По крайней мере, у Прессора хватило приличия, чтобы покраснеть.
— Полагаю, да, — мрачно признал он. — Что вы можете предложить такого, ради чего стоило бы рисковать моим народом?
На дальнем конце стола Беаш заерзал по сиденью. Джинзлер метнул в него жесткий взгляд, и тот затих, ничего не сказав.
— Я не знаю, что именно с вами случилось, — сказал Джинзлер, вновь поворачиваясь к Прессору. — Ясно, что вы подверглись ужасным испытаниям. Но я здесь… мы здесь… в надежде положить конец вашим страданиям.
— И что затем? — осведомился Прессор. — Блистательное возвращение в Республику? Большинство из нас отправились в этот вояж специально, чтобы избежать того, что вы нам предлагаете.
— Но мы не та Республика, которую вы покидали, — возразил Джинзлер. — Мы — Новая Республика.
— И что, у вас больше нет грызни между фракциями и членами? — парировал Прессор. — И бюрократии больше не существует? А ваши лидеры мудры, великодушны и справедливы?
Джинзлер помедлил. Каких именно слов от него ждут здесь?
— Конечно, бюрократия у нас по-прежнему имеется, — произнес он осторожно. — Правительство не может функционировать без чего-нибудь в этом роде. И несомненно, все еще существуют свары и группировки. Но мы уже испробовали иной вариант: единоличное управление монолитной Империей. Большинство из нас предпочло республику.
— Империя? — нахмурившись, спросил Прессор. — Когда это было?
— Когда «Дальний полет» покидал Корускант, процесс уже начался, — ответил Джинзлер, прикидывая, как много ему следует рассказать. Он должен был убедить Прессора, что Новая Республика предлагает его людям надежду, а не нарисовать детальную картину одного из самых впечатляющих провалов политиканов. — Поначалу казалось, что Палпатин хочет лишь мира…
— Палпатин? — перебил Прессор. — Верховный канцлер Палпатин?
— Именно, — подтвердил Джинзлер. — Как я уже сказал, сперва казалось, что он хочет только сплотить Республику. И лишь потом, оглядываясь назад, мы смогли увидеть, как он забирал для себя все больше и больше власти.
— Любопытно, — проворчал Прессор. — Но это — прошлое. А мы — в настоящем. И я по-прежнему дожидаюсь веской причины, почему нам следует вам доверять.
Джинзлер глубоко вздохнул.
— Потому что вы здесь совершенно одни, — сказал он. — И вы на чужой территории, окруженные опасностями и губительной радиацией плотного звездного скопления, внутри разрушенного и бесполезного корабля.
— Едва ли этот корабль бесполезен, — сухо возразил Прессор. — После того труда, который вложили в него дроиды и мой отец, этот дредноут вполне способен летать.
— Тогда почему же вы не загрузили на него всех и не улетели? — спросил Джинзлер. — Я вам скажу почему. Вы не улетели, потому что понятия не имеете, как отсюда выбраться. — Он посмотрел прямо в глаза Прессора. — Именно в этом все дело, Страж. Если вы не доверяете нам… если вы убьете нас или просто прогоните, то вы и ваши потомки останутся тут навечно.
У Прессора дернулась губа.
— Я могу вообразить участь и похуже, — сказал он.
— И если б это касалось только вас, все было бы намного проще — Повернувшись, Джинзлер взглянул на Эвлин, молча стоявшую у самой двери. — Но это касается не только вас, верно?
Прессор пробормотал что-то себе под нос.
— Что ж, одно в Республике осталось неизменным, — сказал он затем. — Политики и дипломаты по-прежнему умеют бить ниже пояса.
И махнул рукой, когда Джинзлер открыл рот:
— Не важно. Полагаю, в эту игру всегда играли именно так.
— Я не пытаюсь вас к чему-то принудить, — тихо произнес Джинзлер. — Спешить некуда, и вы не обязаны принимать решение немедленно. Но в конечном счете вам придется принять во внимание, что ваше решение повлияет не только на вашу жизнь.
Прессор не ответил Вслушиваясь в его молчание, Джинзлер пытался сообразить, чего бы еще сказать.
— А пока вы все взвешиваете, — добавил он, наконец придумав, — нам очень бы хотелось встретиться с остальными здешними жителями, а также осмотреть корабль. Ведь то, что вы сумели прожить здесь так долго, да еще после столь сильных разрушений, — свидетельство ваших изобретательности и упорства.
В течение следующей минуты Прессор, прищурившись, смотрел на него, словно пытаясь решить, было это искренней просьбой или еще одной дипломатической уловкой. Затем внезапно кивнул.
— Ладно, — сказал он и, отпихнув назад кресло, поднялся на ноги. — Хотите увидеть наш дом? Отлично, пошли на него глянем.
— А что насчет остальных? — спросил Джинзлер, тоже вставая. — Скайуокеров, аристокры Формби и прочих?
— Они пока подождут, — ответил Прессор и, обогнув стол, направился к двери. — Если мы решим, что с вами стоит иметь дело, я их выпущу.
— Было бы хорошим жестом освободить хотя бы аристокру Формби, — заметил Джинзлер, осторожно продавливая свою линию. — Вы находитесь в пространстве чиссов, а он — высокопоставленный член чисского правительства. Вам наверняка потребуется их помощь, прежде чем все это кончится.
На мгновение Прессор сжал губы.
— Пожалуй, вы правы, — нехотя признал он. — Хорошо. Аристокра и те, кто с ним, могут к нам присоединиться. Но джедаи останутся там, где они сейчас. — Он подумал еще секунду. — Так же как и бронированные солдаты. Мне не особенно нравится, как они выглядят.
Джинзлер наклонил голову.
— Благодарю вас, Страж, — произнес он.
Если честно, ему и самому не слишком нравился вид штурмовиков. Фел мог сколько угодно твердить о том, что Империя Руки — это не та деспотическая тирания, которую создал Палпатин. Возможно, он даже говорил правду. Но Джинзлер уже однажды жил под империей и давно понял, что слова стоят немногого.
Прессор дошел до двери. И вдруг круто обернулся.
— Еще одно, — произнес он, взяв слишком небрежный тон. — Ваше имя: Джинзлер. Это имеет какое-то отношение к рыцарю-джедаю Лоране Джинзлер?
Джинзлер ощутил, как у него сдавило сердце.
— Да, — ответил он, стараясь говорить столь же небрежно. — Она была моей сестрой.
Прессор кивнул.
— Ясно. — Он вновь отвернулся. — Сюда, пожалуйста.
13
— Что это было? — вдруг спросил Драск. — Вы слышали что-нибудь? Стоявшая на другой стороне кабины Мара убрала клинок, и Скайуокер потянулся сознанием наружу, напрягая слух. Послышался звук закрывающейся двери… один из репульсорных генераторов, похоже, чуть изменил тон…
— Одна из турболифтовых кабин движется, — сказала Мара, вскинув голову. — Вниз, по-моему.
— Которая? — быстро спросил Драск. — Вы можете сказать, которая?
Люк нахмурился, концентрируясь. Ощущение тех, кто сейчас в той кабине… но, когда вокруг столько инопланетян, трудно добиться точных показаний.
