Эля ахнула, заткнув руками уши и закатив глаза к потолку. Людвиг с надеждой глянул вверх, видимо ожидая увидеть, что будет, если валькирия взлетит, но потом вздохнул с легким разочарованием.
«Могла бы и взлететь, прихватив с собой Армана… – раздраженно подумала Влада, которая была в крайне мерзком настроении. – Ее Гильс болен, а ей вроде и дела нет…»
– Ха-ха, – громко сказал Алекс Муранов, делая шаг от стены и выходя из янва. – Что, Арман, флаг-то в музее все равно с пауком поставят, каких бы ты подлянок не делал, да?
– Ч-ч-ч-что… – Людвиг, потеряв дар речи, уставился на Алекса так, будто увидел привидение. – Какого черта???
– Извините, мор Людвиг, вынужден был вмешаться, – Алекс развел руками. – Кстати, наших мурановских пауков на арену кинул я. Мне что – надо было любоваться, как брата раздерут крысы Сумороков?
– Вас же выставили отсюда, Муранов! – рявкнул Людвиг. – Как вы посмели явиться сюда, да еще через янв?!
– По праву согласно уставу МУНа, уважаемый мор Людвиг, – Алекс обходительно и лучезарно улыбнулся. – Я являюсь родственником того, о котором сейчас идет речь. Я старший брат Гильсберта Муранова, если все помнят. В таких случаях родственники студента имеют право присутствия для ознакомления с претензиями. Устав МУНа, раздел четвертый, пункт восемнадцать…
Людвиг прорычал что-то невразумительное, кинув на Алекса полный ненависти взгляд.
– Это просто недоразумение, я уверен, – подал вдруг голос ректор Утесума. Эрих говорил с усилием, едва слышным дрожащим голосом. – Оба мальчика, и Арман, и Гильсберт, росли на моих глазах, я прекрасно знаю их семьи…
– К тому же применение подконтров в боях регламентируется правилами, которые я отлично помню, – начал Алекс Муранов, и Владе показалось, что кто-то из старост даже осмелился хихикнуть. – Согласно уставу правил, допускается отклонение вампирского оружия на расстояние до пяти метров. От края арены до первого ряда было как раз пять метров, я этот Кратер по сантиметру знаю. Так что моя семья не нарушила ничего, а вот почему Суморок не убрал сущей, пока те не разодрали противника, – это вопрос. Но в любом случае эти студенты не могут быть обвинены в нападении на людей. Вы согласны, мор Людвиг, с правилами боев?
Ректор МУНа тяжело вздохнул, взял со стола тяжелую металлическую пепельницу, повертел ее в руках и поставил обратно.
– Допустим, – выдавил он из себя. – Я, разумеется, распоряжусь смерить расстояние еще раз. Но… допустим.
– Я вот понять не могу, почему вообще люди оказались на трибунах, – глухо заметил Виктор Суморок. – Новичков, зачем вы полезли в первый ряд? Жить надоело? Вы были на волосок от смерти! А что с кухаркой-то?
– У Розы нервный срыв, но главное – не ранена, – отозвался Григо Бертович. – Новичков, ты сам как себя чувствуешь?
– Мне нормально, – закашлявшись, смутился Митя, глядя в пол. – Я пришел, они дрались. Дрались, а я… я пришел.
– Необычайно содержательная речь у студента, – Батори уставился на щуплого Митю, будто раздумывал, не посадить ли того в аквариум вместе с водяными. – М-да-с, докатился Утесум!
Влада вдруг поглядела на Митю с сочувствием – подумать только, решился сбежать от матери, чтобы побывать на боях, и по глупости пострадал. Теперь же мальчишка боялся даже поднять глаза от пола, нахохлился и сконфуженно кашлял, окончательно став похожим на несчастную и простуженную морскую свинку.
– Алекс Муранов, вопрос с вашим братом мы выяснили, – оторвав презрительный взгляд от Мити, сухо произнес ректор МУНа. – Наказаны оба студента не будут из-за отсутствия злого намерения с их стороны. Садитесь, – кивнул он Арману. – А вы, Муранов, будьте любезны, покиньте деканат. По всем правилам я имею право удалить вас отсюда, когда речь не идет о ваших родственниках.
– Конечно, мор Людвиг, – просиял Алекс. – До свидания, был рад повидаться.
– Лучше прощайте, – прорычал Батори, зорко глядя, как Алекс направляется к двери. Влада тоже с интересом следила, что вытворит брат Гильса на этот раз.
Алекс действительно уже почти вышел за дверь, но через пару секунд вернулся обратно… через стену. При этом он неслышно обошел Людвига, показав над головой у того «рожки», но Владе было не до смеха, и она просто опустила глаза, чтобы не выдать Муранова.
Алекс же уселся на свободный стул рядом с ней и устроился на нем, закинув ногу за ногу.
Диня вдруг не выдержал, начав громко всхлипывать, и все взгляды устремились на него.
– Что еще?! – с неприязнью осведомился Людвиг. – Что это такое рыдает, еще один завхоз?
– Баба Катя убита! – вдруг взвизгнул Диня, вскакивая со стула. – Ее убила страшная тварь, которая вползла в дом! Я клянусь, это правда!
Батори обвел багровыми глазами помещение деканата. Под его взглядом все как-то разом втянули головы в плечи, даже потемнели шаровые молнии под потолком.
– Что это? – осведомился он, указав острым пальцем на Диню.
– Это Диня, горемычник, он воспитанник ведьмы! – вскочив с места, выпалила Влада. – Он ни в чем не виноват! Он испугался, я нашла его в лесу…
– Что вы делали ночью в лесу? – отрывисто поинтересовался Батори. – Собирали подснежники или наслаждались дождевыми ваннами?
– Для человеческих подростков это нормально, – понизив голос, объяснил Григо Бертович. – В их возрасте это вполне адекватное поведение. Максимализм, порывистость, гормональный взрыв…
– Я вас не спрашивал, Григо, – резко оборвал его Людвиг. – Поведение людей мне и без того отлично известно. Именно поэтому я плохо понимаю, зачем Огневу приволокли в Утесум, да еще позволили ей ночное обучение. Здесь есть ее родственники?
– Есть, – громко отозвался Алекс Муранов, поднялся со стула и снова вышел из янва, встав на ковре и скрестив руки на груди.
– Что-о-о? – Батори на этот раз даже вскочил со своего стула, и его глаза чуть было не вылезли из орбит. – Да что же это такое?! Мне что – вызвать из Бергена десяток нойдов, чтобы вас вывели из деканата?
– Десяток? – Алекс презрительно поморщился и махнул рукой. – Не меньше сотни, а то мне будет неинтересно. Но это совершенно необязательно, поскольку по уставу МУНа я и сейчас имею право здесь находиться.
Последующие минут двадцать все в деканате, будто зачарованные, наблюдали, как Алекс виртуозно и вдохновенно ругается с Людвигом Батори. Если есть такая пятая стихия, кроме воды, земли, воздуха и огня, – ругань в деканате, то это была родная стихия Алекса Муранова. Надо же, какие у вампиров могут быть громкие голоса, когда они скандалят, – почти как квизг у кикимор. Людвиг Батори орал на Муранова, размахивая руками, тот совал ему под нос телефон, тыча в него пальцем. Что-то пытался тихо объяснить Эрих, восклицала Лили Бантини, ахала и очень хотела улететь Эля.
Потом Алекс учтиво поклонился, а Батори, как показалось Владе, даже позеленел.
