На этом эпопея кончилась. Мы легли спать. Любка подтвердит мой рассказ. Она тоже не отходила от окна. Бабье любопытство.
Когда Ольга вернулась домой, я не знаю. Очевидно, мы в это время спали. Увидел я ее утром. Каждый раз, когда хлопала дверь подъезда, я рвался к занавескам. Она вышла из дома в начале одиннадцатого, но прошла мимо своей машины. Куда и к кому, не знаю.
— Что на ней было надето?
— Голубое платье в белый горох, — подтвердила Люба. — Это ее любимое платье. И огромные темные очки в белой оправе, она их не снимает. На улице, во всяком случае.
— И больше вы ее не видели? Она не показалась вам странной?
— Ольгину походку нельзя спутать, в ней секса больше, чем движения, — заметил парень с улыбкой.
— Очки, платье, а белые гольфы?
— Ног не видно. Кустарник загораживает.
— Точно. Я и забыл. С тех пор вы ее не видели?
— Ее нет. А двое парней из нашей истории еще появлялись. Днем приезжала бежевая «девятка». Теперь я этого парня рассмотрел. Он поднимался в квартиру минут на пятнадцать. Похож на мента. Но перед входом в дом напялил на себя куртку слесаря из ДЭЗа и взял инструмент для вида. Обычный камуфляж. Ближе к полуночи появился очкарик. Опять с сумкой. Пришел с пустой, ушел с полной через час. Но в этот промежуток опять приезжала «девятка». Охранник, или кто он там, поднимался минуты на две. Можно сделать вывод, что они друг друга знают. Разойтись никак не могли. Причем очкарик приходил без машины. Или оставил ее на улице. Ну а вчера появились вы. Больше никого мы не видели.
— Письмо из ящика взяли?
— Вчера его уже не было. Очевидно, Ольга и взяла, и только потом я положил свою записку. Вот жду, точнее ждал, когда она вернется.
— Путаная картинка. Попробуем восстановить личности. У меня с собой компьютер. Посмотрим фотографии, и кого-то на них вы узнаете. А потом ты мне расскажешь, куда ты дел кольцо с бриллиантом.
— В баночке с кремом лежит. Кольцо непригодно. Продать можно только камень. На кольце гравировка. Для вас она будет иметь интерес. Для меня уже ничего.
Люба принесла крем, в котором было утоплено кольцо, но бриллианта в нем не было, только оправа.
— Это ты сперла камень? — рассвирепел парень, глядя на девушку.
— Сам спер, придурок! Я понятия не имела ни о каком кольце. А кремом этим не пользуюсь. Он для загара. Я беру его в поездки на море. Зачем он мне нужен в Москве. Ты прятал, ты и отвечай.
— Черт! Я понятия не имею, где камень. Огромный бриллиант. Ему цены нет. Старинный. Сейчас такую огранку не делают. Ручная работа. Восемнадцатый век. Я видел такие только в коронах.
— Кто же его мог взять? — с насмешкой спросил Марецкий.
— Ума не приложу.
— Кроме тебя, никто не знал, где оно лежит. Я думаю, что при обыске его не нашли бы даже наши специалисты.
— Ваши спецы — дети. Настоящий вор все найдет.
— Когда же, если вы не выходили из дома?
— Выходили. Ездили с Любкой по магазинам. Она покупала мне шмотки. Надеть нечего. Вела себя смирно. Я стал ей доверять.
— Ладно. О бриллианте забудем. Это не самое важное. Мы не кражу расследуем, а убийство.
— Я мог бы вам и не говорить о кольце. Зачем же мне врать. Я сам раскололся.
— Это и странно. Всю жизнь мечтал о достойном куше, грабил ювелирные магазины, а тут раскололся. Мог бы и умолчать о кольце.
— Я не мокрушник. Грабить одно, а убийство другое. Мне не нужны кровавые кольца. Бес попутал. Не мог устоять при виде такой красоты. Даже о трупе забыл. О том, с кого снимал кольцо. Я вам о нем ничего не сказал бы. У вас нет доказательств. Но я не хочу, чтобы на меня мокруху вешали. На беглого что угодно можно повесить.
— Хорошо, Семен. Оставим историю с бриллиантом в покое. Такие камни не исчезают бесследно. В свое время он всплывет на поверхность. Тогда о нем и вспомним. Давай-ка глянем на оправу. Симпатичное колечко.
Его вымыли, и Марецкий разглядел гравировку.
«Любимой Олечке от Гены».
— Уликой оно стать не может. Ген на свете много, — с усмешкой сказал Марецкий.
— Еще как может, — поправил его Баркасов. — Колечко заказное. А ювелиров, способных делать такую красоту, раз-два и обчелся. И бриллиантов таких размеров на рынок попадают единицы. Якутский камешек. Стоит серьезных денег. Кольцо свежее. Сделано недавно, а камню лет сто, если не больше. Сейчас такую огранку не делают. Ручная работа. Так что камешек с историей. И я не удивлюсь, если мне скажут, будто его из короны императрицы Екатерины выковыряли.
— Ты что, ювелир?
— Был им, пока у меня изумруды заказчика не выкрали Пришлось самому их добывать, чтобы расплатиться. А потом уже не мог остановиться. Я как увидел этот камень на руке Ольги, про все на свете забыл. Бриллианты — как бацилла. Заболел — не вылечишься.
— Пусть так. Но как я оформлю кольцо? Изъятие?
— Зачем. Вы же были в квартире Ольги? Устройте в квартире обыск с понятыми, а кольцо можете хоть сейчас под кровать бросить. Найдут.
— Головастый парень. А поначалу под блатного косил. Но если, как вы утверждаете, Ольга жива, то на каком основании делать у нее обыск?
— Мы видели ее живой на следующее утро.
— И не только вы.
— Но если милиция занимается ею, то, значит, не все так гладко. Вы просили доказать мою непричастность к ее убийству. Сделал, что мог. Но с четверга прошло трое суток. Ольги нет. И, что удивительно, ее никто не ищет. Куда делся хахаль на «Бентли», где его шестерки? Где телохранитель на «девятке»?
— Может, она с ним на Карибы махнула? — предположила Люба.
— Давайте глянем на фотографии.
Марецкий достал ноутбук из дипломата, пересадил связанного парня на стул.
— Судя по всему, память у тебя неплохая, ювелир. Смотри внимательно. И ты, Люба, присаживайся. Нашли мы одно гнездышко, где вся эта братия собирается.
Марецкий начал пролистывать фотографии.
За час были опознаны сыщик Афанасий Панарин, Ольга, Некрасов и очкарик, о котором Марецкий слышал впервые. Жену Некрасова никто не узнал. Внимание было обращено на девушку, сидящую за стойкой в темных очках. Она о чем-то разговаривала с барменом. Точнее, слушала его, попивая коктейль. Снимок сделан в четверг, когда в «Приюте» собралась вся компания, кроме Некрасова и Ольги.
— Почему ты обратил на нее внимание? — спросил Марецкий.
— Сам не знаю, но мне кажется, я ее видел. Где, когда, не знаю. Но видел. Ручаюсь.
— Мне она тоже знакома, — подтвердила Люба.
— Может быть, это ее вы видели в машине?
— Черт ее знает. Нет, конкретно вспомнить не могу.
