Его тюремщики стояли на тротуаре на противоположной от гостиницы стороне и крутили головами, видимо, ожидая появления связных, кураторов или чего у них там принято.
Роджер попытался разорвать невидимый замок – между зацепками было не меньше миллиметра пустого пространства, но, сколько ни тужился, ни скрипел зубами, ничего не вышло. Наручники держали крепко.
А между тем на улице наметились изменения, возле тюремщиков Роджера остановилось такси. Они о чем-то поговорили с водителем, и такси уехало, а затем Роджер видел это отчетливо!.. Дремлющий под газетой идиот поднялся, и оба тюремщика повернулись в его сторону. Полсекунды, четверть секунды, и вот они выхватили оружие, однако выстрел ударил с другой стороны. Уборщик листвы, облокотившись на мусорный бак, бил одиночными из громоздкого, по мнению Роджера, оружия. Сверкнула вспышка, и в воздух взвилось осеннее пальто, потом оно вошло в штопор и рухнуло возле клумбы с тюльпанами.
Перестрелка длилась несколько секунд, но от взрыва на оконном стекле появились трещины.
Роджер вернулся к кровати и лег, гадая, во что ему все это выльется. Вдалеке запели полицейские сирены.
106
Под окном стала собираться толпа, Роджер слышал ее гул и отдельные выкрики особенно впечатлительных граждан. Но он прислушивался к другому и вскоре услышал в коридоре гулкие шаги поверх множества других шагов, которые были ему не интересны, а вот эти он слышал очень хорошо.
Вскоре дверь в номер распахнулась, но никто не крикнул: «Эй, есть кто-нибудь?» Последовала лишь недолгая пауза, а затем в комнате Роджера появилась старуха, а следом за ней – племянник.
– Встать!!! – рявкнул он, но Роджер и не подумывал вскакивать.
– Хочу заметить, – сказал он, показывая закованные в наручники руки. – Эта парочка допустила полное обезвоживание моего организма, и несколько дней я находился на грани…
– И что?!! – снова закричал племянник.
– Не ори на меня, урод. Просто сними это, я хочу одеться, понимаешь?
– Понимаю, – сказал племянник, и они со старухой обменялись взглядами. Потом он шагнул к кровати, провел чем-то спрятанным в ладони поверх наручников, и те свалились, разобравшись на четыре части.
– Вот это другое дело, – усмехнулся Роджер, поднимаясь. А племянник улыбнулся ему, а потом заехал кулаком в солнечное сплетение с такой силой, словно хотел переломить Роджера пополам.
– Долбаный Вуйначек… Как же ты нас достал!..
Хорошо, что Роджер сгруппировался перед ударом – намерения племянника он прочел по его играющим желвакам. Однако это не очень помогло, дыхание перехватило, в глазах была чернота, и, согласно инструкциям, Роджер стал вспоминать, как выглядит морской пляж в солнечный день в понедельник утром.
Это дало небольшое облегчение, но совсем не такое, как было обещано в инструкции. И потом – этот мальчик на пляже, который строил песочный замок, он постоянно отвлекал внимание, когда бросал свой мяч, а волны возвращали его обратно.
– Ты не перестарался, майор?
– Нет, полковник, он все еще дышит. С перерывами, но дышит. Могу поспорить, что эта живучая тварь сейчас реализует очередную шпионскую практику. Какой-нибудь там цикл Цивермана или что там у них прописано…
– Он хорошо подготовлен, – кивнула старуха и, подойдя к кровати, выдернула чемодан и бросила на постель. – Проверь это.
Племянник начал рыться в вещах Роджера, но старуха его остановила:
– Оставь это, майор.
– Почему?
– Потому, что он усмехается, значит, там пусто.
Племянник схватил Роджера за шею и рывком поставил на ноги.
– Одевайся, урод, но времени у тебя немного!..
– Сколько?
– Что сколько?
– Майор, ты совсем тупой? Сколько у меня времени на то, чтобы…
Договорить Роджер не успел и снова получил удар в живот, однако теперь он подготовился лучше. Племянник отбил кулак и, потрясая им, отошел в сторону, шипя от боли.
– Отличная работа, Вуйначек, – сказала старуха. – Вставайте и одевайтесь, нам не интересны ваши анатомические подробности.
– Очень на это надеюсь, – сказал Роджер и, поднявшись с пола, стал выбирать из запасов в чемодане чистое белье и носки.
– Как?.. Как он это сделал?! – воскликнул племянник, продолжая взмахивать отбитой рукой.
– Подставьте руку под холодную воду, – посоветовала старуха.
– Да, конечно…
Племянник ушел, а Роджер, надев белье, попросил свои вещи из ванной:
– Я там раздевался, правда, все неглаженое…
– Хорошо, Вуйначек, заберите свои вещи… Майор, вы уже закончили? Будьте добры, освободите ванную для нашего друга…
– Ну разумеется, – отозвался племянник и вышел, вытирая руки полотенцем.
– Тебе стало легче? – спросила старуха.
– О да, почти прошло… Но как он это сделал?
Продолжения Роджер не слышал, он вошел в ванную и забрал пиджак и брюки, выглядевшие так, будто их пережевывал мамонт. Однако старухе его прикид пришелся по вкусу.
– Порядок, чувак, – сказала она. – Бери свою пушку, и мы отправляемся…
И она кивнула на «уллис» без патронов, который теперь валялся на кровати.
– Огромное вам спасибо, маркиза, – сказал Роджер.
– Да не вопрос, барон, кушайте на здоровье.
– Что это за код? – удивился племянник. – Почему я его не знаю?
– Проехали, майор, – усмехнулся Роджер и подмигнул старухе. – Это код старших офицеров.
– Эй, но майор – это старший офицер! – воскликнул племянник, обращаясь к старухе. – Что за дела?
– Робертс, этот маленький мерзавец тебя разыгрывает, никакого кода не существует.
Племянник испытующе посмотрел на Роджера. Тот пожал плечами и показал глазами на старуху, дескать, ты не знаешь всего, парень.
Это был один из способов посеять раздор в рядах противника. И Роджер его знал, но знала его и старуха.
– Он играет грубо и по старым схемам, – сказала она племяннику. – Идем, Робертс, и не позволяй ему обманывать себя.
– Я не позволяю, мэм. Я вижу этот мерзавца насквозь.
Вместе они спустились на первый этаж и вышли из отеля, сразу попав в толпу полицейских и агентов федерального управления.
– Кто вы такие? Предъявите документы!..
Несколько агентов бросились к подозрительной тройке, хватаясь за оружие на поясе, и Роджер уже подумал, что песенка этой парочки спета, однако они предъявили перегруженные голограммами документы, и федеральные агенты отвалились, как желтые листья глубокой осенью.
– А ты на что рассчитывал? – спросила старуха, когда они шли к автомобильной стоянке.
