– Катя в порядке. С Немо я сейчас свяжусь. Гад в трюме отдыхает. Гвидона больше нет.
– Хана младенчику? Девушка Гваддэ тоже ласты склеила.
– Этот… отличался от других подземных. Он спас наши шкуры.
Пауза. Тэйки изменившимся голосом произнесла:
– Земля пухом…
– Ты-то как?
– Без особых повреждений. А шороху им за троих выдала! Все тебе расскажу потом.
– Правду сказать, я очень этому рад. – Генерал подумал и добавил: – в смысле, тому, что без особых повреждений, сколопендра краснобокая.
– Вообще-то я тоже рада… за себя, – она хихикнула, – и за тебя, козлика, не меньше. Только никак поверить не могу: ты же все от нас скрыл! Ну, с-сукин сы-ын… Отбой, Даня.
По ликующим интонациям первых фраз Тэйки генерал понял: барышня едва выскочила у смерти из пасти, и все никак не придет в себя.
– …Кто тебе сказал, что я в порядке?
– А что такое, Катя?
Она молча сняла с пальца серебряное колечко – знак магического ученичества. Под ним пламенел ожог устрашающего вида. Генерал потянулся к аптечке…
Чуть погодя тягач тронулся с места и покатил.
Даня попытался связаться с Немо, но не тут-то было. Оба токера работали, Немо вроде отвечал ему, однако генерал слышал лишь бесчисленную скороговорку, треск, щелчки, электрические шумы, словно разговаривал с испорченным автоответчиком… Даня отключился, а затем снова вызвал Немо. Ничего не изменилось. На третий раз сквозь скрежет и бессмысленное бормотание до него как будто донеслось: «…тречи…» Сразу после этого связь оборвалась.
– Как там Немо? Я что-то не поняла.
– Я тоже не понял, Катя. Странные звуки… Но вроде он едет к месту сбора… если я правильно понял его.
Катя моргнула, показывая: да, мол, сообразила. Они проехали еще с километр, как вдруг тягач со скрежетом и лязгом затормозил. Даня заработал второе боевое ранение за нынешнюю ночь – второй синяк на лбу. Все боевые рефлексы моментально пришли в состояние «готовность номер один».
– Ты чего, Катя?
– Сядь-ка ты на мое место, душа моя.
Даня, не задавая лишних вопросов, поменялся с ней местами. Катя лучше всех разбирается в движках, дорогах, маршрутах, горючем, водителях… да и водит она лучше всех. На ее слово генерал привык полагаться. Он даже не ждал объяснений. Тем не менее, когда турбина вновь издала рокот, Катя заговорила:
– Ты не думай, у меня нервы в порядке… Я здорово устала сегодня… и натаскалась вдоволь. Руки трясутся. Такая глупость, знаешь! А с трясущимися руками эту штуку водить нельзя…
Он кивнул.
– Даня! Даня! Даня! – заблекотал токер.
– Я.
– Ты каккого ляда не откликаесся? Умный?
– Это кто?
– Кот в манто! Своих не узнаешь?
– Когтяра? Бешеных котов генеральша?
– Мяу.
– Чего тебе?
– Опупел! Мы тут развлекались не по-детски, вон целый квартал горит, потому как мы резервуар с напалмом для святого дела раздобыли, а ты, значит, по-хамски мне так: «Чего тебе?» Братишка, может, в морду тебе вцепиться?
– Понял. Мага взяли.
– Й-йес!
– Просто потери тут у меня.
– Много?
– Пока один. С остальными еще не разобрались.
– Все! Шлагбом! Беру назад! Потом побазарим. Но ты могуч, Даня…
Не успел генерал закончить один разговор, как начался другой:
– Ё!
– Рожок?
– Ну.
– Что?
– Взяли?
– Да.
– Факин шыт!
– А ты?
– Дуд! Гребана поста на Тюленева больше нет. Мазафака! Я не верил, что это так симпл. Как два фингера об асфальт.
– Как – нет?
– Римэмба хара мамбуру, май олд гуд феллоу!
– Не понял…
Но Рожков уже отключился.
Через полминуты из токера донесся печальный голос Хряка:
– Даня, ты слышишь меня?
– Да, Хряк. Мы взяли его.
– Молодцы, ребята. А я вот потерял трех своих девок. Вдвоем мы теперь: я да Рыжий Макс…
– Не знаю, что тебе сказать, Хряк. Мы не забудем их, парень.
– Не говори ничего, Даня. Я ни о чем не жалею! Ни о чем, Даня! Мы сделали то, что должны были сделать. Пусть гады вспомнят, что они все еще не хозяева на нашей земле. Мы брали по пять за одного нашего… за одну. Мы ушли с хабаром. И… Даня! Люди запомнят сегодняшнюю ночь… Отбой, генерал.
Катя искоса посмотрела на Даню и воскликнула:
– Да что с тобой, душа моя?! Лица на тебе нет.
Генерал помотал головой, провел ладонью по л6y. Отнял ладонь. Вернул. Почесал лоб.
– Катя… Я только сейчас начал понимать, что мы наворотили…
– Тогда давай-ка опять поменяемся местами. Тебе машину вести надо было, а не на всяких болтунов отвлекаться.
Поменялись. И тут Данин токер взорвался густыми матюками.
– Мужик, т-твою, ты в… на… что, … ярмарку себе там строил, … мать, страхогробище лесное?
– Мне тоже кажется, что погода сегодня ничтяк, Митяй.
Звуки, донесшиеся из токера, напоминали хохот пещерного медведя… если бы, конечно это зверье обучили хохотать до того, как оно вымерло.
– Короче, мужик, мои засранцы чуток переборщили.
– То есть?
– Сую тебе то, что есть!
Невидимый медведь обернулся конем, поскольку иначе как словом «заржал» суть новой волны Митяева смеха передать невозможно. Наверное, это был медведь-оборотень, иногда со скуки притворяющийся безобидным коняшкой…
– Дело говори.
– Муж-жик! Поста нет…
– Рожок со своим постом тоже разделался.
– Рожок – хлюпик, рэпарь недоделанный. Ты слушай сюда, не перебивай дядю Митяя. Короче, поста нет, гарнизона нет, мага нет, стены нет, тракта нет, улица там была, так улицы тоже нет аж по самую базу подземных, которую они, жалкие невнятные упырьки, считают секретной.
– А что ж есть-то?
– Воронка, мужик, воронка. Одна большая вор-ронка! Прав ты был с планом «Б», эти стратеги хреновы до сих пор не врубились, для чего людям нужна долбаная канализация!
– Потери?
– Нуль! Правда, барахлишка не взяли никоторова, там уж ничего не возьмешь. Шандец полный! Кстати, а мага-то… как?
