— Они все остались там, — глухо произнес Вард. — Все, кто был мне дорог. Трое моих детей, один из которых, так же как и я, был графским лесничим и отцом Ксилии. Мать-то ее, тоже из деревенских, померла два года назад. А я не хотел, чтобы внучка знала о Дворце Жизни, хотя потихоньку учил ее воинским премудростям.
— Почему не хотел, дедушка? — деревянным голосом проговорила Ксилия.
— Потому что оградить надеялся, — вздохнул старик. — Чистильщики в последние годы словно псы Дворцы Жизни вынюхивают и уничтожают безжалостно. Думал я, что не надо тебе всего этого. Мужика найдешь в верхнем мире, замуж выйдешь, детишек нарожаешь — и будет у тебя все как у людей, без этой двойной жизни. Но когда трупы здесь нашел, понял — как у людей уже не получится. Потому и тебя сюда привел, да только рассказать обо всем не решался. И вниз спуститься — тоже. Боялся детей мертвых увидеть. Поэтому и искал того, кто сможет… Они же все умерли, да? Все до единого?
Стрелок молча кивнул.
Старый Вард беспомощно моргнул, по морщинистому лицу покатились слезы.
Снайпер невольно скрипнул зубами. Чистильщики веры… Вот и еще один довесок к счету, который следует предъявить этой банде. За что людей потравили, словно крыс? Да ни за что. Просто потому, что кто-то решил объявить их врагами. Ну что ж, значит, вполне закономерно, если некий пришелец из иномирья объявит своими врагами этих палачей. Давно доказано, что сила действия равна силе противодействия. Вот и получите свое противодействие в полном объеме…
На плечо Снайпера легла узкая, но сильная ладонь.
— Спокойнее, воин, — раздался над головой голос Ксилии. — Я знаю, что у тебя тоже счет к гильдии, ты много чего рассказал в бреду. Но месть — это холодное оружие, и пламя ярости не лучший помощник для него.
«Надо же, — про себя удивился стрелок. — Девчонка сумела остаться спокойной, пусть даже внешне, хотя там, внизу, остался лежать ее отец. Это дорогого стоит…»
— Что дальше?
Голос Ксилии был холодным, словно сталь боевого ножа.
Но ее деду было не до планов на будущее. Он просто сидел, смотрел в пустоту и даже не пытался утереть слезы, льющиеся из глаз. Сейчас он наверняка снова видел своих детей живыми — и прощался с ними навсегда. Когда не знаешь наверняка, остается хоть какая-то надежда. Когда узнал — не остается ничего, кроме слез и пустоты в душе.
— Дальше хорошо бы, чтоб ты меня проводила до старых развалин, которые неподалеку от вашей деревни, — один я через лес не пройду, — сказал Снайпер. — Там у меня кое-что ценное спрятано. Но это потом. Попозже.
Стрелок поднялся со своего места и вышел из дома. Сейчас деду с внучкой он не нужен. Это их горе, одно на двоих, и третий там — лишний.
Внезапно, словно повинуясь какому-то наитию, он сунул руку в карман и вытащил медальон, найденный им на шее мертвого водителя боевой машины. Цепочка была почти чистой, без следов грязно-рыжего налета, зато на самом медальоне он имелся в избытке. Когда мертвая плоть гниет, на металле, соприкасающемся с ней, образуется так называемая кровавая ржавчина, которая, впрочем, легко счищается, если тот металл не железо и не углеродистая сталь.
Медальон был серебряным, и корка кровавой ржавчины легко раскрошилась под ногтем Снайпера. На ладони стрелка лежал кружок с выдавленным на нем знаком — натянутый лук со стрелой в орнаменте из листьев, а над луком — оленьи рога.
Снайпер вздохнул. Без перевода ясно, что сейчас он держит в руке знак графского лесничего. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чей труп сидел внутри кабины боевого робота и кто именно уничтожил население подземного Дворца Жизни… Зачем это было сделано — непонятно. То ли отец Ксилии сошел с ума, то ли продался Чистильщикам веры и решил таким образом выслужиться. Теперь тайна произошедшего похоронена глубоко под землей вместе с жертвами трагедии. Но, так или иначе, старику Варду обо всем этом знать точно не нужно.
Стрелок широко размахнулся и швырнул находку как можно дальше, за забор с острыми кольями, в сторону леса, так хорошо умеющего хранить свои тайны.
* * *
Говорят, что Стоунхенд был построен на месте огромного подземного Дворца Жизни. Когда-то в незапамятные времена предки нынешних жителей города, предвидя последствия войны Огненных Стрел, построили огромный подземный город. И укрылись в нем до того, как война прокатилась по миру огненным смерчем.
Прошли годы, выжившие поднялись на поверхность и возвели над своим укрытием величественный город. А лабиринты подземных ходов, оканчивающиеся величественными залами, существуют и поныне. Да только вход в них запрещен под страхом смерти — Чистильщики веры бдительно следят за убежищем предков, используя его помещения для собственных нужд.
Лис уже понял: не зная точно, куда идти, по этим хитросплетениям коридоров можно блуждать до конца жизни, так и не найдя выхода. Но для Тестомеса подземный лабиринт был что дом родной: прихрамывая на левую ногу, он быстро шел, почти бежал впереди, безошибочно сворачивая то вправо, то влево. Факелы на стенах почти не давали света, но колдуну он был и не особо нужен — и так ясно, что в случае чего Итан найдет дорогу даже с закрытыми глазами.
— Сюда.
Маг нырнул в совершенно темную нору, где пришлось идти пригнувшись, чтобы не зацепить головой низкий потолок. Под ногами зажурчала вода, ступни мгновенно онемели от холода.
— Подземная река, — шепотом пояснил Тестомес. — Если повезет, пройдем под городом и вылезем неподалеку от кленовой рощи, той, что за старым кладбищем. Но это если повезет.
— А может не п-повезти? — осведомился Лис, успевший за короткое время изрядно продрогнуть.
— Может быть по-всякому, — отозвалась темнота впереди голосом колдуна. — Собаки по воде след не возьмут. Магов Земли, которые слышат все, что в подземелье происходит, у гильдии нету. Главное, чтобы Хелла в погоню не подорвалась. Она нас запросто унюхает. Горным волкам-оборотням след на земле не нужен, они запах жертвы за полет стрелы чуют…
Слева потянуло прохладой. Не иначе, какой-то боковой отнорок тоннеля… из недр которого явственно доносились голоса. Во тьме мелькнул огонек факела, потом еще один…
— Сглазил, — простонал Итан. — Быстрее!
И, судя по интенсивному шлепанью ног по воде, ринулся вперед, забыв про слабость.
Лис рванул следом. Но темнота — не лучший помощник беглецу, который не представляет, куда именно он бежит. Эхо от шлепков Тестомесовых ступней неслось отовсюду, да и сам Лис шумел преизрядно, дыша на бегу, словно загнанный рыцарский конь, — пережитое сказалось на нем не лучшим образом. Измученное тело настоятельно просило отдыха, в отличие от обстоятельств, требующих прямо противоположного — бежать что есть мочи…
Теперь сквозило отовсюду. Судя по сквознякам и интенсивному журчанию, доносящемуся со всех сторон, подземная река разделилась на несколько ручейков.
Лис остановился, прислушался — и внезапно понял, что больше никто не бежит впереди него. Лишь за спиной все ближе и ближе слышатся голоса преследователей…
