Дынь!
Бампер многострадального «Бобра» легонько боднул Гэтээс в корму.
– Спасибо, Тэйки, это действительно было помягче.
Генерал пригляделся к показаниям приборов наблюдения.
– Две машины… огонек… Кто-то из наших?
Катя откликнулась:
– Дистанция великовата.
– Давай-ка туда… на второй передаче.
Колонна из двух тягачей повернула в сороковой проезд, хорошо известный Даниной команде. Им тут приходилось бывать сотни раз. Однажды Немо нашел здесь табличку с надписью: «Улица Марии Ульяновой, 4».
– Самый малый Катюша… Все, встали!
Генерал отер пот со лба.
– Блин, Катя, пробирает меня… хрен пойми чем. Мурашки по коже.
Он вызвал по токеру Немо:
– Парень, ты что-нибудь чувствуешь? Какую-нибудь гадость.
Тот ответил незамедлительно:
– Прямо по курсу, пятнадцать градусов к Западу, бойня.
– Бойня?
– Минут двадцать назад. К настоящему моменту время рассеяло почти все эманации события, но там было очень ярко.
– А сейчас?
– Сейчас? – удивленно переспросил Немо. – Ничего… Следы бойни. Я не вижу никаких факторов угрозы.
Там и не было факторов угрозы… Две роскошные легковушки, – Рытовой всегда нравились дорогие, элегантные, не особенно практичные вещи, – страшно обезображенные и почти раздавленные какой-то страшной силой, догорали прямо посреди Сорокового проезда. Рядом чернела лужа крови, невероятно, нелогично большая…
– Немо! Выходим. Девочки, оставайтесь на своих местах.
…Гоблины вбили в стену четыре металлических крюка. На них висели, покачиваясь, четыре потрошеные туши с ободранной кожей. Все, что осталось от генерала Рытовой и трех ее людей. Над каждой из них вились мухи, и скоро должно было бы показаться зверье посерьезнее, способное снять мясо с вешалки и позавтракать им.
– Так. Та-ак… Вот она – настоящая война… с обеих сторон видно полное понимание, – произнес генерал.
Даня постоял рядом с трупами, стараясь запомнить каждую деталь. Некоторые вещи нельзя забывать.
– Что это, Даня? – вызвала его Тэйки по токеру. – Раньше они так не делали…
– Делали, – поправила ее Катя, – лет десять назад. Или двенадцать. Если кто-то гоблинам очень насолит, они мстят многократно. Ты видишь перед собой, красотка…
– …месть первой волны, – закончил Даня
– На скорую руку?
– Да, Тэйки. Вроде того.
– Какая им моча в бошки поударяла?
– Мир изменился, Тэйки! – холодно ответил генерал.
У каждой команды был свой способ, как провожать убитых. Кто-то жег трупы, кто-то закапывал, кто-то бросал на последних этажах высоких развалин… Дане от Крохи достался обычай: тела да будут преданы земле. Но долбить могилу среди бела дня в многослойной броне старых тротуаров было крайне неразумно. Генерал с Немо на пару оттащили тела и завернули в брезент. Потом они забросили страшный груз в металлическое чрево «Бобра»: земле он достанется на следующую ночь.
Тэйки высунулась из люка и крикнула:
– Генерал! Посмотри мне в глаза.
– Без предисловий, Тэйки! Время неудачное.
– Ты хочешь, чтобы та тварь, которая сейчас прохлаждается в Гэтээсе, жила? Ты хочешь отгрузить за нее харчишек? Сахарку? Маслица захотел? И кофеек хороший мы тоже давненько не пили!
– А это мысль, – сквозь зубы произнес Даня, – насчет сахарку…
– Хорошая мысль, командир… – подтвердил Немо.
Тэйки продолжала разоряться, но генерал уже не обращал на нее внимания.
– Катя, ты понимаешь, о чем мы?
– Да.
– Твое мнение?
Токер молчал секунд пять.
– Я – как ты, Даня. Делай свое дело.
И тогда генерал распорядился:
– Немо, помоги!
Они выволокли гоблинского мага из тягача и отнесли к тому месту, где недавно висела команда Рытовой.
– Послушай, ты, урод, – обратился Даня к пленнику, так и не пришедшему в сознание, – три человека признали меня своим генералом и произнесли слова клятвы, давшей мне власть над их жизнью и смертью. Был бы тут Гвоздь, он бы красиво объяснил, у него всегда в запасе куча красивых слов… А я тебе попросту объясню. Нет во всей Москве власти выше, чем моя, или любого другого генерала команды. Понял? Значит, я могу судить тебя, как гада, который незаконно пришел на мою землю, незаконно живет на ней и незаконно применяет свою силу против людей. Я тут хозяин, а ты разбойник и дерьмо. И я приговариваю тебя к смерти.
Даня мимолетно пожалел: «Не слышит меня, паразит. Хоть бы на секунду кинжальчик вынуть! Нет, нельзя, схарчит всю команду за один вдох-выдох…»
Он взялся за маленькую рукоять и резким движением вогнал лезвие в гоблинскую плоть по самую крестовину.
Мажьи глаза открылись. Рот распахнулся, и оттуда вылетел кляп.
– Ты осужден, сука! – крикнул ему в лицо Генерал, не отпуская кинжальчик.
Гоблин выгнулся дугой, рухнул на асфальтовое пюре, сложился, словно перочинный ножик и вдруг запылал. Тварь в один миг вспыхнула вся, – от макушки до пят. Нечеловеческое тело за несколько мгновений превратилось в ком черного маслянистого вещества, напоминающего то ли гудрон, то ли просто паленую резину. Плоть и одежда неразличимо слились. «Где же я это видел раньше?» – никак не мог вспомнить Даня. Вдруг правильные слова явились к нему:
– Дракон горит! Дракон гори-ит! Дра-акон гори-и-ит!
Черная бесформенная псевдоплоть, а проще говоря, мертвечина, выбрасывала протуберанцы, пускала пузыри, корчилась, то, распухая, то опадая… Ее становилось все меньше и меньше. Пламя – чистое, неправдоподобно белое, уничтожало нежить, и даже темных разводов не оставалось от нее.
Наконец тварь сгорела вся, без остатка. Ничто не напоминало о ее существовании и о ее гибели. Лишь горелые обрывки веревки, стягивавшей ноги и руки мага.
Даня улыбнулся одними губами: глаза его хранили ярость. Он повернулся к Немо и тихо сказал:
– Придется пока без сахарку обойтись. Да и без гребаного маслица тоже.
Тот молча подал ему руку.
Генерал подобрал кинжальчик. Странно: и рукоятка, и лезвие оставались холодными. «Потом надо будет поразмыслить над этим. А сейчас…»
– Кончено дело! Теперь надо поторопиться к Гвоздю. У нас уйма забот на сегодня…
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
Найти и уничтожить
Дополнительный 38-й начал ходить в середине апреля.
