– Рискованно с их стороны, вам не кажется?
– Трудно сказать. Раз они видели яхту, то понимают, что на планету прилетел кто-то, не предусмотренный. Однако ее экипаж мог с таким же успехом высадиться и на «Круге»: оттуда с легкостью можно было загнать яхту в ту же точку небосвода. Так что уверенности в том, что кто-то находится здесь, у них нет, но они решили на всякий случай проверить – чтобы дальше действовать в зависимости от результата. Думаю, один человек там или двое – но они вооружены.
– Стойте: а если они обнаружили скайскутеры – значит, знают, где мы?
– Тогда – конечно. Но в таком случае они не послали бы одного или двух. Потому что скутеров два – значит, тут может находиться не менее двух человек. Впрочем… скутеры могли ведь сделать и больше одного рейса. Может быть и шесть человек, и восемь… Но не больше: если они определили класс «Аморы», то знают, что больше восьми человек ей не поднять. Конечно, тогда посылать сюда двоих – опасно. Но… может быть и такой вариант: чтобы отправить группу более многочисленную, нужна большая клеть. Но она отключена и вызовам сверху не повинуется. Следовательно: спускается мастер с охранником, чтобы привести лифт в чувство. Очень правдоподобно
– Я думаю, Штель, что нет. Слишком уж мало времени прошло после их посадки. Считайте: им нужно посетить рудник, обнаружить скайскутеры, вернуться к начальству, обсудить ситуацию, снова прийти сюда, убедиться в том, что клеть не повинуется…
– Пожалуй, вы правы, Лен. Слишком рано.
– Значит, просто контрольная проверка. Но с определенной долей озабоченности: ведь лифт как-то оказался внизу и отключился. Поймем, когда увидим их. Желательно – раньше, чем они заметят нас.
– Займем позицию близ лифтовой площадки – но не на самом виду.
– В случае чего – что позволим себе, и что – нет?
– По обстановке. Но предупреждаю, Казус: я не отвергаю крайних мер.
– Я, пожалуй, соглашусь. Но – лишь в исключительных случаях.
– Поддерживаю. Потому что, Казус, я убиваю только, когда мне угрожают тем же. Я в общем-то не убийца-профессионал, хотя вы, я вижу, уже причислили меня к их гильдии.
– Надеюсь, у нас еще будет время поговорить об этом.
– Ничто так не скрашивает жизнь, как общение? Вы это хотели сказать?
– Странный вы человек, Штель. Чем ближе вас узнаю, тем больше удивляюсь. И блок у вас все еще стоит очень надежный, даже мне не по зубам… Что-то такое вы очень хотите скрыть. Кроме того, что я уже понял.
– Надежный блок? А кому нужны ненадежные? Осторожно: тут сразу направо. Не то влетите в стенку, поднимете шум…
– Сердечно благодарен. Слышите? Они остановились.
– Хорошо, значит, все-таки простая проверка, по всем уровням. У нас есть время выбрать позицию. Пожалуй, я засяду вот здесь. А вы, Казус, затаитесь напротив. Вероятно, выйдя и ничего тревожного не заметив, он или они направятся по одному из этих двух штреков: больше им просто некуда деваться. Тогда в любом случае тот из нас, кто уже в этом штреке, преграждает им путь как можно более грозно. А другой через мгновение уже оказывается у них за спиной – и вот они в окружении.
– Вам бы армией командовать, Штель.
– Только-то? Вы все еще меня недооцениваете, сыщик.
– Не во всем, Штель, не во всем.
– Тихо. Больше ни слова.
8
Неро. Суд. Днем 17 меркурия
– Свидетельница, итак, вы своими глазами видели, как подсудимая и жертва преступления ссорились и даже дрались?
– Своими собственными, да уж конечно.
– Как вам удалось это увидеть?
– Ну, как – как люди видят. У них на первом этаже окна такие огромные, почти до земли, и они когда закрывают шторы, а когда и нет. А у меня обычай – прогуливаться по вечерам, перед сном. В том числе и мимо их дома. Ну, а когда там все освещено, тут даже не захочешь, а увидишь. Вот я и заметила, как они там…
– Теперь, пожалуйста, подробнее: что именно вам удалось увидеть, когда вы проходили мимо?
– Ну, сперва они сидели за столом, напротив друг дружки, ужинали. А потом стали спорить. Сильно ссориться.
– Не удалось ли вам услышать – о чем именно шел разговор?
– Нет, ваше достоинство, там как-то устроено, что наружу ни звука не доносится, сколько ни слушай. Но это и так все было понятно: когда люди так вот сидят друг напротив друга, склоняются навстречу так, словно бодаться собрались, рты так разевают, то по очереди, то оба сразу, и руками машут, словно вот сейчас бросятся в драку – тут и слышать ничего не надо. Все само собой ясно.
– То есть они именно так себя и вели, и вы это видели?
– Ваше достоинство, я ни словечка не прибавила. Все видела с начала до конца.
– Интересно. Чем же это закончилось?
– Да так закончилось, как и надо было ожидать. В конце концов они повскакали с мест, друг на друга набросились, стали как бы бороться, но тут, конечно, где ей было с ним управиться: она женщина субтильная, а он, надо сказать, был мужчиной крупным, не слабым, он ее, понятно, в два счета сборол, схватил в охапку и утащил куда-то, не знаю куда. Но точно наверх, на второй этаж. Может, хотел где-нибудь там прикончить, да, видно, она ловчей оказалась, вывернулась – и, значит, его как-то шандарахнула чем-нибудь – а потом и жечь принялась.
– И вы видели, как она его жгла?
– Нет, ваше достоинство, чего не видела, того не видела. Снизу ведь на второй этаж не заглянешь, верно? Да и потом – я ведь всего лишь мимо проходила, почти и не задерживалась, как же я могла…
– И все, что вы тут описали, вы успели увидеть, проходя мимо?
– Ну, ваше достоинство, хожу я медленно, чтобы воздухом побольше надышаться, иногда даже останавливаюсь для полного удовольствия. Вот так и получилось, что…
– Благодарю вас. Подсудимая, есть вопросы к свидетелю?
– Нет, ваше достоинство.
– Означает ли это, что вы подтверждаете ее показания?
– Целиком и полностью: то, что она подглядела, действительно происходило в тот вечер – перед ночью убийства. Очень жаль, что при этом она ничего не слышала. Если бы я знала, что за нами наблюдают, отворила бы окно, чтобы звуки проходили беспрепятственно.
– Если бы она что-то слышала – что изменилось бы?
– Ее показания. Ей не пришлось бы придумывать лишнего.
– Разъясните, что вы имеете в виду.
(«Сестричка, позволь настроиться на тебя, как обычно!..»)
– Мы действительно ужинали, ваше достоинство. И нам было очень хорошо. Как и обычно. А когда нам хорошо, мы поем. Чаще всего – дуэты. И в тот вечер мы пели – этого я никогда не забуду – знаменитый «Дай руку мне, красотка» – Моцарт, «Дон Джиованни», Земля, давным-давно… Но такая музыка не умирает, даже не старится.
