Дане чужая пуля задела плечо, но прошла навылет, не задев кость. Пока Тэйки бинтовала рану, он сидел, морщась, и время от времени начинал ругаться:
– Было бы за приличный хабар, а то… т-твою етитт.
И Тэйки неожиданно ласково отвечала ему:
– Да ничего, ничего… Пять стволов – тоже не нуль. Пригодятся. А ты сиди тихонечко, не дергайся, пустяковая же ранка-то, ерунда, Даня. Все нормально, Даня. Не впадай в депрессию, береги печень смолоду…
Зато дома их ждала идиллия: Катя кормила покорного Гвоздя с ложечки. Он смотрел на Даню как побитая собака. Генерал, неожиданно для самого себя, выдал мастеру недавние слова Тэйки:
– Да все нормально, Гвоздь. Не впадай в депрессию!
И улыбнулся.
Узник робко улыбнулся в ответ.
На следующий день Гвоздь позвал всех:
– Мне легчает. Можете верить или не верить, ваше дело. Даня, химия из меня вышла, – ты понимаешь, о чем я говорю. Но жажда осталась. Если ты дашь мне сейчас свободу, то моего терпения хватит дня на три. Это, парень, в самом лучшем случае.
– Да я понимаю, старик.
– Я надеюсь, ты не положился на авось и запасся кем-нибудь, способным выгнать из меня жажду? Кем-нибудь или чем-нибудь. Иначе все было бесполезно. Рыжий Макс не в счет. Мои кусаные раны были, я полагаю, пиком его врачебной карьеры, самым большим достижением за всю его жизнь. Не разочаровывай меня, Даня.
– А ты тут не командуй, Гвоздяра! – вставила свое слово Тэйки.
– Вот только пусти такую красную чуму в дом…
Даня почел за благо ответить просто и ясно:
– Гипнотизер и поп, Гвоздь.
Генерал знал: узник в любом случае не дошел еще даже до середины лечения. Он едва-едва осознал, на какой путь следует ему встать.
Если, конечно, опять не задумал каверзу… да нет, вроде бы не должен. Даня чувствовал, что темная сила, до сих пор руководившая поступками мастера, сломана. Она отступилась, ушла. Но Гвоздь пуст, место исчезнувшей пакости еще ничем не занято. Как знать, не вернется ли она, а коли и не вернется, то чему или кому достанется ее ниша…
– Гипнотизер и поп… Насчет действенной силы второго я в большом сомнении. Тут, по-моему, больше слов, нежели реальной силы. Но… зови, твоя воля. А гипнотизер – это хорошо. Я слышал, помогает. Когда они будут здесь, у моего досадного ложа?
– Завтра.
– Надеюсь, женщины? Надеюсь, привлекательные? Очень, знаете ли, стосковался…
– Оба – мужчины. Но на ощупь ты ведь не сразу поймешь, правда? К тому же они еще не старые.
– Сволочь ты, Даня, – лениво выругался мастер.
– От такого слышу… – так же лениво ответил генерал.
Когда прочие вышли из комнаты, Даня подошел поближе и подал Гвоздю руку.
– Не боишься? Настороже? – ехидно спросил узник.
Даня молчал.
Тогда мастер молча пожал руку:
– Спасибо, Даня. Спасибо, несчастный подлый паразит.
– Ну да, старик. Ты мне тоже очень нравишься.
…Гипнотизер оказался низеньким, худеньким человечком. Он постоянно улыбался, сыпал анекдотцами, всех трогал за руки. За пять минут он успел достать всех. Катя, чувствуя неудобство от собственного неблагорасположения к этому человеку, предложила ему чаю. Тэйки фыркнула и демонстративно забралась на диван с книжкой. Мол, нет тяги к общению… Даня послушал-послушал анекдотцы и сказал:
– Очень смешно. Спасибо. А теперь, мужик, иди работать. Нет, все, на сегодня с юмором завязали.
Не доверяя человеку, который влезет Гвоздю в голову и вставит туда какую-то свою чужеродную дрянь, генерал велел Немо подключить электронный арсенал, спрятанный в каске, и с его помощью прослушать болтовню работающего гипнотизера. Мало ли…
Тэйки спросила, ни к кому особенно не обращаясь:
– Думаете, справится это плюгавец?
Даня ответил ей задумчиво:
– Даже не знаю… Не в росте у них сила. И не в мышце…
«Секретник», взявшись за работу, разом переменился. Он говорил уверенно, спокойно, – сначала объясняя Гвоздю суть своего метода, а потом переводя его в состояние гипнотического сна. То, что вытворял гипнотизер впоследствии, не понравилось никому из команды. Но он, грубо и жестко, ломал жажду, искусственно вызывая отвращение к наркоте. А значит, его действия шли мастеру на пользу.
Когда он покинул узника, никто из Даниных людей худого слова ему не сказал. Однако теперь это был другой человек, сердитый и властный. Он говорил коротко, отрывисто, прежних анекдотцев будто бы и не было…
– Уваров, если ты хочешь вернуть парня оттуда, ты должен попросить меня прийти еще, еще и еще. Сколько понадобится. А понадобится много. Ты понял?
– Я прошу тебя, будь здесь…
– Хорошо! – перебил его гипнотизер. – Ладно. Ты знаешь, я ничего с тебя не возьму. Ты в пятьдесят втором меня от оборотней спас, я помню, да. Но вы мне не понравились ребята. И ты мне, Уваров, не понравился.
Тэйки скривилась:
– А ты свежей байки трави. И реже. Тогда ты понравишься нам, а мы тебе.
«Секретник» мрачно посмотрел на нее и презрительно сплюнул себе под ноги:
– Дура девка. Вы же…
Закончить он не смог: Лучший Друг уперся ему в кадык.
– Что ты, парень, хочешь нам поведать о девках? Поведай, парень…
Даня вмешался:
– Тэйки, помни о Гвозде! – сказал он ей.
Лучший Друг нехотя совершил обратное путешествие – в ножны.
Но гипнотизер, казалось, не обратил на Тэйки ни малейшего внимания. Он остался невозмутим и сохранил презрительное выражение лица.
– Вы очень не понравились мне. А знаете почему? Вы дерьмовые друзья Гвоздю.
Даня и его люди уставились на «секретника» в немом изумлении.
– А дождь из говяжьей тушенки сегодня, скажем, никто не обещал? – ехидно осведомилась Тэйки, склонив голову набок.
– Прислушайтесь ко мне. Я ведь, наверное, не стал бы заводить эту бодягу без причины.
– Ну и? – с прохладцей поинтересовался Даня.
– Вот и ну и, Уваров. Гвоздь – талант. Он делает вещи невероятные, ни с чем не сопоставимые. Никто так не умеет во всей Москве, а то и на всей Земле. За свой талант он расплачивается честно: его глючит за троих. Такая байда ему в голову приходит, какую вы даже представить себе не можете… Короче, Гвоздь нуждается в смысле для жизни и работы.
– Разъясни подробнее, не стесняйся, – все так же холодновато попросил генерал.
