— Я помешал?
— Нет. Я тебя жду, Евсюков.
На столике в подстаканниках стояли два стакана, а под столом в углу наполовину пустая бутылка коньяка — конспирация, неудачная для профессионалов такого класса.
Евсюков положил на стол целлофановый пакетик, в нем был пузырек с наклейкой.
— Один в один, что вам дала Виктория Мамонова.
— Изъяли при понятых?
— И протокол составили. В косметичке нашли.
— Что говорит Туманова?
— Обыск делали в ее отсутствие. Соседка со вчерашнего вечера ее не видела. Я оставил наряд возле дома.
— Отправь пузырь на экспертизу, в нем еще что-то осталось.
— Половина.
— С райздравом договорились?
— Сделают все, как надо. Проверку психушки начнут завтра. Чего искать, знают. При нехватке медикаментов шума поднимать не станут, укажут в отчете, но медперсонал трясти не будут.
— Отлично. Есть еще что-то, Евсюков?
— Тонкая ниточка, тянуть за нее опасно.
— Говори.
— Адвокат покойного Максим Трубников является сыном профессора Трубникова, руководителя и главного врача психиатрической клиники.
— Пока нет прямых-улик, за ниточку не дергать. По словам той же Виктории Мамоновой, Дарья Туманова могла узнать о предполагаемом наследстве именно от Максима Трубникова. Других источников информации у нее нет. Наша задача — выявить это.
— Установить наружку?
— В обязательном порядке. Можно будет признать сговор, если факты подтвердятся.
— Задача ясна. Я могу идти?
— Идите, Евсюков.
Как только за ним закрылась дверь,. Вербицкий сказал:
— У нас все на «ты» и разговаривают нормально. Кому нужна эта официальщина? Одно дело делаете.
— Вопрос не по адресу. Начальник следственного отдела — буквоед и чурбан. Мы за руку не здороваемся, мы козыряем.
— Дело-то твое, Женя, прозрачное как стеклышко.
— Его бы вовсе не существовало, не сделай мы вскрытие. На ровном месте горб вырос.
* * *
Галина зашла в кафе и осмотрелась. Несколько столиков пустовало. Она нерешительно подошла к одному из них и села. Ее лицо покрылось красными пятнами. Гале редко доводилось выбираться из дома, еще реже бывать в общественных заведениях. Ну а о том, чтобы появиться где-то одной, и вовсе не могло идти речи.
Подошел официант.
— Кофе, пожалуйста.
Она уже допивала вторую чашку, когда к ее столику подсел высокий интересный мужчина лет тридцати. У него была обаятельная открытая улыбка и говорил он тихо, ласково:
— У вас свидание, расслабьтесь.
— Какое свидание, я замужняя женщина.
— Вас никто не знает, а меня знают. Я живу напротив. Нам вовсе не надо показывать людям, будто мы встретились по делу, — это настораживает. Я слыву здесь донжуаном, и никто не знает, что я работаю в спецслужбе. Улыбайтесь.
Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев. Рука была холодная, дрожащая, резко пульсировала жилка.
— Я до сих пор не понимаю, зачем пришла сюда. Кажется, я сделала глупость.
— Об этом вы подумаете потом. Я выполняю просьбу секретаря покойного шефа и иду на нарушение инструкций. Следуйте моим советам в течение часа, и с вами ничего не случится. Речь идет о вашей безопасности, можно и потерпеть, если вам дорога жизнь. Идите за мной.
Он встал, притворяясь немного пьяненьким. Галина изо всех сил старалась улыбаться. На улице молодой человек обнял ее за талию. Галя стерпела. Со стороны они напоминали влюбленную парочку. Каждое их движение фиксировалось на фотокамеру. Мастер репортажа Олег Громов умел обращаться со сложной техникой.
Парочка пересекла площадь и вошла в подъезд трехэтажного старого дома. Олег вернулся в машину, открыл окно и начал наблюдать. На третьем этаже вспыхнули окна в квартире с огромным балконом.
Галина осмотрелась: заставленная старой мебелью комната, высокие потолки. Отсутствие кровати ее успокоило. Кавалер тут же «протрезвел».
— Садитесь за стол, Галя.
Она села. Он достал из резного буфета штоф с водкой, открыл банку шпрот и поставил граненые стаканы.
— У меня аллергия на алкоголь.
— Это успокоительное, если пить в меру. Он положил перед гостьей большой конверт.
— Можете посмотреть, но выносить из дома нельзя.
Галя раскрыла конверт и вынула из него десяток крупных цветных фотографий. Ее лицо исказилось — на снимках был ее муж с молоденькой девушкой. Вот они в кафе, потом в какой-то квартире, в постели, оба без одежды. Она сидит на нем, целуются…
Галя отбросила фотографии:
— Зачем вы показываете мне эту мерзость?
— Затем, что ваша соперница хочет избавиться от вас.
— Ему сорок один год, а ей двадцать. Как бы его ни хаяли, но голова на плечах у Юры есть.
— Существует страсть, отшибающая мозги. Юрий всего лишь сын своего отца.
— Мы женаты пятнадцать лет. Не она первая и, думаю, не она последняя.
Галя сама налила себе водки и выпила залпом полстакана, руки у нее дрожали. Мужчина включил диктофон. Галина услышала голос мужа: «…Рано или поздно я все равно ее убью. Когда кислород в акваланге заканчивается, человек начинает задыхаться. Моя жена — пустой акваланг. А мне необходим воздух. Вдохновение! Порыв! Я чувствую, что задыхаюсь. Ты одна способна оживить меня и придать мне сил. Я уже все продумал…,»
Запись оборвалась.
На глаза Галины навернулись слезы. Она выпила еще полстакана и выбежала на балкон. Мужчина вышел следом. Он крепко обнял ее и поцеловал. Она ничего не чувствовала и не сопротивлялась.
Олег делал кадр за кадром из окна своей машины. На такую удачу он не рассчитывал.
— Отпустите меня, — прохрипела Галя.
Мужчина взял ее за руку и повел в комнату.
— Я хочу уйти.
— Придется подождать. Зря вы выходили на балкон.
— Я задыхаюсь.
— Уйдете через десять минут. Сидите спокойно.
Он погасил свет, подошел к окну и стал наблюдать за улицей через тюлевую занавеску.
— У вас есть вопросы?
— Кто эта девушка?
— Не знаю, но могу выяснить. На это потребуется время.
— Я хочу знать ее имя.
— Вы его узнаете.
Из окна было видно, как стоявший по другую сторону улицы автомобиль включил фары и уехал.
— Когда?
— Не беспокойтесь. Я сам вас найду. Будьте осторожны.
