Попутно раскровянил еще один палец, поскольку из первого кровь перестала выжиматься. Подождал, пока высохнет. Вышло криво, невнятно да вообще херово.
Еще одна проблема: визитка, она вам, ребята, не оберточная бумага. Камень в нее не завернуть.
Чем закрепить-то? Соплями? Так насморка нет.
Ладно, отрываю узкий, длинный, кривой как едреный перец лоскут от собственной майки. Привязываю им визитку к камню. Разбегаюсь, отправляю «островитянам» своё письмишко.
Выглядываю. Добросил! Лежат мордами в грязи, руками макушки позакрывали, ожидают, когда рванет.
Да что за хлебать твою муть! А?
Ну, допустим, они в конце концов сообразят, что это не граната и не артефакт «пипец». Ну, допустим, даже сообразят прочесть.
А ответят-то как? Точка-тире-точка-тире из автомата?
Стоп, а если без этой самодеятельности, просто и незамысловато связаться с ними через ПДА? Ну, адресов их я не знаю, но через Синоптика-то мы списаться сможем… разве нет?
Прежде чем пальцы начинают набирать послание Синоптику, в голове у меня всплывает мрачное значение слова «магнетик». Нет, ребята, связи у нас тут не будет никакой. Очень долго. И тот же Синоптик знает о четырех парнях, попавших в ловушку, тоже, по всему видать, от стороннего наблюдателя. То есть группу этот сторонний наблюдатель обнаружил, а вытаскивать почему-то не стал. Ограничился инфой.
Точно. Аномалия «магнетик», редкая и страшно вредная для всякой техники, где используется электричество, вырубила пэдэашную связь.
Приходится мне кровянить еще два пальца. А ради двух предыдущих раззявить аптечку. Армия меня научила: можно начать гнить из-за сущей ерунды. А потому не надо ерунде давать шанс.
Любопытно, поймут они там, островитяне эти, слова: «Спасатель, не стрл если понял двойной вздх», — на очередной визитке? Сейчас проверим.
Подсказала мне интуиция: выглянь на секундочку, авось увидишь, как твои спасаемые отреагировали на камень с посланием…
Гляжу.
Все четверо, не прячась, стоят у мостика. А рядом с ними на песке очень большими буквами выведено:
СТРЕЛЯТЬ НЕ БУДЕМ! СПАСАЙ ПОЖАЛУЙСТА.
Не стреляют. Ждут.
Хоть что-то стало слава Богу…
Повертевшись у края карьера, я нашел тропинку, узкую, как банзай твою зай, спустился и вышел точно к мостику.
Трое из них были вооружены, один — нет. Но именно этот, безоружный, почему-то выглядел главным в четверке. Невысокий, поджарого телосложения, он носил спецкостюм для защиты от электромагнитного излучения.
Не сталкерский костюм, а какой-то особенный экспериментальный, для ученых, я его видел на экране компа всего-то раз-другой. Лысина ученого была такая же ровная и сверкучая, как хрустальный шар. А обрамляли ее два маленьких сахарных пятна седины. На носу у него красовались очки с линзами в круглой оправе. Мужик близоруко щурился: видно, диоптрий ему не хватало. И еще. Взгляд у него направлен был как будто внутрь него самого.
Не знаю, как сказать, ребята. Этот хрен… он… словно всё время сидел на подводной лодке, а когда требовалось ответить на что-то, исходящее из внешнего мира, поднимал перископ — и нехотя начинал глядеть наружу, а не внутрь.
Для осмотра меня он поднял перископ на несколько секунд, не больше. Он почти не двигался. Стоял, будто памятник — не переступит с места на место, не шелохнется. Кажется, он был из тех, кто не любит возиться с оружием.
Второй — дрыщ какой-то. Чего он без конца лыбится? Может, американец? У американцев есть такая привычка — без конца улыбаться.
Тоже низенький, но с брюшком, и весь такой напонтованный: ходит и руками этак плавно двигает, словно они у него на шарнирах. Когда я учился в универе, у нас препод такой был, мэнээс, то бишь младший научный сотрудник. Редкой подлости человек. Но степенью магистра гордился страшно — как курица первым снесенным яйцом.
У этого мэнээса имелся автомат, и парень укоротил автоматный ремень аж под самую шею. Сразу видно, что он-то оружие любит. Я так и прозвал его про себя — «мэнээсом».
Остальные двое — бойцы. Бойцы с ухватками бойцов, пластикой бойцов, умением правильно взяться за оружие, правильно заполнить разгрузку, правильно сделать всё. Один — высокий широкоплечий парень, очень здоровый. Жгучий брюнет со средиземноморским типом лица. Такие лица можно встретить от Украины до Португалии.
Нос заостренный — мало не клюв хищной птицы. В руках у него энфилдский пулемет L86 с какими-то еще буковками в названии, я не помню. Но, в общем, таскать в Зону добротную английскую машинку весом шесть с половиной кэгэ, если считать с сошками и боезапасом, станет только очень крепкий мужик.
На последнего из четверки я истратил большую часть своего внимания. Ведь это была женщина!
Так, ребята, зацените расклад: Зона кругом, кровь, дерьмо, гильзы грудами разбросаны, лютуют мутанты, мерзость запустения. А в самом центре — высокая стройная длинноволосая блондинка.
Не столько глазами, сколько спинным мозгом я проинтуичил — сероглазая! Щечки-холмики. Холеная кожа. Козлов, которые не знают, о чем я сейчас буду говорить, прошу заткнуться. По-хорошему прошу. Пока — по-хорошему.
Короче, для умных: вот представьте себе, был такой художник Боттичелли, и он страсть как любил рисовать девушек с одним и тем же лицом, но как бы разных. Даже говорят: боттичеллиевское лицо…
В общем, у этой сталкерши было лицо, словно Боттичелли рисовал-рисовал свою излюбленную девицу, а потом рядом с ним появилась лисица. Ну, прибежала лиса из леса, такая наглая. И лисица художнику тоже понравилась. Поэтому выражение лица на картине вышло ужасно лисье. Будто привезли к благородному принцу из диких земель варварскую красавицу, и все считают ее дурой, а она давно разочла и просчитала, как тут всё прибрать к рукам и всех поставить раком.
Женщина была так красива, что мне захотелось отдать ей всё, чем я владею, не требуя ничего взамен. Но потом здравый смысл сообщил мне: у тебя же Галка! Да, у меня за Периметром осталась Галка, и отдать всё я вроде обязался уже ей.
Между нами было метров десять, поганая вода Карьера, мостик над нею и жадинка поверх мостика.
— Я сталкер Сотка, клан Орден. Мне сообщили, что вас заперло жадинкой. Я принял реше…
— Уважаемый… э-э… сталкер Сотка. Не стоит суетиться. — Женщина мило, обезоруживающе улыбнулась, в голосе ее слышался уют разожженного камина, старого пледа и мягкого коньяку, поданного подругой сразу после того как… но снайперскую винтовку Драгунова она не опустила и не забросила на плечо. Ствол ее был направлен мне в солнечное сплетение. — Мы поняли: твоя версия состоит в том, что ты хочешь нас спасти.
— Да, я…
— Мы очень хорошо поняли твое намерение, — улыбнулась женщина. — Кстати, меня зовут Юсси. А это мой напарник Гард. Но прежде чем ты примешься за дело, пожалуйста, давай выясним три вопроса. Прости, парень, но мне так будет спокойнее. Хорошо? Ты не против?
