в конце концов вы, похоже, научились неплохо обращаться с ним. Как вы его сожгли, кстати? Не лучший способ… Об этом свидетельствует и убийство Нагора.
– Я дам вам хороший совет: никогда не садитесь играть в отгадки. Это не ваш хлеб. Будете проигрывать. И сейчас не угадали: именно еще в детстве, раз и другой обжегшись и обварившись – и это было больно, – я возненавидела огонь. И близко к нему старалась не подходить. Даже за столом, где вроде бы без этого не обойтись. Это, кстати, вначале Рика очень сердило: он любил, когда на столе горят свечи. Но в конце концов он с этим примирился, хотя его друзья над этим, когда видели, как я шарахаюсь доже от зажигалки, лишь посмеивались совсем не обидно.
– Говорите по делу! Отвечайте на вопрос, не вертите…
– Не могу вертеть тем, что вы, по-моему, имеете в виду: сидя, это невозможно делать. Отвечаю на ваши глупые вопросы: я не убивала Рика. Не задумывала убийства ни сама одна, ни совместно с кем-нибудь, даже с вами. Говорю «с вами» потому, что за всю последнюю неделю не видела никого, кроме, конечно, Рика: не возникало такого желания, а он с этим считался. Теперь я понимаю, что это было предчувствие. Вот, теперь вижу вас. Тех, кто меня тащил сюда, не считаю: я с ними ни слова не сказала. О чем еще вы станете спрашивать?
