Луноликая послушно опустила руку с пультом.
– Идем.
Только они вышли наружу, как Даня объявил:
– Да, Гвидон, забыл сказать… Мои-то уже знают. Короче, мы прикинули и решили: рожна ли нам горячего в Черемушкинском посту? Есть местечко поудобнее для прорыва. Мы, конечно, с Кругом договаривались ломануться именно здесь… Но ты ж не будешь против, если цель поменяется?
Маг равнодушно пожал плечами.
Вдруг у него за спиной раздался сдавленный стон.
Гваддэ застыла на месте, глаза ее гневно сверкали. Ученица мага открыла рот раз, другой, но не говорила ни слова. Как видно, ярость ослепляла ее. Наконец девушка сумела вытолкнуть из себя одну-единственную фразу:
– Но вы не можете!
Глава семнадцатая
ПРЕДАТЕЛЬ
Даня с деланным удивлением осведомился:
– Почему это?
– Гваддэ, успокойся, не вижу в их решении ничего страшного, – заметил маг.
– Вы не можете… А, что вам говорить! – И Гваддэ полезла в карман за пультом.
Но во второй раз тот же фокус не получился. Немо стоял на шаг позади Луноликой. Повинуясь взгляду генерала, он ударил всего один раз. Гваддэ рухнула как подкошенная. Проклятый пульт был тут же извлечен из ее кармана. Немо выломал верхнюю панель и, вглядевшись в электронные внутренности, объявил:
– Это не подделка, генерал. Она действительно могла… хотя очень сомневалась. В некоторых вариантах действительности ей удалось дотянуться до кнопки…
– Что? – пролепетал обескураженный маг.
– Ведь это не все, что ты хотел рассказать мне, Немо?
Тот с сомнением взглянул на Гвидона.
– Да ладно, дуй при нем! Только полезно будет – в порядке просвещения…
Катя с прохладцей осведомилась:
– Мальчики, кажется, я чего-то не понимаю… В чем дело?
– Сейчас поймешь, – мрачно бросил Даня. – Как не вовремя весь этот суходрищ затеялся!
– Она, – начал Немо, – вломила нас. Я правильно употребил слово? Или уломала? Основной смысл таков: предательство окончательно свершившееся, но еще не показавшее всех своих последствий в текущей реальности.
– Правильно… – резюмировал Даня.
– Это из-за нее тебя… сегодня… и наш дом? – медленно наливаясь гневом, спросила Катя.
– Да. И сейчас мы будем с девушкой разбираться. На все про все десять минут… в лучшем случае. Мать твою за ногу! Ты-то куда лезешь?
Маг оттолкнул Немо, хотя при его субтильном телосложении это было почти невозможно, и заорал:
– Я ее не отдам! Да с чего вы взяли? Мне про вас многое рассказывали, но такого я не ожидал! Мерзость! Мерзость! Сначала вам придется уничтожить меня!
Даня устало пояснил:
– Немо видит суть вещей. И чуть-чуть – будущее. Твоя, обормот, ученица, сообщила гоблинам обо мне, указала район, где у нас Убежище, ну и, до кучи, выдала план операции. Только мы его сменили, как барышня задергалась. Это был тест, дружок, последняя проверка, и Гваддэ ее не прошла.
– Не верю! Какой-то костолом видит будущее! Курам на смех! – брызгал слюной маг.
– Жалко тебя убивать, храбрый ты парень, Гвидон. Поверь на слово, там, внутри, мы просто в игрушки играли, а сейчас ты даже пальцем пошевелить не успеешь…
Но Гвидон не сдвинулся с места.
– Слово «честь» знаешь? Есть такое слово, сволочь.
– Не надо, учитель… – тихо попросила Луноликая. – Эти псы правы. Здесь вас ждут. И очень жаль, что не задавили раньше. Я так надеялась…
– Да что ты такое говоришь, Гва? Что ты такое…
– Оставь, учитель. Я люблю тебя. Но ты слабый человек.
– Зачем? – спокойно поинтересовался Даня.
– Ты даже не хочешь пообещать мне жизнь? Впрочем, от человека вроде тебя я не приму даже такого подарка…
– Жизнь не жизнь, потом разберемся. После операции. Полежишь в отключке часок-другой-третий, а там поговорим. Сейчас я просто так спрашиваю, злость мне куда-то надо мою девать, так? Вот я и задаю вопрос. Чтобы не убить тебя прямо здесь, на месте.
– А мне плевать, палач. Поторопись! Ты же вроде торопился куда-то…
– У нас еще есть пара минут. Пятьдесят на пятьдесят – сдохнем мы сегодня или выживем. Если не выживем, тебе хана. Некому будет освободить тебя от магической петли, зато найдется, кому сожрать твое тело. Этот разговор для тебя, может быть, последний. И я спрашиваю: зачем?
– Ты знаешь, что такое «культура», зверюга? – Гваддэ нервно засмеялась. – Слышал хоть разок?
– Допустим, слышал.
– Впрочем, таким уродам в тонкостях разбираться не обязательно… Мальчишки… нарываетесь на новую войну. Еще чуть-чуть, и она начнется. А нам это не нужно… Мир… наш мир… что от него осталось? Бледная тень. Ткни пальцем, и все вокруг превратится в одну сплошную катастрофу. Разве можно выжить внутри катастрофы? И мы вымрем, и гоблины вместе с нами, останутся одни крысы. Прошло время больших драк… Все закончилось, и только идиоты не понимают этого. Нам надо выжить вместе с гоблинами, нам надо научиться лучше понимать их, нам надо стать ближе к их культуре. Тогда, может быть, и они станут понимать нас. Неужели вы не видите: либо мы станем добрыми соседями, либо…
«…скатимся в пучину апокалиптического катаклизма. Лишь конвергенция культур является панацеей от нынешнего состояния дел. И мы должны взять на себя ответственность за первый шаг, – шпарил Немо по памяти, – и приготовиться к тому, что наша деятельность не будет адекватно понята ни людьми, ни гоблинами. Лишь многолетняя целенаправленная деятельность, бескорыстная и самоотверженная, раз и навсегда подчиненная курсу на сближение, может принести достойные плоды. Здравый смысл и вера в высшие формы равновесия не дают почвы для сомнений в том, что когда-нибудь наши усилия увенчаются успехом, и политическая элита каганата также перейдет к политике сознательных уступок…»
Девушка смотрела на него с ужасом.
– Всегда завидовал твоей памяти, парень! – восхитился Даня.
– Откуда… вы… – Гваддэ не смогла продолжить фразу, ей как будто заклинило челюсть.
– …это знаете? – пришел ей на помощь генерал.
– Да!
– А ты думала, только горсть посвященных, готовых жизнь отдать за святое дело, читала «Новую Директиву»?
Когда Гваддэ услышала слова «Новая Директива», у нее дрогнуло лицо. Ученица мага робко улыбнулась.
– Нет, не надейся. Мы не твои братья, в поганую группу «Единение» не входили и никогда не войдем.
Улыбка исчезла.
– Но…
