— Вот что я вспомнила, — наконец сказала она, закончив рассказ о следствии по делу о мятеже. — Следователь сказал мне, что Альтиплано поддерживает эйджеистов, которые выступают против омоложения. Это ведь неправда?
Отец с дядей переглянулись, потом отец сказал:
— Не совсем так, мы не против омоложения, Эсмайя. Но… многие здесь считают, что это принесет новые проблемы.
— Ты имеешь в виду рост народонаселения?
— Частично. Альтиплано в первую очередь планета аграрная, и ты это знаешь. Наш мир подходит для этого как нельзя лучше, а кроме того, у нас есть Лейбсердца и Староверы. К нам едут иммигранты, которые хотят жить на земле и землей. Быстрый рост народонаселения приведет к столпотворению. Подумай, что это значит для военной организации.
— Твои самые опытные вояки никогда не состарятся и смогут служить постоянно, — ответила Эсмей. — Ты… дядя Бертоль…
— Конечно, опыт ценится. Приняв процедуру омоложения, можно бесконечно накапливать опыт и знания. Это позитивная сторона А негативная?
Эсмей почувствовала себя вновь на школьной скамье: ее снова вынуждают отвечать как в классе.
— Чем дольше живут старики, тем меньше шансов у молодежи, — ответила она. — Продвижение по службе замедлится.
— Оно вообще остановится, — трезво поправил ее отец.
— Не понимаю почему.
— Все очень просто. Генерал, прошедший процедуру омоложения, останется на своем посту навсегда. Конечно, иногда будут появляться свободные места, кто-нибудь будет умирать в результате несчастных случаев или погибать на войне. Но таких мест будет немного. Твой Флот станет орудием экспансии Правящих Династий…
— Нет!
— У Флота не будет выхода. Если будет запущена машина омоложения…
— Мы знаем, что она и так уже в некоторых местах запущена, — вмешался папаша Стефан. — Они разработали новую методику лет сорок назад или даже больше и опробовали уже ее на многих людях. Вспомни уроки биологии, девочка моя: если численность населения возрастает, необходимо или изыскивать новые ресурсы, или умирать. Изменения в численности народонаселения определяются рождаемостью и смертностью, если снизить уровень смертности, как это делает процесс омоложения, численность населения резко возрастет.
— Но Династии не экспансионистские…
— Ну да, — фыркнул Бертоль. — Династии не объявляли великой кампании по расширению, но если внимательно посмотреть на их границы в течение последних тридцати лет… чуть-чуть откусили здесь, чуть-чуть там. Приспособление к земному образу жизни и колонизация тех планет, которые признаются негодными. Мирная кооперативная аннексия полдюжины небольших планетарных систем.
— Они просили защиты у Флота, — запротестовала Эсмей.
— Конечно. — Отец взглянул на Бертоля, взгляд был настолько выразительным, что и без слов было понятно, что он запрещал Бертолю вмешиваться в разговор. — Но мы говорим о другом.. Если население мира Династий будет по-прежнему увеличиваться в связи с омоложением стариков и во Флоте будет происходить такой же процесс, то это может заставить их вести экспансионистскую политику.
— Не думаю, — ответила Эсмей.
— Почему же тогда твой капитан стала сотрудничать с Черной Меткой?
Эсмей почувствовала неловкость.
— Не знаю. Из-за денег? Власти?
— Ради омоложения? — подхватил отец. — Ради долгой жизни и процветания? Потому что долгая жизнь и есть процветание.
— Не понимаю, — ответила Эсмей и подумала о прабабушке, долгая жизнь .которой на глазах у всех подходит к концу.
— Долгая молодость. Видишь ли, это второй момент, который меня настораживает. Долгожители, прежде всего, благоразумны и осмотрительны… долгая жизнь и благоразумное поведение ведут к процветанию. Надо просто не рисковать.
Эсмей показалось, что она понимает, о чем он хочет сказать, но она решила не опережать отца. С этим хитрым старым солдатом лучше держать ухо востро.
— И? — спросила она.
— И… осторожность вовсе не относится к тем качествам, которые высоко ценятся военными. Без осторожности тоже нельзя, но скажи, далеко ли уйдут те солдаты, от которых требуется рисковать жизнями, когда они будут знать, что, если не рисковать, можно жить вечно? Не вечная жизнь после смерти по представлениям верующих, а вечная жизнь в этом мире.
— Омоложение может сработать в гражданском обществе, — вмешался Бертоль. — Но ничего, кроме беды, в военное общество оно не принесет. Даже если благодаря омоложению удастся сохранить всех самых опытных экспертов, очень скоро скажется нехватка простых рекрутов, а население, защищать которое и призвана армия, не сможет уже поставлять этих рекрутов. А это значит, — продолжал он, — что любая хоть сколько-нибудь мыслящая военная организация должна сильно ограничить процесс омоложения… или планировать постоянную экспансию. В результате в какой-то момент она столкнется с молодой культурой, которая не пользуется омоложением, и потому более агрессивна и нахальна.
— Звучит как старый спор между верующими и неверующими, — проговорила Эсмей. — Если душа действительно бессмертна, значит, прежде всего нужно жить благоразумно и осмотрительно, чтобы обеспечить ее бессмертие.
— Но все религии, которые, по нашим сведениям, рассуждают о подобной награде, гораздо более точно определяют благоразумный образ жизни. Они требуют активного проявления добродетелей, которое будет дисциплинировать самого верующего и обуздывать его или ее эгоизм. Некоторые требуют даже не благоразумия и осторожности, а, напротив, полного пренебрежения жизнью во имя своего божества. Из таких верующих получаются хорошие солдаты, потому религиозные войны гораздо труднее остановить.
— И, — Эсмей попробовала опередить Бертоля, — омоложение, по-твоему, служит наградой и поощряет практическое благоразумие и осторожность, чистый эгоизм, да?
— Да, — нахмурился отец. — Конечно, процесс омоложения уже не остановить, и хорошие люди…
Эсмей заметила, что хорошими он однозначно считал людей неэгоистичных. Необычно для человека, имеющего и богатства и власть… Но он, конечно, не считал себя эгоистом. Ему никогда и не приходилось быть им. Все его желания и так удовлетворялись.
— …даже они, после нескольких процессов омоложения, поймут, насколько эффективнее могут контролировать свое имущество и моральные достоинства будучи живыми, а не мертвыми. Очень легко соврать себе, убедить себя в том, что, имея большую власть, ты сможешь сделать больше добра. — Он смотрел на книги, но взгляд у него был отсутствующим. Что это, неужели он пытался оценить самого себя?
— И мы еще ничего не сказали о зависимости, которая появится, как только люди начнут полностью полагаться на омоложение, — продолжил Бертоль. — Процесс должен быть полностью подконтрольным, иначе начнутся фальсификации.
— Что уже случилось недавно… — вставил отец.
