— Отзови их, — отрывисто велел Джинзлер, ощутив в себе внезапную ярость, и шагнул к героонцу. — Слышишь, ты? Отзови их!..
— Я слышу тебя, человек, — сказал Беаш. Робкий, застенчивый голос, к которому Джинзлер начал привыкать за время полета вдруг сделался резким и надменным. — Ты такой же глупец, как и они. Не подходи, или умрешь сейчас и в мучениях, вместо того чтобы позже — в холоде и темноте.
— Это ты умрешь, — отчеканил Джинзлер, чувствуя, как его пальцы сжимаются в кулаки. Возможно, Беаш моложе, но Джинзлер выше на целую голову и минимум на пятнадцать килограмм тяжелей, а врасплох героонец его не застанет — как того юного Миротворца, которому они разбили голову. И он будет дубасить героонца, пока тот не отзовет свою свору. А если придется, забьет его насмерть.
Возможно, Беаш прочитал это в глазах надвигавшегося Джинзлера. Выражение на его лице изменилось, и с проворством, которого Джинзлер не ожидал, он вскинул кисти с бедер и правой рукой потянулся к краю левого рукава. Напрягшись, Джинзлер ускорил шаг, готовясь выбить оружие, которое героонец мог там прятать.
Рука Беаша достала до рукава; но вместо того, чтоб выхватить бластер или еще какой-нибудь огнестрел, он лишь разорвал верхний слой одежды. Джинзлеру как раз хватило времени разглядеть, что руку героонца покрывает что-то, похожее на упаковочный материал, — бугорчатое, черно-желтое, полупрозрачное… И вдруг эта рука будто взорвалась, разлетевшись на сотни сердито жужжащих насекомых. Джинзлер едва успел затормозить, избежав столкновения. Секунду или две насекомые бесцельно роились, затем сформировали сферическую завесу, кружа вокруг Беаша.
— Осторожней, человек, — вкрадчиво предупредил героонец. — Будь очень осторожен! Не знаю, как жала щостри действуют на человека, но для большинства прочих форм жизни, против которых мы применяли их, они оказывались смертельными.
Его рты изогнулись в сардоническую двойную улыбку:
— Конечно, если хочешь проверить это на себе, то подходи.
Небрежно повернувшись к Джинзлеру спиной, он направился к героонцу, которого подстрелил Формби, и двум другим, все еще избивавшим Миротворца. А рой двинулся вместе с ним, словно был генетически запрограммирован принимать его за свой улей или свою королеву.
Не спуская глаз с насекомых, Джинзлер осторожно шагнул вперед. Еще пара метров, и Беаш окажется рядом с бластером, выпавшим из руки злосчастного юноши. И если он подберет это оружие первым, то всякой надежде остановить героонцев и волвкилов придет конец.
Но героонец, похоже, забыл, что на палубе валяется еще один бластер, оброненный другим Миротворцем. Или, возможно, просто не считал это важным, поскольку все, кто мог бы его подобрать, сейчас отчаянно дрались за свои жизни, сцепившись с волвкилами.
Все, кроме Дина Джинзлера.
Он двинулся к пистолету, стараясь быть как можно более незаметным. Джинзлер знал, что, даже если удастся Беаша застрелить, рой насекомых вполне может отомстить за хозяина. Но рискнуть стоило — хотя бы чтоб увидеть, как улыбка Беаша превратится в гримасу боли, а затем и смерти.
Кажется, пока никто его не заметил. Еще несколько шагов…
— Посол! — окликнул Формби.
Вывернув шею, Джинзлер оглянулся. Улиар и двое советников, завалив набок длинный стол, волокли его в дальний угол. Формби и Фиса были вместе с ними, причем аристокра слегка пошатывало, а с его изувеченной руки продолжала стекать кровь. Волвкил, в которого он стрелял, неподвижно лежал на полу, а его шерсть была почти сплошь черной от многочисленных ожогов чаррика. Розмари и Эвлин уже стояли в углу, и руки Розмари, прижимавшей к себе дочь, заметно дрожали.
— Посол! — снова крикнул Формби. — Сюда. Быстрее.
— Ш-ш! — зашипел на него Джинзлер. Неужели они не видят, что он пытается сделать?
— Да, посол, ступайте, — поддержал Беаш. Вновь повернув голову, Джинзлер посмотрел на него. Беаш стоял возле второго и теперь тоже неподвижного Миротворца, небрежно нацелив бластер юноши на Джинзлера.
— Или предпочитаете умереть сейчас и в мучениях? Джинзлер медлил, не зная, как поступить. Но если героонцы собирались прикончить тут всех, все равно уже не осталось ничего и никого, что могло их остановить. В бессильной ярости стиснув кулаки, он отступил.
— Принесите кресла, — крикнул Улиар. — Быстрее. Все еще не сводя глаз с бластера, зажатого в руке Беаша, Джинзлер нащупал несколько упавших кресел и, ухватив парочку, распрямился. Чисские воины, заметил он краем глаза, лежали у стены, растерзанные и окровавленные, — их схватки уже закончились. Убившие их волвкилы стояли там же, тяжело дыша, и немигающими глазами следили за Джинзлером, облизывая свои морды и лапы, заляпанные кровью.
Когда он подошел, Выжившие уже установили стол, отгородив им угол. Зачем им требовались кресла, стало ясно, когда Улиар и Таркоза уложили их, точно секции крыши, поверх треугольного закутка, образовавшегося позади этого невысокого барьера, — в качестве опор применив пьедесталы скульптур и стены. Героонцы сейчас тоже собрались в кучку, в молчании наблюдая, как люди завершают работу.
— Теперь полезайте внутрь, — приказал Беаш, когда на место было водружено последнее кресло. — Живо!
Пленники молча повиновались, проползая сквозь брешь, оставленную между краем стола и стеной. Забравшийся последним Улиар подтащил за собой еще одно кресло, закрыв щель.
Вот мы и на месте, с горечью подумал Джинзлер. Животные, запертые в клетке собственной постройки.
Раздались шаги, и за решеткой кресел, сложенных над их головами, возникло лицо Беаша.
— Ну что, видите? — язвительно произнес героонец; левую руку он отставил в сторону, и роящиеся насекомые уже начинали возвращаться на прежние места. — Даже люди способны следовать приказам.
Никто не откликнулся.
— Ладно, ваша взяла, — заговорил Джинзлер, решив, что кто-то должен выяснить, что тут происходит. — Чего вы хотите?
Оба рта Беаша искривились.
— Я хочу, чтоб вы все были мертвы, конечно, — ответил он. — Осталось лишь выбрать способ. — Он ткнул рукой за спину — туда, где двое героонцев накладывали какую-то мазь на раны третьего, подстреленного Формби. — Пёпш, например, охотно застрелил бы вас прямо здесь, чтоб насладиться вашими воплями. Особенно твоими, аристокра Формби. Но я решил позволить вам выбирать, как именно вы умрете.
— Вам это не сойдет с рук, — сказал Улиар. Слова были дерзкими, но Джинзлеру его голос показался просто старым.
— О, думаю, что сойдет, — спокойно возразил Беаш, наново заворачивая рукавом уже неподвижных насекомых. — Ваши драгоценные джедаи и имперские штурмовики скоро погибнут… наша диверсия с турболифтовыми кабинами, в которые они попались, решит эту проблему. А кто еще здесь сможет нас остановить?
— Мы, — буркнул Улиар. — Мы пятьдесят лет готовились к вторжению. По-твоему, мы не способны с вами справиться?
