– «Вам»? – я хочу вернуться в Софьино. Мы неплохо поладили с Никитским монастырем, надеюсь, он откроет мне прошлое Ведуньи. Собираюсь потратить немного времени на изучение ее биографии.
– Зачем?
– Друзья мои, неужели вы сегодня еще не наслушались старика Люка, героического победителя самозваниц… нет, самозванщиц… тьфу ты! Самозванок, вот! Язык заплетается.
– Век бы тебя не слышал, – Сол с трудом стоял на ногах и оглядывался в поисках хоть какой-нибудь опоры. – Но пока все не выложишь, скрытная скотина, хрен тебе, а не подвал!
Летиция подхватила шатающегося мужчину, подставила ему руку и плечо:
– Держись.
– Н-да, Солдатик, не ходок ты нынче, – маркиз, сам прихрамывая на раненую ногу, тоже поспешил на помощь товарищу. – Рано такому задохлику на поверхность, придется недельку еще отлежаться… До нашей комнаты догребем?
– А куда деваться, на пол упаду, детишки затопчут… Помню я, как они на переменках бегали, – смерть всему живому и вовремя не спрятавшемуся.
До комнаты «гребли» долго, состояние Сола ухудшалось на глазах, силы быстро оставляли его. Хромота маркиза с каждым пройденным шагом становилась все заметнее, похоже, и он еле волочил ноги. Летиция начинала задумываться, дотащит ли она на собственных хрупких плечах двоих мужиков, – Люк из помощника медленно, но верно превращался в обузу.
– Приют умирает, – одышливо прохрипел Люк. – Не думал я, что так быстро…
– Мальчики, напрягитесь, недолго осталось!
– Знал бы, что мы еще такие дохлые, черта с два бы Ведунью отключил! Гуманист хренов.
– Скажи хоть, мы победили, наша миссия с честью и доблестью выполнена?
Люк неопределенно хмыкнул, скривил губы, наморщил лоб.
– Сол, ты издеваешься? Мы с блеском или треском, как уж тебе больше нравится, провалили задание!
Сол, забыв о вернувшейся боли, нахмурился, непонимающе закрутил головой:
– Как же так? Ведь мы дошли, сместили узурпаторшу…
– А еще дали, вернее, я дал умереть Ведунье, которая и являлась сердцем первоначального Узла силы. Без нее Приют ничего не значит, он уже теряет силу. Тебе нужно разжевывать, чем это чревато для Пояса Щорса и Мастера Вита?
– Сделай такую милость, пожалей мой куцый мозг.
– Витас послал нас разобраться, почему сила, питающая все Узлы, уменьшилась в разы. С этим мы справились, часть силы отсасывал ненасытный Настин сынок, кем бы он сейчас ни был – благо быть ему осталось недолго, а часть ее Ведунья умышленно перенаправила… скажем, в землю, в никуда, мимо общей кассы – таким образом наша хитрованка привлекала, и весьма успешно, раз Вит клюнул, внимание.
– Ну и? – теперь Лю подбодрила выдохшегося рассказчика.
– Дальше чистая логика: смерть Ведуньи означает, повторяю, и смерть Приюта, который очень скоро станет тем, чем был изначально, – закрытым НИИ, худо-бедно пережившим Катастрофу. Сила уйдет… Думаю, все остальные Узлы, не исключая Пояс Щорса, обречены. У них есть еще годы, может, даже десятилетия, но это будет время увядания, неизбежной, пусть и отсроченной гибели.
– Зачем же ты дал ей умереть?! – Сол не верил своим ушам, в его глазах читалось крайнее удивление, полное непонимание.
– Ведунья убедила меня в том, что Разлом – это рана на теле Земли, зажить которой не дают такие, как Мастер Вит, норны с бензоколонки, Химик и онасама.
– Ведунья же не разговаривает, – неуверенно возразила Летиция.
– Мы с ней нашли общий язык, – уклончиво заявил маркиз и с вымученным озорством подмигнул ей.
Лю оставалось только поверить ему на слово.
Сол молчал, но в этом молчании было столько осуждения, что Люк не выдержал повисшей обвинительной тишины.
– Друзья, Ведунья начисто переиграла нашего Витю. Он проиграл, когда отправил нас в дорогу. И пусть все остальные Узлы помогали его замыслу – еще бы, они все в одной лодке, которая медленно, но верно идет ко дну, играли в игру, задуманную беспомощной, спеленатой по рукам и ногам, обколотой, практически лишенной своей воли Ведуньей. Восстановить поток силы было возможно, лишь освободив плененную Ведунью. Мы освободили, выполнили задание Мастера Вита – но остановить настоящую Хозяйку Приюта в ее стремлении обрести, наконец, долгожданный покой… это выше наших сил и желаний. Она не оставила выбора.
* * *
Они дошли, а потом долго отлеживались в своих постелях. Выбившаяся из сил Летиция без лишних церемоний устроилась рядом с Солом.
– Лю, мне настолько хреново, почти как в церкви, когда ты нашла нас… Может, ты снова влюбишься в меня? Хоть смысл появится у этого коматоза!
– Сол, рядом с тобой лежит девушка, не способная ни к какому сопротивлению, бери и делай, что хочешь, – она с трудом улыбнулась, но Сол успел заметить легкую тень неизменного женского кокетства, так похожего на лукавство.
– Соблазнительно, конечно, только нынче я выше телесных утех, от одной скабрезной мысли могу коней двинуть… Самое время для платонических чувств! Ты, беспомощная Летиция Московская, готова ли принять никакусенького Сола Уральского таким, какой он есть – то есть, никаким – и любить его долго и счастливо?
– В клятвах говорится «жить долго и счастливо», – с тихим смехом поправила она.
– Люк, – громко позвал притихшего соседа по комнате Сол. – Дипломированный ты специалист по аномалиям, яви еще одно откровение, долго нам с Лю жить? И особенно интересует, счастливо ли? Может, Ведунья тебе шепнула чего на наш счет?
– Шепнула, – подтвердил маркиз сонным голосом. – Только оно вам надо? Предопределенность портит любой сюрприз…
– Вот чего нам меньше всего надо, так это сюрпризов! Озвучь-ка, друг любезный, предстоящие грандиозные перспективы!
– Как скажешь, – Люк присел на кровати, тяжело оперся о стену. – Только, если не возражаете, начну с прошлого?
Сол мгновенно напрягся. Тоже попытался подняться, чтобы видеть собеседника, однако не преуспел и, быстро сдавшись, вернулся в горизонтальное положение.
– Не хочу никакого компромата, ни на меня, ни на Летицию, все люди взрослые…
– Успокойся, Ромео, не собираюсь никого порочить. Кто с кем спал и на что в детстве дрочил, разбирайтесь сами, мое дело предупредить о вещах, предшествовавших встрече двух юных… нет, одного юного сердца и одного порядком изношенного.
– Когда-нибудь я побью тебя. В воспитательных целях.
Маркиз не обратил внимания на привычную угрозу.
– У Ведуньи имелись на вас свои посмертные планы. Она и вправду была дальновидной женщиной, – Люк внимательно посмотрел на девушку, вызывая ответный взгляд. – Лю, тебе понравилось любить? Ощущать это чувство?
– Почему ты спрашиваешь?
– Когда Ведунья рисовала Насте твой портрет, таким образом рекрутируя тебя для похода в Софьино, она уже просчитывала свою посмертную партию на много ходов вперед. Впрочем, сама партия началась много раньше, когда Химик стер Солдатику память…
