— Скоро набережная, — прикинул Вельяминов. — Там разгонимся.
Но разогнаться не пришлось. На сей раз «вольво» не вписался в поворот — машина с грохотом выбила секцию чугунного ограждения, на секунду зависла в воздухе и рухнула в воду, разрушив тонкие, едва заметно колеблющиеся дорожки от городских огней.
Савченко, Вельяминов и остальные увидели внизу бурлящий водоворот пены.
— Аминь, — негромко произнес кто-то.
По рации сообщили, что человек ставший жертвой нападения, скончался в реанимационной палате, не приходя в сознание.
«Это дело перечеркнет весь мой послужной список», — подумал Вельяминов.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ДЕТКА
Сутенер чувствовал взгляд провожатого — от этого цепкого взгляда то затылок тяжелел, то мурашки пробегали по спине.
— Не надо мне заходить в квартиру, — решил Валера в последний момент. — Мало ли что случится с девчонкой. Потом отыщутся свидетели, ткнут в меня пальцем.
Он достал из кармана сотовый телефон:
— Привет детка. Скучаешь?
— Какого черта ты меня оставил без ключей? Мы ведь договорились.
— Прости, дурацкая рассеянность. С едой у тебя проблем не должно было быть — я в последний раз забил холодильник под завязку.
— Не бери больше «Коку» — она у меня уже вот здесь сидит. И вообще, все, что ты покупаешь. Од") и то же: соленые орешки, копченая колбаса. У меня от твоих холодных закусок расстройство желудка. Хочу горячее жареное мясо, чтобы обжигало рот.
— Я ведь завез в тот раз отбивные. Надо было только бросить на сковородку.
— А чего ж ты не бросил?
— Ну даешь. Учись сама, хватит играть в грудного ребенка.
— Как только я начну играть во взрослую, ты быстренько сядешь на мель.
«Что, если телефон прослушивается?» — Валеру бросало то в жар, то в холод.
«Может, напрасно он стал звонить? Зайти, договориться. Вон он дом, в двух шагах. А кто им мешал поставить жучки в квартире? Запертая дверь? Смешно.»
— Хватит болтать. Выходи, машина стоит напротив пиццерии.
Она зло расхохоталась:
— Куда выходить? Ключ у тебя.
Эта старая привычка запирать ее на всякий случай.
Придется идти — никуда не денешься. А если это менты затеяли игру? Сидят сейчас возле нее, молча подмигивают — все верно, детка.
Он зашел в подъезд с колотящимся сердцем. Останавливаться нельзя — лишний раз попадешься кому-нибудь на глаза. Провожатый остался там, на улице — взгляд больше не сверлит затылок. «Можно попробовать уйти: перескочить по крыше в крайний подъезд, там в десяти шагах спуск в метро. Это значит бросить московскую квартиру, машину, деньги, бросить бизнес, не облагаемый налогами.»
Выйдя из лифта, Валера осторожно подкрался к двери, прислушался. Мужской голос, еще один… Ясно — смотрит видак. Он подождал еще немного и, перекрестившись, осторожно вставил ключ в замок.
Мерцает экран, видны босые ноги, задранные на журнальный столик. Кажется, все спокойно.
— Собирайся.
— Дай сюда ключи.
— На, держи, — зайдя в комнату, он швырнул связку с брелоком не глядя — Катя поймала ее на лету.
— С завтрашнего дня я сама хожу за покупками.
Он пожал плечами, выключил телевизор и сел в кресло, не раздеваясь.
— Последние десять минут, — обиженно протянула она. — Что за спешка?
По всей комнате валялись мятые обертки от печенья и шоколадных плиток, яркие журналы, видеокассеты.
Валера хотел в очередной раз сделать девчонке выговор, но вспомнил, что это теперь вряд ли имеет смысл. С трудом скрывая ненависть, он взглянул на это уже оформившееся неряшливое создание в мятой майке и закатанных до колен джинсах.
«Сучка. И виду не подаст, что выкинула номер.»
— Что надевать — форму?
Он утвердительно буркнул в ответ. Школьная форма советских времен пользовалась у клиентов неизменным успехом — коричневое платьице с белым фартуком.
К такому наряду полагалось заплести в косички банты, чем Катя и занялась в первую очередь. Ее сверстницы уже не носили такие прически. Если приходилось везти девчонку на указанное клиентом место, она прятала волосы под замшевую кепку.
— У тебя неприятности?
— С чего ты взяла?
Валера вспомнил о предупреждении человека с родимым пятном — быть с девчонкой поласковей.
— Просто устал. А ты хорошо выглядишь.
— Как же, будешь с твоей помощью хорошо выглядеть. Посчитай — много я бываю на улице? Бледная, как глиста.
— Надышишься ты воздухом на улице, — спокойно возразил Валера. — Забыла, как летом я тебя возил в парк? А сейчас куда — в такую морось?
— Выгуливал как собачонку.
Она постепенно преображалась из пятнадцатилетней в тринадцатилетнюю. Ватой с кремом убирала с лица остатки косметики, которую налепила пока сидела взаперти. Клиенты косметику категорически не воспринимали — она портила весь кайф, — Кого ты мне решил подкинуть?
— Иностранец. Не просто иностранец — из посольства.
— Наверно, какой-нибудь негритос.
— Бельгиец, детка, — на ходу придумал Валера.
— Серьезно? — у нее заблестели глаза. — Где ты его откопал?
— Места знать надо. Ладно, я буду ждать в машине, — теперь Валера окончательно уверился, что девчонка никуда не денется. — Когда закроешь дверь, обязательно проверь.
— Ты ведь с него возьмешь дороже, чем обычно?
— Не беспокойся, — Валера готов был обещать все что угодно.
* * *
Он привез ее в тот самый дом на Стромынке.
— А сколько твоему бельгийцу?
— Сколько ты хочешь? — усмехнулся Валера, сейчас он чувствовал себя гораздо увереннее.
— Не поняла.
— Давай, вперед. Сама увидишь.
Как только девчонка переступила через порог, сутенер сбил замшевую кепку, схватил ее сзади за волосы с «наивными» голубыми бантами и поволок в комнату.
Катя попробовала завизжать, но получила такую затрещину, что отлетела в угол спальни.
Валера прицепил ее наручниками к трубе парового отопления, предупредил:
— Только пикни.
Вышел в гостиную — там дожидался человек с багровым пятном на шее.
— В твоем распоряжении пятнадцать минут. Если выяснишь все сам — это очки в твою пользу.
— Кого она засветила?
Собеседник откашлялся:
— Малофеев Олег Евгеньевич. Знаком тебе этот человек?
