– И что, барышня, будем глазками шлепать? – зашипел он. – Сюда иди. Ты в порядке?
– А ты кто? – Она неуверенно шевельнулась.
– Баталов моя фамилия, – усмехнулся Андрей. – Имеешь что-то против?
– Да нет. – Она продолжала колебаться. – Ничего не имею против того, что не против меня… Ты же не против? Слушай, а эта фигатень на самом деле? Мне не снится? Я целый день уже хочу проснуться и никак не могу. Не поможешь?
– Да иди же сюда, глупая, – разозлился Андрей. – Чего ты там застряла? А то уйду, и разбирайся со своими снами. Думаешь, дел других у меня нет?
– Ой, уже иду… – Она заковыляла к нему, забавно разводя руками. А едва погрузилась в темноту арки, задрожала, вцепилась в него, прижалась. Девчушку трясло, она хлюпала носом, сдавленно бормотала: – Спасибо, Баталов, помог ребенку с честью выйти из критической ситуации… Господи, я уже целые сутки не видела нормальных людей, пряталась по каким-то бочкам и мусорным контейнерам, устала уже заниматься тяжелыми физическими упражнениями…
– Ну, все, ребенок, расслабься, ты у своих. – Он чувствовал себя крайне неловко, робко гладил ее по спине. – Пошли, пошли, не будем стоять во всем этом…
Она без усилий пролезла под решетку – лишь глухо ойкнула, когда уперлась в задушенного плешивца. Андрею же пришлось повозиться. Он лег на спину, проволок себя вперед, отжал от груди ржавый профиль. Как же вовремя, черт возьми! В проеме арки со стороны дороги объявился некто – сутулый, он тяжело подволакивал ноги. Услышав шум, начал бурно реагировать. Истошный рев огласил окрестности! Сюда, все сюда! И началось паломничество! Топот, голодное рычание. Зараженные подбегали со всех сторон, лезли в арку. За несколько секунд их скопилось не меньше дюжины. Они отталкивали друг друга, вцеплялись в решетку, трясли ее, пытались просунуть головы между прутьями. Их рев отлетал от потолка в гулкой подворотне, создавал жутковатое эхо. Ржавая конструкция тряслась, ходила ходуном. Трое полезли на прутья – словно пьяные матросы на решетку ворот Зимнего дворца. Но сварка держала, обвалить такую штуку было непросто. Андрей еще приходил в себя, пытался продохнуть – такая тяжесть чуть не раздавила! К нему тянулись заскорузлые конечности. Повторить его поступок – пролезть под прутьями – никто не пытался. Тут нужно недюжинное усилие интеллекта. Дошло – да хватит уже валяться! Кто сказал, что во дворе их нет? Обложат со всех сторон, будет тогда капкан! Он откатился подальше от решетки, начал подниматься. Ноги разъезжались. А спасенная им девчонка нетерпеливо подпрыгивала. Потом ей что-то ударило в голову – она подобрала у стены булыжник, швырнула в решетку. В кого-то попала – «подстреленный» возмущенно закудахтал.
– Обломался, чучело? – хрипло хохотала девчонка и снова нагнулась, чтобы продолжить бомбометания. Ну, уж нет, такого он им позволить не мог. Он схватил ее за руку и потащил к выходу из подворотни…
Они выкладывались полностью – влетели во двор, заметались. Побежали через детскую площадку к коробке автосервиса, ворота которого были распахнуты, но забегать туда почему-то не хотелось. Промчались мимо, кинулись в просвет между чахлыми кленами и железными гаражами, которые, невзирая на суровое распоряжение мэрии, так и не снесли. Их преследовали – они это чувствовали, но боялись оглянуться. Во дворе эти твари тоже присутствовали, и бегство двух людей не осталось незамеченным. Андрей был настроен решительно – уйдем! И девчонка его намерениям не препятствовала, бежала параллельным курсом, подбрасывая ноги. А когда он зацепился за стальную крышку погреба и покатился по земле, царапая руки, она мгновенно подлетела, стала тянуть его за рукав.
– Ну, вставай же, Баталов, чего разлегся? Заняться больше нечем? Господи, достался же мне тормоз…
– Девочка, кто тебя воспитывал – ехидна? – бормотал Андрей, собирая себя по клочкам. Как же права была эта девчонка! За ними неслись безликие силуэты, разрезали ночную хмарь. Они бежали, взявшись за руки, и неизвестно, кто кого тащил. Мелькали дворы пятиэтажек, припаркованные машины, которыми некому было управлять, вырос двор затрапезной панельной «свечки». Контейнеры забили до такой степени, что их уже не видно. Девчонка ойкнула, наступив на мертвое тело, он схватил ее за шкирку, швырнул в кустарник, прыгнул сам, повелел ползти, и они ползли, пока кусты не расступились, а лбы не уперлись в бетонный блок. Они лежали, переводя дыхание. За кустами пронеслась стая, и настала тишина. Несколько минут на передышку – они пришли в себя. Вскинув голову, Андрей обнаружил, что дымка над городом рассосалась, поблескивает выпуклая луна. Полнолуние, ничего себе, час волка… Тяжело дышала девчонка, он видел, как вздымается ее тщедушное тельце, моргают глаза. У нее был маленький носик и высокий лоб, говорящий о том, что курсы развития интеллекта ей посещать не обязательно.
– Ты как? – спросил.
– Плохо, Баталов. Местами ужасно… Никогда так не бегала. Не засек, сколько у нас было на спидометре?
– Не засек. Еще набегаешься, – уверил Андрей. – В новом мире это будет что-то вроде национального вида спорта.
– Ну, едрить твою… – не по-детски ругнулась девчонка. – Нет, я, конечно, была готова к любому повороту судьбы, но чтобы такая хрень…
– Не ругайся.
– Да ладно тебе. – Она отмахнулась. – Кого сейчас интересуют приличные манеры?
Девочка замкнулась, обняла себя за плечи. Он терпел это тягостное молчание минуты две.
– Задумалась?
– Грохот в ушах усмиряю… – Она шевельнулась. – Рушатся, Баталов, мои грандиозные планы на жизнь. ЕГЭ списать на «отлично», в универ поступить, замуж выйти по большой разделенной любви… Ты не бросишь меня? – спросила она.
– Да вроде не должен, – пожал он плечами. – Не так уж много нас осталось, чтобы бросаться такими, как ты. Впрочем, если у тебя особые планы…
– А куда мы пойдем? – девочка оживилась.
– В больницу для умалишенных, – скупо отозвался он. – Тут недалеко. Товарищи уже заждались. Будем пополнять скорбные ряды выживших…
– Вот хрень… – снова ругнулась она. – Психушка – это круто. Так мы типа избранных?
Он усмехнулся.
– Типа того. Правда, кто и для чего нас избрал… У тебя имя есть?
– Ксения, – подумав, сообщила девчонка. – Ксения Суворова, тринадцать… скоро четырнадцать лет, перешла в восьмой класс 29-й школы, живу… вернее, жила на улице Матросова… – Она задрожала. – У меня мама вчера умерла. Я не могла никуда дозвониться, побежала на площадку, колотилась к соседям, а потом спасалась от них по лестнице – они совсем озверели…
Девочка, спотыкаясь, повествовала – он мрачно слушал. Время на раскачку еще было – до больницы можно пройти дворами, напрямик. Отца девочке бог не дал («От святого духа народилась», – горько пошутила она), имелась мать – насквозь больная и беспомощная. Семья не процветала, училась девочка не очень, хотя читала много и не только в компьютере. Да кого сейчас волнует, что она делала в прошлой жизни? Последние два дня мама не выпускала ее из дома, словно что-то чувствовала. Даже на балкон не давала выйти, а только молилась, молилась. Поочередно отключались телефон, вода, свет, газ. «Осталось вывести нас во двор и расстрелять», – шутила Ксюша. Она не унывала, понимала, в какой стране живет. Не унывала до того самого дня, пока матери не стало плохо. У нее был сильный жар, тряслись руки, женщина шарила по шкафам, выискивая аптечку, – и повалилась замертво с искаженным лицом. Ксюша кричала, трясла ее. Девочка в принципе знала, чем мертвый человек отличается от живого. Мама была непроходимо мертва – и, возможно, ей в этом даже повезло… Ксюша плакала, заламывала руки, обрывала неработающие телефоны. Потом укрыла тело простыней и выбежала в подъезд, стала биться в соседнюю дверь. С этого и начались ее увлекательные приключения. Дверь открылась, и первой из квартиры выпрыгнула перепуганная догиня Санта – существо, в общем-то, бесстрашное и независимое. Что-то ее смертельно напугало – то, что было вместе с ней в квартире. Санта, скуля, катилась по лестнице, а за ней полезли какие-то одутловатые монстры и без объявления причин набросились на убитую горем девочку! Соседей она знала – почтенная семейная пара средних лет. Всегда улыбались, здоровались. Но сейчас даже слова не дали вымолвить – набросились, как голодные львы на антилопу! Ксюша визжала, когда ее повалили. Ей удалось подцепить носком детскую коляску, стоящую в подъезде, подтащить к себе и опрокинуть на «почтенного» отца семейства, пытавшегося прокусить ей подбородок. Чудом выбралась из-под монстра, покатилась по лестнице вслед за Сантой. На улице творилось что-то бесподобное. По двору носились люди-шакалы, набрасывались на нормальных людей. Один из них помчался за Ксюшей – хорошо, что споткнулся о бордюр и разбил свой дурацкий лоб. Она лежала в детской песочнице, шалела от страха, впитывала в себя этот новый опыт современной жизни. На ее глазах соседу из 12-й квартиры проломили череп. Две трясущиеся твари, в которых она с трудом опознала обитателей второго подъезда, разрывали ему грудную клетку… а дальше смотреть не смогла. Ксюшу рвало так, что она чуть по швам не треснула. Прибыла полиция – патрульный «УАЗ» влетел во двор и катил по дорожке вдоль дома, сбивая всех подряд. Перевалил через поребрик, врезался в трансформаторную будку. Водитель и пассажир из машины не вышли – куда уж после такого удара? Вывалился сержант заднего сиденья – красный, как рак, с сатанинским блеском в глазах. Ну, и толку от такой полиции? А уже отползая за раскопанную теплотрассу, она наблюдала и вовсе абсурдную картину. Страж законности, растопырив клешни, бросился за женщиной, улепетывающей со двора. Но споткнулся о крышку колодца, потерял в преследовании несколько секунд. С беглянкой за это время произошли метаморфозы. Она уже не убегала, дергалась, как китайский болванчик. А когда работник полиции вновь пошел на нее, она поднималась с колен с изменившимся лицом – скалилась, поигрывала накрашенными ногтями. Он застыл в ступоре, словно забыл, чего хотел. Боевой контакт не состоялся, какой в этом смысл? А в следующий миг оба уже брели вдоль здания, вертя головами, как сычи, выискивая жертву…
