– Ага. Еще как болела. Две недели на телефоне с плюшевым мишкой под мышкой. У меня же свой маленький бизнес, я должна все знать…
Витек испустил облегченный вздох и осмелел настолько, что послал блондинке воздушный поцелуй. Не сказать, что она ответила взаимностью, но, по крайней мере, ее не вырвало.
– Колитесь, батюшка, – сказал Андрей. – Вы тоже грипповали?
– А как же, сын мой, – не без самодовольства сообщил поп. – Вот аккурат к скончанию января и сразила хворь проклятущая. На Крещение совершал всенощное бдение, тогда еще заприметил, что что-то нос першит, и мутно как-то в голове. А через энное количество дней и слег окончательно. Так попадья моя Иринушка только и делала, что прыгала возле койки, – похвастался батюшка, – настоями лечила, ласковая была, даже выздоравливать не хотелось. Знаете, какая она у меня… – Отец Мефодий мечтательно заулыбался.
– Рекомендуете, батюшка? – не сдержался Шура.
– Была, – добавив, помрачнев, поп, и Шура смутился. – Не болела моя Иринушка гриппом, ох, не болела… – пробормотал священнослужитель и уткнулся в пол.
– Ты последний, Пескарь. – Андрей вонзился взглядом в воришку. – Повествуй, как жил, что делал, как хворь к тебе окаянная привязалась. Надеюсь, ты тоже переболел гриппом?
А вот с Пескарем было что-то неладно. Последние пять минут он пребывал не в своей тарелке. Он попытался сделать независимый вид, кривил небритые губы, но получилось малоубедительно. Пескарь напрягся и занервничал. Насторожились присутствующие. Шура как-то ненароком придвинул к себе автомат. Этот жест не укрылся от Пескаря. Он начал судорожно бледнеть.
– А че сразу я-то… – забормотал воришка. – Вестимо, болел, в натуре. Как все, так и я, чё я, хуже вас, что ли? Ага, неделю трупаком валялся, пилюли разные глотал…
– Врешь, Пескарь, – удрученно сказал Шура. – Не болел ты гриппом, не пытайся нас провести.
– Ну, и чё, в натуре? – сменив бледность на румянец, внезапно взвился Шура. – Ну, не болел, и чё теперь? Виноват, да? Заболеть? Думаете, заколбасит меня сейчас, бросаться на вас буду, а вы меня пристрелите к той-то маме? Да не дождетесь…
Он оборвал свой страстный монолог, снова побледнел. Люди стыдливо молчали. Действительно, дискриминация какая-то получалась. Если не болел человек гриппом, значит, уже и не человек?
– Ну, что вы в самом деле, дети мои, – миролюбиво забурчал батюшка, отодвигаясь на всякий случай от Пескаря. – Набросились на ни в чем не повинного человека, разве так можно? Это такое же божье существо.
– Он сам на нас набросился, – проворчал, отворачиваясь, Шура. – Мы его и пальцем не трогали.
– Ладно, глядишь, и обойдется, – проворчал Андрей. – Возможно, это мы чего-то еще не понимаем. Убедиться бы надо, что наша идея не бредовая. Зайдем с другого конца, не возражаете? Шура, вспомни, Татьяна болела гриппом?
Шура вздрогнул, задумался.
– Нет, не болела… Нельзя ей было болеть – старенькие родители на попечении.
– Усвоено, – кивнул Андрей. – Надюша, твоя подруга Даша болела гриппом?
Блондинка словно чувствовала, что грядет именно этот вопрос. Решительно замотала головой. Вот и выяснили, все вставало на свои места. «Счастливому» совпадению не оставалось даже шанса. Враг теперь был извне, а не внутри. Определенное беспокойство доставлял лишь Пескарь. Он был крайне напуган, уже сообразил, чем чревато его «богатырское» здоровье, нервно облизывал губы. Превращаться в монстра он не хотел, становиться изгоем – тоже, а миролюбивый настрой батюшки ни в чем не убеждал. Это были лишь слова, за которыми скрывались опаска и настороженность. Пескарь уже понял, что с этой минуты за ним будут пристально следить.
– Ну, все, довольно, – встрепенулся Андрей. – Уходим, господа гриппозники, пока не спалили.
Он уловил движение краем глаза – юркая тень шмыгнула мимо мертвого кассира и застывшей конвейерной ленты. Нырнула за торговый ряд с крупами и макаронами. Мысленно ахнул – разрази тебя гром, Пескарь, чего же ты так визжал?! – как снова завертелась адская круговерть…
Вика первой открыла огонь – очередная порция нечисти кинулась в атаку! Ведь догадались же подкрасться бесшумно, накопили силы… Их было не двое, не трое, целая свора! Всполошенные люди выкатывались в центральный проход, кто-то успевал схватить рюкзак или сумку. Метались под пулями оскаленные гоблины. Двое прыгнули на священника, повалили на пол. Батюшка орал, извивался, как угорь, но сильные руки моментально скрутили ему шею, и застыли истерзанные болью глаза. Стоило радоваться, что не возьмет тебя зараза? Вторая тварь вонзилась в горло мертвеца, брызнула кровь упругими фонтанами. Обоих припечатало к полу трескучей очередью, а за ними повалился и третий, рвущийся вдоль витрины. Падали пакеты с молоком, банки со сметаной, рвались, разбрызгивая содержимое, емкости с йогуртом. Пятились трое мужчин, вооруженные автоматами, и примкнувшая к ним Вика, а остальные уже были в проходе, метались, не зная, куда бежать.
– Валим! – проорал Шура, выбрасывая пустой магазин. – Если обойдут, капец нам конкретный!
Монстры давили, падали, пораженные пулями, практически под ноги обороняющимся. Ковыляла изувеченная девица в униформе персонала гипермаркета – видимо, менеджер торгового зала: к ее ногам были пристегнуты ролики, в которых она раскатывала по торговому залу, выполняя свои должностные обязанности! Пуля поразила девицу в живот, ее согнуло пополам, швырнуло внутрь витрины. Массированный напор удалось сдержать, и снова наступление остановила гора трупов.
– Бегите к хлебному отделу! – проорал Андрей. – Там есть служебный выход!
Отступление превращалось в паническое бегство. Но люди умудрялись тащить свои сумки и рюкзаки! Не оставлять же такое богатство! Эти твари все равно не умеют им пользоваться! Воришка Пескарь опять был впереди планеты всей – несся скачками, а когда наперерез ему выскочил сутулый мужик, измазанный кровью, с воплем подпрыгнул, треснул по черепу пивной бутылкой. Монстры не успевали зайти с тыла. Отдельные попытки пресекались в зародыше. Андрей отстал, положил троих, выскочивших из прохода напротив кулинарии, врезал очередью по силуэту, мелькнувшему на вершине стеллажа (через крышу, что ли, спускались?), прослушал, как он валится, а вместе с ним падают на головы монстров коробки и ящики с никому не нужным товаром. Люди по одному уже пропадали в проеме за витринами с булками. Орали Шура с Витьком: не задерживаться! Шопинг понравился? Вика приплясывала у двери и прикрывала его отрывистыми очередями. «А она ничего, молодец», – не к месту обнаружил Андрей и с любопытством мазнул ее взглядом, пробегая мимо. Давненько он не видел таких одухотворенных женских лиц… На двери был замок без сложных электронных глупостей, и сама дверь смотрелась основательно. Вика влетела за ним, замкнула собачку, замерла на мгновение, переводя дыхание, – и в тот же миг дверь затряслась, как под ударами отбойных молотков. Они устало посмотрели друг на друга.
– Пошли, – вздохнул Андрей. – Не в переговоры же вступать.
