Надолго их это не остановило. Нет такой решётки, по которой не могли бы вскарабкаться двое находчивых храменят, нет такого зазора между её остриями и потолком, в который они не могли бы протиснуться.
На площади было тихо и темно.
— Что-то не так, — сказал Конопушка. Как будто Ярри сам не видел.
Им надо было раньше догадаться, ещё когда смотрели с крыши, но разве с крыши что-нибудь толком разглядишь?
— Песка нет, — шёпотом сказал Ярри.
Мостовая под ногами были чистой, словно вот только что по ней прошлись метлой. Из-за этого каждый шаг отдавался непривычно гулким эхом.
Они дважды обошли башню, разглядывая её гладкие, чуть не блестящие стены. Ни единой подпалины, барельефов тоже нет, и окна причудливые: узкие, похожие на бойницы, — как будто башню возводили совсем другие зодчие. Может, даже до того, как вокруг выстроили весь остальной город.
Дверь была ровно одна: тоже узкая и высокая, с небольшим полукруглым козырьком над входом, она держалась на всех трёх петлях, что в городе нынче было редкостью. Открылась легко.
Они оказались в узком проходе, который, вильнув, вывел в пустой гулкий зал. От запаха свежих трав у Ярри перехватило дыхание. Конопушка достал из-за пазухи маленький пузырёк и встряхнул — пара украденных блёсток, проснувшись, засучила лапками и начала слабо светиться.
— Пф-ф-ф! Нет, ты посмотри!
Смотреть, по правде говоря, было не на что. В зале не осталось ровным счётом ничего: голые стены, голый потолок; такое впечатление, что…
— Но не могли же они заранее знать про Разлом!
Ярри промолчал. Присел у стены и провёл пальцем по холодной каменной плите, какими здесь был выстлан весь пол. Палец не стал ни на пылинку грязнее.
— Гарров корень! Это что, получается, мы зря сюда пришли? — Конопушка покачал головой, как будто не желал верить в очевидное. — Слушай, ты как хочешь, а я отсюда с пустыми руками не уйду! Сам же говорил: разжиться чем-нибудь ценным, сбежать в столицу или на один из крупных островов… А если не здесь — где ещё найдём хоть что-нибудь?! Куски статуй и песок стоят меньше, чем ничего.
— Пошли наверх, — тихо сказал Ярри. — Думаешь, я хочу возвращаться? Что-нибудь да найдём, не трясись! Смотри, вон ещё одна дверь. Спорим, за ней лестница?
Лестниц оказалось две. Одна, узкая, с тонкими металлическими перилами, ввинчивалась вниз, — туда Ярри не пошёл бы ни за какие пряники. Другая тянулась вдоль стены вверх, врастала в потолок — тоже, в общем, не слишком широкая. Да тут вся башня была такая… мелкая, что ли. С любой из шести шандаловских и не сравнить.
Они пошли наверх, стараясь не всматриваться в диковинные значки, вырезанные на ступенях. Значки не были похожи ни на один известный Ярри алфавит, даже на алаксарский, и к тому же едва заметно сияли в темноте.
Чем выше поднимались, тем уже становился проход. В стене слева иногда чернели двери, все — запертые, Ярри ткнулся было поковыряться у одной в замке, но передумал. Вспомнил про тот скелет в библиотеке. Правая — внешняя — стена была глухой, без дверей и окон, на ощупь — ледяная и чуть скользкая.
— Слушай, — сказал Конопушка, когда они уже прошли пролётов восемнадцать или девятнадцать, — так не бывает. Ты помнишь, какая она снаружи? Высокая, конечно, но не настолько же!
— Вернёмся? — зло спросил Ярри.
— Да я не про то. А если стены дальше ещё больше сдвинутся?..
Ярри только пожал плечами.
Скоро они шли один за другим, боком, всё чаще цепляя плечами скользкий камень правой стены.
— Ярри…
— Что?
— Алаксары — они же были как обычные андэлни, не карлики. Возьми хоть учителя…
— Угу.
— Тогда как, по-твоему, они здесь ходили? Или, точней, — кто здесь ходил?
Ярри вздохнул.
— Мне тоже страшно, Конопушка.
Ещё несколько поворотов — и лопатками пришлось вжиматься в стену. Сквозь куртку Ярри ощущал мёртвый холод камня, но шагал, пересиливая отвращение. Лестница изгибалась всё сильнее, Ярри давно потерял счёт виткам, он шёл, и шёл, и шёл… и думал, что будет так идти до скончания веков, поскольку они с Конопушкой угодили в древнюю алаксарскую западню, о которых рассказывал учитель. В таких местах само время течёт по-другому: день растягивается на многие годы, а то вдруг наоборот — века пролетают внутри, словно миг. Они так и называются по-алаксарски: «ловушки времени», и кое-кто, говорил учитель, считает, что в эти ловушки действительно поймано само время.
Раньше Ярри верил, будто учитель все выдумал, чтобы интересно было слушать уроки поскучнее — те, на которых учили язык. Но теперь, когда Непоседа, считай, только и делал, что вертелся вокруг своей оси — так круто поворачивали ступеньки, — он готов был поверить во что угодно. Даже в Безголового трубача и гарров-ожидающих-во-тьме.
— Всё!
— Что «всё»?
— Дальше только ползком. Я и так стою согнувшись.
— Ну, значит, поползли.
— Ты сдурел.
— Не стони, Конопушка. Она же должна когда-нибудь закончиться. В случае чего — развернёмся и пойдём обратно.
— Поползём!..
Ещё двадцать один поворот.
— Гаррово семя!
— Что там?
— Ничего. Просто круглая площадка.
— Дверей нет?
— Ничего нет!
— Залазь, проверь, может, сверху какой-нибудь люк или лестница.
— Подтолкни, я сейчас… ага, вот, встаю. Нет, ниче…
Ярри видел Конопушкины ноги — тот еле забрался на площадку и выпрямился во весь рост, но с лестницы, кроме ног, ничего видно не было.
Теперь не было видно и ног.
— Конопушка!..
Тишина. Темнота, только мерцают чужацкие буквы на ступеньках. И всё тот же запах свежескошенных трав.
— Конопушка, хуккунс смердячий, хватит уже, вылазь!
Никого.
— Как хочешь. Я иду обратно, будешь сам…
Он осёкся. Конопушка, конечно, тот ещё остроумник, но так и здесь он бы шутить не стал.
У Ярри оставалось только два пути: возвращаться одному или забраться на проклятую площадку и посмотреть, что будет. А если вспомнить, что Конопушка — его лучший друг, — о чём вообще разговор?!
Он кое-как вскарабкался по ступенькам в маленькую, похожую на детский гроб комнатку и встал во весь рост.
— Ну и где…
Символы-буквы на ступеньках мигнули и погасли. Мир вокруг изменился.
* * *
Первым, кого увидел Ярри, был Безголовый трубач. Трубач сидел в роскошном, обтянутом жёлтой кожей кресле вполоборота к Ярри. Безголовым он стал совсем недавно.
