Есть такой фокус, который демонстрируют продвинутые рукопашники. Если здоровенному мужику, напряженному, набыченному, готовому ко всем тяжким, относительно легко и без особых усилий одним лишь мизинцем правильно нажать на точку, расположенную над верхней губой, то мужик от боли непременно запрокинет голову и, не в силах терпеть боль, рухнет в заранее подставленное сзади кресло. Эта точка — место сращения носового хряща с черепом, где находится весьма чувствительный нервный узел. Ну а если туда же ударить со всей силы, да еще и не просто рукой, а куском стали, зажатым в кулаке, то последствия будут более чем серьезными даже для боевой машины, созданной для убийства.
Палач покачнулся и разжал руки. Из носа и рассеченной верхней губы на стальной нагрудник хлынула кровь. Постояв мгновение, словно в раздумье, гигант рухнул на колени и схватился за голову…
Приземлившись на ноги, Снайпер нашел в себе силы откачнуться в сторону — не хватало еще, чтоб его эдакая туша придавила. После такого удара, как минимум, потеря сознания обеспечена. Хотя чаще наступает смерть.
Но Палач умирать не собирался. Вместо этого он отпустил голову и, рухнув на руки, начал блевать, рыча и давясь кровавыми соплями.
Снайпер поискал глазами Бритву, подобрал — благо недалеко улетела — и направился к Палачу. Если в смертельном бою тебе удалось сотрясти мозг противнику, то твоя прямая обязанность оказать первую помощь, облегчив страдания несчастному. А именно — воткнуть нож ему под левую лопатку. Или, если не хватает квалификации, тупо перерезать горло. Иначе есть риск, что враг придет в себя и окажет тебе первую помощь.
Палач почуял неладное и, как ни погано ему было, все-таки потянулся к своему искалеченному кинжалу. Хоть и осталось от клинка одно название, но хороший специалист даже консервным ножом может вспороть артерию или выковырять кадык из шеи врага.
Снайпер это хорошо понимал и затягивать процесс не собирался. Если гиганту удастся встать на ноги, убить его будет намного сложнее. Поэтому он ускорился как мог. Всего ничего оставалось — метров пять пробежать, и…
— СТОЯТЬ!!!
С командирским голосом у Снайпера было все в порядке. Но его «Стоять!» по сравнению с тем, что прозвучало сейчас, было как крик обычного человека, прозвучавший на краю Ниагарского водопада.
Замерли все. И бывалые воины, и те, на кого они охотились. Даже ветер, казалось, застыл на месте, застигнутый громовым криком, без сомнения достигшим небес. Ледяной, первобытный страх сковал всех, кто волей случая оказался на старом кладбище. Ни обернуться, ни вздохнуть поглубже. Самое безопасное — стоять и не двигаться, авось мимо пройдет то жуткое, нереальное, холодное, что движется сейчас промеж тех, кто окаменел от ужаса…
Неживое…
Как же это трудно порой — просто повернуть голову. В данном случае — пересилить собственный инстинкт самосохранения, возведенный в степень. По сравнению с этим сунуть голову в пасть льву — да не вопрос, по крайней мере, люди это каждый день в цирке делают. А вот взглянуть в глаза тому, кто, не касаясь, концентрированным ужасом поглаживает твою кожу, слегка царапая ее ментальными когтями, отчего кровь стынет в жилах и очень хочется умереть немедленно, лишь бы все закончилось поскорее, — вот это по-настоящему трудно…
Но Снайпер все-таки обернулся…
Позади него стояла девочка лет пятнадцати. Уже не ребенок, но еще и не женщина. Простая крестьянская одежда, светлые волосы, выбившиеся из-под капюшона, накинутого на голову. И глаза… Не детские и не женские. Пустые, словно бездна, которая смотрит в тебя. В твою душу, в самое сокровенное, выворачивая тебя наизнанку, вытряхивая из кожи, препарируя деловито и равнодушно все то, что было тебе дорого когда-то…
— Кто ты? — произнес Снайпер деревянными губами, не отводя взгляда. Если бездна всматривается в тебя, ничто не мешает отплатить ей той же монетой.
Девочка молчала.
— Этооо… Мать меертвых, — всхлипнул неподалеку кутруб. — Та, что пришла недаавно, чтобы дать жизнь теем, кто утраатил ее давноо.
И рухнул ниц, рогами в землю. Следом за ним — кто быстрее, кто медленнее — опустились на колени все присутствующие, кроме Палача и Снайпера. Первый стоял на четырех точках над лужей собственной окровавленной блевотины и время от времени тряс головой, словно бык, получивший дубиной по лбу. Вряд ли такую позу можно было назвать почтительно-коленопреклоненной, но девочка не обратила внимания на поверженного гиганта.
Потому что Снайпер интересовал ее гораздо сильнее…
Невидимые ледяные пальцы вернулись и со страшной силой надавили на затылок. Не хочешь — согнешься, скрючишься, зароешься лбом в землю, понимая, что в следующую секунду эта непреодолимая сила сломает тебе шею.
И стрелок согнулся. Совсем немного, присев на корточки так, чтобы его глаза оказались вровень с глазами девочки.
— Тебя кто-то обидел? — спросил он.
В мертвых глазах промелькнул живой интерес, как если бы на дне бездны зажглась крохотная светлая точка.
— Те, кто меня обидел, умерли, — ответила девочка. — И нет на свете некроманта, способного вернуть их к жизни
[7]
.
— Тогда зачем сейчас ты заставляешь живых поклоняться тебе?
…Ледяные пальцы давили все сильнее. Еще немного, и сознание отключится от нереальной боли, или лопнут мозги, в которые вонзились невидимые когти. Снайпер осознавал, что это лишь иллюзия. Но давно известно, что тело, подвергшееся качественному гипнозу, способно на многое. И умереть — это далеко не самое сложное задание для него, если сильному оператору придет в голову эдакая фантазия. Что уж говорить об операторе, способном заставить мертвеца подчиняться его приказам…
— Зачем?
Девочка обвела взглядом коленопреклоненные фигуры.
— Возможно, затем, чтобы они острее осознали, что пока еще живы. Сейчас вы были готовы отнять друг у друга самое ценное…
— И как это может волновать Мать мертвых?
Снайпер ни на мгновение не усомнился в словах кутруба. От этой девочки, абсолютно безобидной с виду, тянуло смертным холодом намного сильнее, чем от кошмарного предводителя мертвецов — того самого, что притормозил своих подчиненных в яме Моркта и помог стрелку выбраться наружу. Внешность обманчива… Перед Снайпером стоял некромант колоссальной силы. Возможно, настолько сильный, потому что сам был мертв. Отсутствие дыхания, бледность кожных покровов и трупные пятна на ногах ни с чем не спутаешь.
— У меня и без того много подданных, — усмехнулась девочка бледными губами. — И если бы не обстоятельства, я б с удовольствием понаблюдала, как вы перережете друг друга. Но сейчас Центральному миру нужнее живые воины.
