— Повсюду. Его и ее.
«Странно, — подумал следователь. — Слишком уж крепкие у него нервы. Переночевал, замочил и отправился восвояси. Как будто органов правопорядка не существует на свете.»
* * *
Виктор Логинов никогда не мучился сомнениями: может быть он свернул не на ту дорогу — попросту теряет время, транжирит талант на пустяки. Он с удовольствием плыл по течению. Главное есть Ирина с Лизой. Есть возможность играть каждый вечер в свое удовольствие. Иногда даже срывать аплодисменты.
Чего еще желать в этом мире? Денег? На жизнь хватает. А всех денег не заработаешь, даже если суетиться с утра до вечера.
Кое-кто из знакомых продолжал настаивать, что с его мастерством надо записываться на студии, пробиваться на телевидение.
— Пойми, Витя, — пока не засветился на экране, ты мертв…
— Научись продавать себя…
— Надо тусоваться — это старая как мир истина.
Чтобы держать руку на пульсе событий, знать что почем, в нужный момент первым оказаться в нужном месте…
— Нельзя сидеть и ждать у моря погоды. Запиши кассету своих импровизаций и разошли всем, кому можно и нельзя. Ты представить себе не можешь, какие деньги сейчас заколачивает попса…
— На первый раз предложат копейки. Надо соглашаться, надо, чтобы тебя услышал кто-нибудь, кроме ресторанной братвы…
— Между прочим, среди них попадаются люди с природным чутьем к хорошей музыке, — пытался возразить Виктор.
— Лично я оскорбился бы, если б кто-то вздумал благосклонно похлопать меня, оторвавшись от жрачки.
Чтобы закрыть надоевшую тему, Виктор кивал и обещал подумать.
«Катитесь вы подальше со своими бесплатными советами», — думал он про себя, но никак не мог набраться решимости сказать то же самое вслух.
Все эти разговоры действовали на Ирину — временами она тоже начинала сомневаться.
— В самом деле, ну что ты приклеился к этому кабаку? Я понимаю — твердый кусок хлеба. Но потом ты станешь меня упрекать.
Виктор улыбался и гладил ее по щеке. Умеют люди создавать себе проблемы на пустом месте. Кабак — ну что в этом плохого? Самое подходящее место для творчества. Тут он свободен, тут он хозяин себе. А если впрячься в телегу попсы? Украшать красивыми виньетками дебильные песенки на трех, максимум четырех аккордах? Послушно исполнять указания малограмотной певички?
Говорят, что здесь, в кабаке, сшивается мафия. Какая, по большому счету, разница, кто сегодня сидит за столиками: проститутки или закоренелые девственницы, гомики или наркоманы, «черные» или истинные арийцы, рэкетиры или менты? Они — публика. Даже если они не хотят его слышать, он заставит их отвлечься, обернуться.
Он как всегда опоздал. Ребята уже играли тему из Стиви Уондера. Для кого-то это кажется старьем. Но сюда в кабак не ходят ни рейверы, ни рэперы, ни поклонники техно.
Виктор повесил на крючок мокрый плащ, пригладил ладонью всклокоченные ветром волосы. В маленькой комнатке, отведенной для музыкантов, дым коромыслом.
Сквозь сизый туман глядели со стен старые и новые кумиры: Джордж Бенсон, Карлос Сантана, Уинтон Марсалис, Чик Кориа. Гиганты, заснеженные вершины. Достаточно увидеть их вдохновенные лица, иногда искаженные гримасой, иногда с капельками пота на темной коже и получаешь заряд энергии на весь длинный вечер.
Виктор прошелся щеткой по ботинкам, достал из футляра горящий золотом тенор-сакс, пожевал губами, предвкушая первый протяжный звук. Вышел в коридор, закрыл дверь на ключ.
Вот и главный зал. Может он в самом деле оформлен вычурно, аляповато — массивные кресла с гнутыми ножками, бассейн с золотыми рыбками и радужным фонтанчиком, багрово-красные гардины и такого же цвета скатерти с бахромой, лепные украшения на потолке.
Он привык к этому залу. Здесь случалось всякое: драки, скандалы. Визжали женщины, звенела битая посуда. Случалось, но редко. Накачанные ребята сидели наготове, чтобы вовремя вмешаться и навести порядок.
Иногда перепившего клиента просто бережно относили на улицу, к «тачке».
Виктор поднялся на невысокий постамент сцены. Как раз вовремя, чтобы вступить в дело. Мягкое вибрато саксофона заполнило зал без остатка. Сощурив глаза он поплыл по теплым волнам, зажав в зубах мундштук и перебирая клапаны тонкими нервными пальцами, по которым за версту можно было узнать музыканта.
В середине вечера, во время паузы подошли двое ничем не примечательных ребят. Похвалили игру.
— Никак не получается друга найти, — сказал один с легким акцентом. — Приехали издалека, времени в обрез. Может ты подскажешь? Сказали бывает здесь.
— Кто? — с искренней готовностью помочь поинтересовался Виктор.
— Фамилия Казаков. Рыжий, без двух пальцев на правой руке. Любит с девками отдохнуть.
— Есть такой. Не знаю как фамилия, но остальное один к одному. Подскочите завтра, он обычно появляется по субботам. С девчонками, это точно.
— А время примерно не подскажешь? А то у нас в Москве еще куча дел.
— Когда как. Обычно между девятью и десятью. Извините ребята, мне пора.
— Спасибо, друг. Он все время за одним столиком?
— Да. Вон за тем, где сейчас меняют посуду.
— Спасибо. Значит по субботам наверняка?
— Суббот не пропускает.
Виктор не присматривался специально к посетителям, но этот был слишком колоритной фигурой. Он появлялся по меньшей мере с тремя «дамами», а к концу вечера за его столом сидело уже вдвое больше. Двое телохранителей занимали соседний стол — жевали подсоленный арахис из бара и зорко посматривали по сторонам.
Пили Казаков и его спутницы безбожно. Иногда женщины поднимали такой гам, что даже Гена, привычный ко всему ударник, сбивался с ритма…
В это вечер Виктор превзошел самого себя. Даже в заказных номерах выдавал головокружительные импровизации и «заводные» вставки. Публика азартно плясала — кто в лес, кто по дрова. От чрезмерного усердия дамочка с модной прической потеряла равновесие и шлепнулась на пол. Клавишник за спиной Виктора чуть не поперхнулся от смеха.
После одного особенно удачного номера раззадоренный женский голос крикнул: «Браво!» Толстяк с широкими подтяжками и расслабленным узлом галстука сунул в раструб саксофона двадцатидолларовую купюру.
— Чего те двое от тебя добивались? — спросил Гена, когда из душной наэлектризованной атмосферы кабака музыканты выбрались на улицу, продуваемую осенним ветром.
— Спрашивали про своего дружка, — с трудом припомнил Виктор. — Помнишь того кадра без двух пальцев. Хотели узнать когда он появится.
— А ты хоть в курсе, кто это? Казак. Крупный авторитет в узких кругах. Самый что ни на есть крестный отец. Так можно запросто вляпаться в дерьмо.
