Вернувшись с войны, первые полгода Август никак не мог привыкнуть к жирным бюргерам и аккуратным, чистеньким улицам немецких городов. Неделя, проведенная в аду современной войны, едва не сломала его. Теперь угнетало то, что чиновники и пресса, ни разу, суки, даже на расстояние пушечного выстрела к передовой не приближавшиеся, теперь накинулись на воинов, словно свора псов, обвиняя в непрофессионализме. Мол, воевали плохо, от армии толка мало. Еще душу жгло чувство, что ты слаб. Августа воспитывал дед, строгий человек, всю жизнь проработавший строителем. Дед Монке, Карл, прошел почти всю Вторую мировую войну на Восточном фронте. Сначала в кавалерии, потом в panzerwaffe. Чудом выжил под Сталинградом, тяжело раненный и обмороженный, был вывезен из котла чуть ли не последним самолетом. Второй раз деду повезло под Будапештом осенью 1944-го, когда его снова ранило за несколько дней до того, как русские замкнули кольцо. Зимой 1945 года деда окончательно комиссовали, он был двадцатичетырехлетним ветераном, прошедшим Восточный фронт. Весь покрытый шрамами от ожогов, обморожений и осколочных ранений. Настоящий ein altes deutsches. С самого детства дедушка Карл вкладывал в голову Августа мысли о бесспорном превосходстве немцев над остальными народами, а также о превосходстве германского оружия над всем прочим. Когда начались бои с «иванами», Август тут же понял, что превосходство германского оружия — это уже легенда, как и воинственный дух потомков тевтонов.
Пока чинуши различной ориентации визжали, реформировали и резали расходы на оборону страны, русские становились все сильней и сильней. И вот пришли к немцам домой, в Германию. Монке снова дрался на передовой с первого дня, сейчас имел на счету пять русских танков и шесть бронемашин. Его машину дважды подбивали, но он оставался цел. В первый раз перебило гусеницу и выбило каток во время артобстрела, во второй — пробило башню. На счастье Монке, боекомплект не детонировал, но машина была основательно повреждена. Ее отправили в тыл на восстановление, вместо этого пригнали новую. Черт бы их побрал!
Новой эту машину можно назвать с большой натяжкой. Бывший испанский «Леопард-2А6Е» производства компании «Санта-Барбара». После капитального ремонта… «Сейчас, обделавшись в Польше и потеряв Берлин, наши членоголовые политики стали метаться, стремясь пополнить парк бронетехники, — размышлял Август. — Наша военная промышленность, вернее, ее огрызок — вот что от нее сейчас осталось, уже справиться с этим не могла. Пришлось ей метаться по всей Европе, выкупая излишки вооружения у тех, кто мог продать… Одновременно размещая заказы в соседних странах. Это в самый разгар мировой войны. Выкупили все танки в Нидерландах
[98]
, большую часть танков в Испании, Швейцарии и Швеции. Турки послали нас далеко, не продав ни одного танка. Пошли первые поставки бронетехники из Швейцарии и Испании. Всё это означает, что те же голландцы и испанцы сами воевать не собираются. Дожили, у испанцев танки покупаем!»
Качество «испанца», пришедшего в Бундесвер после капитального ремонта, было не лучшим. После четырех первых выстрелов накрылся вентилятор, и весь экипаж едва не задохнулся в дыму. Из боя пришлось выйти, увеличить счет уничтоженных «иванов» не удалось.
Хотя рейд в целом был удачный. Отбросив русских, шедших в атаку колонной, как на параде, немцы здорово прошлись по тылам ближайшей танковой бригады, остановив ее наступление. Пожалуй, впервые Август увидел у русских панику. Можно было замкнуть кольцо и взгреть русских как следует, но командование приказало отступать. Затяжной бой в планы господ генералов не входил. Напугали «иванов», темп сбили — и хорошо. Сейчас отойдем в Веймар, заправимся — и снова ловить русских. Новый главком, Корнелиус, довольно толковый, хоть и американец. Сразу видно, знает, куда русскому медведю надо иглы втыкать».
— Русские! Контакт! — Неожиданный крик командира Kopfgruppe
[99]
лейтенанта Людвига Риссе вернул Монке к реальности.
«Твою мать, откуда? Там же американцы должны быть».
— Дрозд… С запада «самовары»… «Самовары», повторяю. — Голос командира батальона оберстлейтенанта Берндта Венка был неожиданно спокоен и вселял уверенность.
Тяжелый «Леопард», с треском ломая ограждение, нырнул вниз по пологому склону, разворачиваясь навстречу невесть откуда взявшимся «иванам». Наушник отозвался голосом наводчика, Клауса Швааба, уроженца приморского Ростока.
— Нас на пару выстрелов хватит, гауптфельдфебель! Потом задохнемся.
— Без тебя знаю, Клаус! Открыть все люки! — заорал Монке, припадая к мощному перископическому прицелу PERI-R-12, стараясь разглядеть, что творится впереди по курсу.
Вон они! Точно, русские… больше некому. Кажущие издалека бесформенными из-за пятнистой маскировочной окраски и теплоизоляционных чехлов, выставив свои убийственные длинноствольные орудия, пронзительно воя турбинами, «самовары» накатывались с запада, стараясь охватить с флангов тридцать третий панцер-батальон.
«Черт, местность совсем открытая…» — подумал Август в тот самый момент, когда заряжающий Пауль Хальске отправил в ненасытное жерло орудия «Рейнметалл» L55 первый БОПС DM44.
— Цель… Есть! — заорал Швааб, поймав размытый контур «самовара» в лазерный прицел EMES-15.
— Залп!
Орудие гулко выстрелило, сразу наполнив боевое отделение едким дымом.
В командирский PERI-R-12 было видно, как стремительная огненная точка врезалась в русский «Т-80» и от него полетели какие-то куски. То ли защитный чехол, то ли элементы «реактивной брони», черт его знает. «Самовар» и не думал притормаживать, упрямо пытаясь нащупать противника своим длинным стволом.
— Ты ему в лоб попал, бери чуть левее и ниже. — Гауптфельдфебель пытался говорить спокойно, хотя зубы начали выплясывать чечетку.
Швааб кивнул, пытаясь снова поймать в прицел силуэт вражеского танка. Но поздно. Слишком поздно.
«Т-80», не останавливаясь, развернул башню, и черный зрачок орудия уставился прямо на Августа Монке. Время остановилось, воздух будто уплотнился, так что, казалось, его можно резать ножом. Последнее, что услышал гауптфельдфебель Монке в своей жизни, это был резкий, пронзительный звук, с которым сердечник из высокопрочного сплава пробил броневой лист задней части башни. Стальная окалина, словно картечь, посекла экипаж, но Монке этого уже не видел. Крошечный стальной кусочек вонзился ему в правый глаз и прошил череп насквозь, убив за доли секунды.
Многострадальный PzBtl 33 оберстлейтенанта Берндта Венка, застигнутый фланговой атакой русских врасплох, даже не успел толком оказать сопротивление. Ответного удара кулаком не получилось. Батальон вступил в бой поротно, будучи раздробленным на маршевые группы еще до боя.
До Веймара PzBtl 33 так и не добрался, вместо него в город, словно конница Атиллы, ворвалась вторая боевая тактическая группа Алтуфьева, перехватив и разгромив на окраине штабную колонну девятой панцер-бригады. Управление войсками через месяц после начала войны уже не шло ни в какое сравнение с довоенным уровнем. Связь была плохой, работала с перебоями. Разведка, особенно авиакосмическая, из-за чудовищных потерь спутников и самолетов вообще отсутствовала. Тактическая же свелась к возне в прифронтовой полосе. Штабы, что русские, что союзные, на девять десятых кормились обрывками информации или откровенной дезой.
