– Знаешь, а брошу-ка я порошок здесь. Зачем он мне, если тут столько бабла?
– Делай как знаешь, только давай сваливать – запах становится невыносимым. Только не забудь захватить воды, а то мы как-то подзабыли за всеми этими приключениями.
– Ага! Я сейчас!..
Спустя четверть часа они уже отходили от причала.
– И все же надо было добить этих уродов. У нас в системе так принято, – снова сказал Энша, перетаскивая в трюм мешки с деньгами.
– Ну и добил бы.
– Я же был занят.
– Значит, пусть живут.
– Я тут вот чего подумал, Ламберт, может, пока далеко не ушли, пристыкуемся к яхте, а? Вон она какая, за такую миллион легко отвалят, даже если по дешевке сдать.
– Яхта дорогая, тут я с тобой согласен, – кивнул Роджер, протирая снятые ботинки салфетками. – Только ее искать будут. И за тобой такой шлейф из охотников потянется, что никаких денег не захочется.
– Может, ты и прав, – вздохнул Энша и посмотрел на свои ноги, которые были перепачканы до колен.
– Надо переодеться, а то запах от нас, – сказал Роджер.
– Ничего, что запах, зато целые. Пойдем деньги считать, Ламберт.
– Сам посчитай, – ответил Роджер, протирая ботинки влажной салфеткой.
– Что значит сам, ты что, поверишь потом моему счету?
– Поверю, Энша, поверю.
– Но это… это против правил, – слегка растерялся пилот.
– А что не так?
– А то, что ты потом можешь выставить мне предъяву, дескать, твоя доля меньше и все такое.
– Предъявы не будет, потому что не будет никакой моей доли, – сказал Роджер и стал активно набивать в ботинки влажные салфетки, да так, что из них стал вытекать наполнитель. – Как думаешь, ботинки спасти получится? У тебя вообще есть запасная обувь на борту?
– Херня полная, мистер! То есть да, обувка имеется, кеды какие… И размеров много…
– Мне сорок второй нужен, принеси, пожалуйста.
– Изволь… В смысле, не вопрос, мистер…
Озадаченный Энша ушел в трюм и вскоре вернулся с двумя парами.
– Вот черно-белые и сине-белые.
– Сине-белые в самый раз, – сказал Роджер, забирая пару спортивных туфель и принявшись их шнуровать.
– Не, мистер, давай разберемся, ты что, не хочешь брать долю?
– Не хочу, Энша… – ответил Роджер, сосредоточившись на шнуровке кед.
– Значит, ты думаешь грохнуть меня и взять все?
– Нет, не думаю.
Роджер бросил кеды на пол, снял брюки и стал обуваться.
– Нет, думаешь, мистер, ты думаешь пришить меня и получить всю, на хрен, наличку и весь, на хрен, мой челнок.
– Иди на хрен, – коротко сказал Роджер, притопывая ногами в кедах и проверяя их удобность.
– Чего?
– Я говорю – на хрен иди со своей наличкой и челноком. У меня и без этого своих проблем по горло.
Сказано это было настолько убедительно, что Энша смутился. Неужели его прежний жизненный опыт теперь ничего не стоил?
– Куда мне твоя наличка, Энша? Моя доля – это мелкие купюры в четырех сумках, а ведь у меня еще свой чемодан. Ты же знаешь, что я беглец, мне смываться надо, а ты предлагаешь, чтобы я бегал с этими мешками, как беременная курица, вроде тебя на станции.
Энша вздохнул и, помявшись, тоже начал снимать штаны.
– По-твоему, я выглядел, как чмо?
– Временами выглядел. Извини.
– Да чего уж там, – снова вздохнул Энша и стал обматывать ноги рулонными салфетками на манер портянок вместо промоченных в фекалиях носков. А потом надел кеды и зашнуровал их.
– Молодец, что догадался насчет обмоток, а я пару носков израсходовал, – заметил Роджер. – Вот только брюки у меня одни, а постирать их у тебя негде.
– Найдем, где постирать, мои штаны тоже в чистке нуждаются, – ответил Энша.
– Стиральной машины у тебя здесь не предусмотрено. Или сам поставил?
– Сам ничего не ставил, – улыбнулся Энша. – Челнок ведь старый, ему больше двадцати лет. Он мне от прежнего хозяина достался, от Томаса Седого. Я у него работал, и он подумывал передать мне судно в лизинг, чтобы я мотался и часть денег отстегивал ему на старости лет, но тут вмешался твой кореш – Разрушитель. Что за дела были, не помню, но Томас вместе с другими попался Разрушителю под руку.
– И тебе передали судно?
– Не то чтобы передали. Все знали, что челнок принадлежал Томасу, но системе нужна доставка. А тут я при деле, ну и бегал года три, высунув язык. Теперь уже никто не вспоминает, чей это челнок.
– Система признала.
– Да, система признала, а всякие формальности потом сам разруливал, отдавая налик всяким там туристам-юристам и адвокатам. На круг получилось, что сильно переплачивал, но меня это не парило – права оформили, и челнок стал моим по всем документам.
– Ну, а штаны при чем?
– Ах да, штаны, – Энша улыбнулся. – Когда Томас брал этот борт, он был на взлете – бабла полные карманы, вот и взял версию с фаршем – генератором восстановления резиновых сальников и прочих уплотняющих продуктов фирмы «Ройзен беттерцойген». Это я тебе по писаному воспроизвожу.
– Я понял, – кивнул Роджер.
– Но эту штуку при мне Томас ни разу не задействовал. Проще купить сальники на станции, чем всякой херней заниматься, а уж потом, оставшись один в этих стенах, я решил выяснить – нужен этот ящик, или выбросить за борт, и дело с концом.
– И к какому ты пришел выводу?
– А к такому, что если закинуть вместо резиновых прокладок и сальников носки и штаны да вместо восстанавливающего раствора влить моющую жидкость…
– То что?
– То вся одежка прекрасно чистится, а разные шлаки, согласно инструкции, машина выдает в сухом виде – в гранулах.
– Грязь со штанов?
– Так точно, грязь и дерьмо выйдут в гранулах.
– Главное, чтобы штаны были в порядке, а гранулы меня не интересуют.
85
Энша отсутствовал в кабине минут сорок и, вернувшись из трюма, плюхнулся на пилотское кресло. Потом поерзал, посмотрел на дремлющего Роджера и после некоторых раздумий спросил:
– Триста сорок две тысячи, не считая мелочи… Как тебе это, а?
– Хорошие деньги, – пробубнил Роджир и, глубоко вдохнув, поудобнее пристроил голову на спинке кресла.
– И что, ничуть не цепляет?
– Цепляет, но не очень…
– Вон оно как! – поразился Энша.
– Стало быть, так, – отозвался Роджер и вздохнул. – Слушай, принеси еще водички, а то я бутылку вылакал.
